они не знали?!
— Постарайтесь застать их врасплох, — повторил Род.
Дети философски вздохнули.
— Знаю, знаю, — проворчал Род. — Ох уж этот непредсказуемый папочка! Сперва говорит делайте, а потом запрещает! Поэтому сопоставьте указания — иногда делайте, а иногда нет. — Он поднял взгляд.
— Вот это да, какой там хороший конь. Думается, я украду его.
Потрясенные дети так и ахнули. Негодующе глянули на отца.
— Ты не можешь его украсть, папа, — строго сказал Грегори. — Он и так уже твой.
— Ведь так же еще удобней, не правда ли? — А себе под нос пробормотал:
— Очень мило с твоей стороны выйти нам навстречу, Старый Железняк. Как насчет того, чтоб я проехал на тебе часть пути?
— Укачало, Род?
Но проехались на нем Гвен и Корделия до трактира. И трактирщик оказался очень любезен, коль Род привлек его внимание.
Это было нелегко. Оставив семью у двери, Род зашел в трактир приготовившись к неприятной сцене. Он увидел жилистого человека в завязанном вокруг пояса засаленном фартуке, ставящего на стол двойную пригоршню кружек и собирающего с обедавших медяки. Когда он повернулся, взгляд его упал на Рода.
— Ступай своей дорогой, — приказал он, продолжая свое дело. — Мы не подаем милостыню. — И зашагал было в кухню.
— У меня есть деньги! — окликнул его Род.
Трактирщик продолжал идти.
Род обогнул его и сунул под нос трактирщику кошель, распахнув его. Тот остановился, нахмурясь. Постепенно его взгляд остановился на кошеле.
Род вытряхнул на ладонь несколько монет.
— Видишь? Серебро. Настоящее.
Трактирщик нахмурил лоб, глядя на монеты так, словно те были насекомыми. Затем его лицо просветлело. Он взял двумя пальцами одну из монет, держа ее перед своим носом и разглядывая так, словно та была какой-то новой разновидностью жучка, потом деловито положил ее на зуб и прикусил.
— Закуска? — не удержался от ехидства Род.
— Серебро, — трактирщик казался озадаченным этим.
— Натуральное, — согласился Род.
Трактирщик смотрел на Рода.
— Ну, и что?
Род произнес:
— Мы хотели бы что-нибудь поесть.
— Мы? — трактирщик оглянулся по сторонам, осматривая стены и углы.
— Мои жена и дети, — объяснил Род. — Я думал вы не захотите видеть нас в трактире.
Трактирщик некоторое время подумал, а затем кивнул, хмуря брови. Род был удивлен, как такой человек вообще ухитрялся извлекать прибыль. Наконец, трактирщик заговорил.
— Разумно. — Он продолжал кивать. — Разумно. — А затем снова кинул взгляд на Рода. — И что же вы желаете отведать?
— О, мы непривередливы. Нас вполне устроят большая миска тушеного мяса, тарелка колбасы, пара буханок хлеба, кувшин молока и кувшин эля. О, и конечно же, шесть пустых чашек. И шесть ложек.
Трактирщик, понимающе, кивнул.
— Тушеное мясо, колбаса, хлеб, молоко и эль. — Он повернулся и пошел, все еще кивая. — Тушеное мясо, хлеб, молоко и эль. — И направился к кухне вновь и вновь повторяя этот перечень блюд.
Род глядел ему в след. А потом пошел к выходу за Гвен и ребятами.
Он нашел их сидящими под старым, широким дубом с огромной раскидистой кроной.
— Нам дадут поесть, муж? — Судя по ее голосу, Гвен это, в общем-то, не волновало.
— О, да. — Род поджал под себя ногу и уселся рядом с ней, привалившись спиной к стволу. — Трактирщик стал очень любезен, когда попробовал на зуб наше серебро и обнаружил, что это не сплав олова со свинцом.
— Что же тогда тревожит тебя?
— Честно говоря, дорогая, ему было, в общем-то, на... — Род взглянул на окружавшие его внимательные лица и закончил: — ...наплевать.
— Безусловно, Тюдору недостает обходительности, — сказал входящий со своими спутниками в трактир рослый мужчина.
— Да, мне больно говорить об этом, но наш благородный граф всегда был сквалыгой, — ответил его спутник. — А вот колдун Альфар — все говорят о его щедрости.
Они прошли в трактир. Род сидел, уставясь в пространство.
Магнус выразил в словах, что чувствовал.
— Они выступают против собственного лорда?
— Выступают, — прошептала, глядя огромными глазами Гвен.
— И публично! — изумился Род. — Я хочу сказать, крестьяне и раньше выступали против своих правителей, но все делалось скрытно. При всем, что они знают, мы могли быть... — У него иссякли слова.
— И все же их лорд, видимо очень злой, если на него жалуется его народ! — воскликнула Корделия. — Могли его люди так легко потерять веру в него?
— Обычно, это быстро не делается, — мрачно отозвался Род. — Но мы ведь отправились сюда не потому, что дела тут обстояли благополучно.
К ним просеменила служанка, несшая поднос с едой. Лицо у нее было испачканным, а передник засаленным. От мытья посуды, — догадался Род. Он подобрался, готовясь к пренебрежению, которое привык встречать со стороны крестьян, и напомнил себе, что всем требовался кто-то, на кого они могли смотреть свысока. Возможно, именно потому они, действительно, и нуждались в лудильщиках.
Но служанка лишь держала поднос, опустив его так, чтобы они могли дотянуться до него. Она покачала головой с недоумением.
— Лудильщики! Почему хозяин уделяет добрую еду лудильщикам?
Род осторожно взял тарелку и понюхал. По лицу его расползалась восторженная улыбка.
— Эй! А она и впрямь добрая!
— Можно мне? — Магнус сидел, не шевелясь, положив руки на колени. Так же сидели и другие дети, но глаза их так и пожирали еду на подносе.
— Ну, да... удивительно. — Посудомойка, казалось, поразилась их дисциплинированности.
Магнус схватил блюдо.
— Можно мне? — крикнула Корделия и двое младших бухнули хором:
— Можно мне? — вслед за ней.
— Удивительно, — сказала, моргая, служанка и три ручонки схватились за блюда.
Род передал тарелку Гвен и снял с подноса огромную миску с тушеным мясом, а затем кувшины.
— Возьмите себе чашки, дети. — Гвен сгребла две оставшиеся кружки и ложки.
Судомойка выпрямилась. Между бровей у нее пролегла глубокая борозда.
— Странные вы лудильщики.
Она пыталась думать, сообразил Род — и пыталась очень усиленно, если б ей не мешала умственная ограниченность.
— Все еще гадаешь, почему твой хозяин подает нам больше, чем кухонные остатки? — обратился к ней Род.
Лицо ее просветлело.
— Да. Именно о том я и думала.
— По самой веской из причин, — заверил ее Род. — Мы заплатили серебром.
Она медленно подняла голову, рот ее открылся, округлившись.
— О! Да, понимаю. — И все еще кивая, засеменила обратно на кухню.
