прижимать руку к ране в боку.
Рейнхарт оглянулся. Матиас стоял в шаге от Ковчега, держась холодно и отстранённо. Аполлос и Аколон уставились в пол, не желая встречаться с кастеляном взглядом. Никогда раньше Марий не ощущал, что долг может быть настолько тяжёл. Храмовник снова посмотрел на Савала, к которому подошла Елена.
— Мы не пойдём наверх, дознаватель.
— Что? Я думал, ты говорил, что реактор надо взорвать на первом этаже, — огрызнулся, быстро повернув голову к Марию, Эдвин.
— Речь о том, что мы не будем взрывать крепость, Савал, — резко произнёс кастелян и показал на Ковчег. — Это не реактор, и его невозможно настроить для детонации.
Теперь дознаватель развернулся к кастеляну и его голос дрожал от гнева:
— О чём, во имя Трона, ты говоришь?
— То, что я называл ядром реактора для энергоснабжения защитных систем Монжизара, на самом деле саркофаг для тела одного из самых прославленных братьев меча. Его зовут Иезекииль Йесод, и жизнь рыцаря висит на волоске.
Елена выступила вперёд, лицо сороритас было искажено от ярости:
— Тогда ради чего всё это, кастелян? Зачем вы привели нас сюда, если не для уничтожения врагов?
— Я и мои боевые братья здесь не ради возвращения Монжизара, старшая сестра. Мы здесь, потому что лифты доставят нас вниз к подземной усыпальнице, где покоится один из самых почтенных дредноутов Чёрных Храмовников. Там мы поместим брата Йесода внутрь дредноута, дабы он смог продолжить сражаться во имя Императора.
Савал отпихнул Бритейн и стал лицом к лицу с Марием:
— А разве мы здесь уже не сражаемся во имя Императора? Трон! Неужели ты не понимаешь, что своими действиями обрекаешь сотни тысяч Его слуг на смерть?
Рейнхарт пристально посмотрел на дрожащего дознавателя.
— Это мир ещё не потерян. — Он указал на саркофаг. — А в тысячах световых лет отсюда идут бои. Целая система находится на грани гибели и знания брата Йесода могут стать тем фактором, который превратит поражение в победу. Погребение внутри дредноута для него единственный шанс. Утрата Стигии-XII будет всего лишь каплей в море погибших душ, если я позволю Иезекиилю умереть.
Кастелян посмотрел на Елену:
— Идёмте с нами, все вы. Как только мы выполним миссию, то возвратимся на боевую баржу и сообщим о сложившейся здесь ситуации. Верховный маршал Людольд пришлёт подкрепления, и мы сможем вернуться и спасти планету, прежде чем станет поздно.
Елена покачала головой; глаза старшей сестры были полны скорби.
— Мы не успеем, кастелян. К тому времени Вечный враг уже откроет варп-врата. Мы должны именно сейчас сделать всё, что возможно, чтобы остановить ритуал.
— Новый контакт, кастелян. Спускаются по лестницам. Будут максимум через десять минут, — раздался резкий голос Герарда.
Рейнхарт сделал шаг назад и бросил взгляд на технодесантников.
— Подготовьте лифт. — Он снова посмотрел на Эдвина и Елену. — Я могу только ещё раз повторить — идите с нами.
Дознаватель опустил голову, плечи поникли от безысходности.
— Тогда мы сами по себе.
— Если вы не пойдёте с нами, то да.
— Этот Иезекииль… Ты утверждаешь, что спасая его, спасёшь миллионы жизней? — выступила вперёд Бритейн.
— Верно, старшая сестра, — кивнул Марий.
— Ты использовал нас, ты лгал нам. — Взгляд сороритас стал ледяным.
— Если бы можно было по-другому… — Рейнхарт не закончил фразу.
Елена только улыбнулась и посмотрела на Савала:
— Вы главный, вам и решать.
Дознаватель глубоко вздохнул.
— Я не могу оставить подобное злодеяние без ответа. Мы должны попытаться. — Он взглянул на пустой лифт перед собой, потом на Мария. — Отправьте нас наверх, и мы уничтожим портал или погибнем.
Кастелян мгновение смотрел на него. Храмовнику было жаль, что всё сложилось именно так.
— Отправь их, Ферн, — наконец приказал он.
Савал отвернулся, не произнеся ни слова.
Елена посмотрела на Рейнхарта.
— Прощай, кастелян. Прошу, запомни следующее: долг и честь не всегда идут рука об руку.
Марий наблюдал, как они зашли в кабину и понеслись вверх в сердце крепости, окружённое ожидавшими атаки врагами. Затем он развернулся к рыцарям:
— Все к лифту, приготовьтесь к спуску.
Храмовники подошли к Ковчегу и окружили его. Все, кроме Аполлоса.
— Брат Аполлос, — произнёс Рейнхарт. — Я полагал, что отдал приказ.
Молодой терминатор смело посмотрел в глаза командира.
— Кастелян… прошу разрешить последовать за ними и оказать поддержку.
Марий посмотрел на остальных.
— Пять минут, кастелян, — сверился с ауспиком Герард.
Аполлос вошёл в кабину лифта.
— Кастелян, капеллан Матиас сказал, что взор Императора обращён на нас. Я верю, что так и есть. Я верю, что вы сможете завершить миссию и без меня. Разрешите помочь им.
— Брат Аполлос. — В голосе Влэйна чувствовалось раздражение. — Кастелян отдал тебе приказ.
Рейнхарт вышел из лифта.
— Нет, Матиас, брат Аполлос говорит верно. Остальные идут с тобой, а мы сделаем всё возможное, чтобы помочь людям дознавателя. Возьмите Ковчег, поместите Иезекииля в дредноут, а затем уходите. Если мы не преуспеем, закрывая врата, сообщите верховному маршалу о произошедшем и вернитесь, чтобы спасти планету. Это наш долг. Это мой последний приказ. Да пребудет с вами Император.
Усыпальница ждала рыцарей в самом сердце глубочайших катакомб Монжизара. Дорога от лифта прошла без происшествий, на ауспике не было никаких признаков врага, но все понимали, что это ненадолго. Следуя загруженному в персональные кодиферы плану, Храмовники оказались перед возникшими из темноты медными дверьми усыпальницы, на которых отражался свет поисковых фонарей доспехов. Гигантские створки выглядели впечатляюще — каждая пять метров в высоту и почти столько же в ширину, на медной поверхности был изображён Дорн: примарх крушил силы Хаоса в воротах Императорского Дворца.
Аколон и Дорнер встали по обе стороны от входа, технодесантники приступили к изучению двери, но Матиас отозвал их назад. Влэйн достал из-под брони ожерелье из адамантия — отполированный обсидиановый амулет в окружении бусин.
— Верховный маршал Людольд даровал мне перед отъездом розариус, — благоговейно произнёс капеллан и опустился на колени. — Он принадлежал реклюзиарху Гидеону Амесарису, который служил верховному маршалу Герфхарту. Именно он спроектировал эти врата почти четыре тысячи лет назад.
Матиас почтительно вложил священный розариус в украшенное углубление в дверях, затем повернул амулет. Последовала серия щёлкающих звуков, и с шипением и грохотом створки разошлись.
По всему периметру круглой усыпальницы стояли мрачные статуи Храмовников, держа в руках железные фонари. Освещение включилось сразу, как открылись двери. Янтарный свет заполнил помещение и стало видно, что под слоем пыли секции стен покрыты резными барельефами, изображавшими сцены забытых сражений.
В центре стоял громадный, покрытый паутиной корпус почтенного дредноута. Грудная пластина была открыта, показывая тёмную полость внутри.
— Мы должны действовать быстро, — произнёс капеллан и поднялся на ноги.
Храмовники внесли Ковчег и поставили прямо на низкий алтарь у подножия колоссальной военной машины. В воздухе витал запах священных масел и мазей. Герард и Дорнер отошли к входу в усыпальницу и встали на страже, в то время как Цереб и Ферн заняли позиции по бокам саркофага.
Технодесантники начали песнопение, один за другим настраивая шкальные механизмы с руническими обозначениями, расположенные рядами на стенках Ковчега. Фрагмент за фрагментом бронированные пластины складывались, открывая золотой саркофаг, чья поверхность засверкала в янтарном освещении.
Герард вновь предупредил остальных.
— Они приближаются, — произнёс Храмовник. — И их больше, чем я могу сосчитать.
— Задержите их, — ответил Матиас. — Любой ценой. Нам нужны считанные минуты.
Герард и Дорнер достали и активировали цепные мечи как раз в тот момент, когда из тьмы донеслись вопли сектантов. Аколон встал между Ковчегом и входом и поднял наизготовку болтер.
— Поспеши, капеллан.
Рейнхарт и Аполлос догнали боевых сестёр и Савала в длинной галерее, которая вела в часовню Монжизара. Отряд выстроился неровной линией по всей ширине зала. Шаг за шагом силы дознавателя наступали на охваченную неистовством толпу, всё пространство перед ними бурлило от вспышек лазерных разрядов, болтов и перемежалось брызгами ревущего пламени. Воздух заполнила вонь крови и прометия.
— Трон, — прошептал терминатор.
— Атакуем, Аполлос. За меч Дорна, — поднял клинок Рейнхарт.
— За меч Дорна, кастелян, — взглянул на командира молодой рыцарь.
Вместе они ворвались в центр строя боевых сестёр. Елена увидела их первая и мрачно улыбнулась.
— Храмовники с нами, — крикнула она.
Радостные возгласы сестёр перекрыли шум битвы.
Сформировав клин, во главе которого стояли Марий и Аполлос, отряд бросился врукопашную на толпу орущих культистов. Бешенство орды еретиков было воистину самоубийственным, они любой ценой стремились остановить продвижение верных Императору к часовне. Считанные секунды спустя кровь еретиков уже стекала с брони кастеляна, клинок мелькал и кружился, убивая, а болт-пистолет ревел гимн смерти. Во время резни Рейнхарт видел Аполлоса: терминатор каждым ударом громового молота
