Но тем самым эта действительность, так как она положена, абсолютна, т.е. самое единство ее и возможности есть лишь пустое определение; или, иначе, она есть случайность. Пустота этого определения делает ее некоторою простою возможностью, чем-то таким, что может быть также и иным и может быть определено, как возможное. Но эта возможность сама абсолютна, ибо она есть возможность быть определенною и как возможность, и как действительность. Тем самым, что она есть это безразличие к себе самой, она положена, как пустое, случайное определение.
Таким образом, реальная необходимость не только в себе содержит случайность, а последняя также становится в первой; но это становление, как внешность, само есть лишь бытие в себе, так как оно есть лишь некоторое непосредственное определение. Но оно не только таково, а есть ее собственное становление, т.е. присущее ей предположение есть ее собственное положение. Ибо, как реальная необходимость, она есть снятие действительности в возможности, и наоборот; и поскольку она есть это простое превращение одного момента в другой, она есть также их простое положительное единство, так как каждый из них, как оказалось, совпадает в другом лишь с самим собою. Но, таким образом, она есть действительность, однако такая, которая есть лишь это простое совпадение формы с самой собою. Отрицательное положение ею этих моментов есть тем самым само предположение или положение ее самой, как снятой или как непосредственности.
Именно в этом и определена эта действительность, как отрицательное; она есть совпадающий с собою выход из той действительности, которая {135}была реальною действительностью; таким образом, эта новая действительность образуется лишь из ее бытия в себе, из отрицания ее самой. Тем самым она, вместе с тем, непосредственно определяется, как возможность, как опосредованное через ее отрицание. Но и эта возможность есть, поэтому, непосредственно не что иное, как то опосредование, в коем бытие в себе, она сама, и непосредственность обе суть равно положение. Таким образом, это есть необходимость, которая есть в той же мере снятие этого положения или положение непосредственности и бытия в себе, в какой именно потому она есть определение этого снятия, как положения. Поэтому она сама собою определяет себя, как случайность, отталкивает себя от себя в своем бытии, в этом отталкивании сама лишь возвращается в себя и в этом возвращении, как в своем бытии, оказывается оттолкнутою от себя.
Таким образом, форма в своей реализации проникла все свои различения и сделала себя прозрачною и, как абсолютная необходимость, есть лишь это простое тожество бытия с самим собою в своем отрицании или в сущности. Различение содержания и формы само также исчезло; ибо это единство возможности в действительности, или, наоборот, есть безразличная в своей определенности или в своем противоположении себе самой форма, содержательная вещь, к которой форма необходимости привязана внешним образом. Но, таким образом, это рефлектированное тожество обоих определений, как безразличное к себе, есть тем самым определение формы бытия в себе в противоположность положению, и эта возможность составляет ограниченность содержания, свойственную реальной необходимости. Разрешение этого различения есть абсолютная необходимость, содержание которой и есть это проникающее внутрь ее различение.
Абсолютная необходимость есть, следовательно, истина, в которую возвращаются действительность и возможность вообще, также как формальная и реальная необходимость. Первая, как оказалось, есть бытие, которое в своем отрицании, сущности, относится к себе и тем самым есть бытие. Она есть также простая непосредственность или чистое бытие, как простая рефлексия в себя или чистая сущность; она есть то, через что то и другое есть одно и то же. Просто необходимое есть лишь потому, что есть; она не имеет вне того ни условия, ни основания. Но оно есть также чистая сущность, его бытие есть простая рефлексия в себя; оно есть, потому что оно есть. Как рефлексия, оно имеет основание и условие, но имеет основанием и условием лишь себя. Оно есть бытие в себе, но его бытие в себе есть его непосредственность, его возможность есть его действительность. Таким образом, оно есть, потому что оно есть; как совпадение бытия с собою, оно есть сущность; но так как это простое есть также непосредственная простота, оно есть бытие.
Абсолютная необходимость есть, таким образом, рефлексия или форма абсолютного, единство бытия и сущности, простая непосредственность, которая есть абсолютная отрицательность. Поэтому, ее различения с одной стороны {136}суть не определение рефлексии, а сущее многообразие, различенная действительность, имеющая вид взаимного противоположения самостоятельных других. С другой стороны так как ее отношение есть абсолютное тожество, то она есть абсолютное превращение своей действительности в свою возможность и своей возможности в действительность. Поэтому, абсолютная необходимость слепа. С одной стороны, различенное в ней, определенное, как действительность и как возможность, имеет вид рефлексии в себе и бытия; поэтому и та, и другое суть свободные действительности, из коих ни одна не есть видимость другой, ни одна не хочет обнаруживать в ней самой следа своего отношения к другой; обоснованная внутри себя, каждая есть необходимое в нем самом. Необходимость, как сущность, заключена в этом бытии; взаимное соприкосновение этих действительностей является, поэтому, пустою внешностью; действительность одной в другой есть лишь возможность, случайность. Ибо бытие положено, как абсолютно необходимое, как опосредование собою, которое есть абсолютное отрицание опосредования через другое, или бытие, тожественное лишь с бытием; другое, имеющее действительность в бытии, определено поэтому просто, лишь как возможное, как пустое положение.
Но эта случайность есть собственно абсолютная необходимость; она есть сущность тех свободных, необходимых в себе действительностей. Эта сущность боится света, так как в сказанных действительностях нет видимости, нет рефлекса, ибо они обоснованы лишь внутри себя, образованы для себя, проявляют лишь самих себя, – так как они суть лишь бытие. Но их сущность прорвется сквозь них и обнаружит, что такое она, и что такое они. Простота их бытия, их покоя на самих себе, есть абсолютная отрицательность; это свобода их лишенной видимости непосредственности. Это отрицательное прорывается в них, так как бытие через эту свою сущность есть противоречие с самим собою; и именно противоречие этого бытия в форме бытия, т.е. как отрицания этих действительностей, которое абсолютно различно от их бытия, как их ничто, которое есть столько же некоторое свободное противоположное им инобытие, сколько и их бытие. Тем не менее этого нельзя в них не признать. В своем покоящемся на себе образовании они безразличны к форме, суть содержание и тем самым отличенные действительности и некоторое определенное содержание. Таков знак, который налагает на них необходимость через то, что, будучи абсолютным возвратом в себя саму в своем
