ответственности за дальнейшее поддержание коррумпированного, неряшливого Австрийского Государства. Также не Немецкий солдат должен бороться за семейную державную власть наследственного Дома Габсбургов. Это в лучшем случае укладывается в умах наших неофициальных боевых ура-крикунов, но не в тех, кто проливал свою кровь на фронте. Страдания и тяготы Немецких мушкетеров были уже неизмеримы в 1915 году. Эти страдания могут быть востребованы в будущем и для сохранения нашего Немецкого Народа, но не для спасения великодержавной мании величия Габсбургов. Это была чудовищная мысль, чтобы миллионы Немецких солдат истекали кровью в безнадежной войне только потому, чтобы династия могла сохранить Государство, большинство частных династических интересов которого были веками анти- Немецкими. Это безумие станет вполне понятно, к нам в полном объеме только тогда, когда мы будем иметь ввиду, что лучшая Немецкая кровь должна быть пролита так, что в наиболее благоприятном случае, Габсбурги опять получили бы еще один шанс денационализировать Немецкий Народ в мирное время. Мы не только должны были претерпеть самое чудовищное кровопролитие на два фронта для этого безумия, о котором кричали на небесах, нет, мы даже связали себя долгом еще и еще раз заполнить дыры, которые измена и коррупция пробили во фронте нашего достойного союзника, Немецкой плотью и кровью. И тем самым мы принесли эту жертву династии, которая сама была готова оставить своего жертвенного союзника на произвол судьбы при первой возможности, которая предоставится. И кто действительно позже поступил именно так. Конечно, наши буржуазные национал-патриоты Отечества говорить так же мало о предательстве, как и о непрерывном предательстве Австрийских союзных войск Славянской национальности, кто перешел на сторону противника целыми полками и бригадами, чтобы в конце концов своими легионами присоединиться к борьбе против тех, кто втащил в это страшное несчастье действиями своего Государства. Кроме того, сама по себе Австро-Венгрия никогда бы не приняла участие в войне, которую могла повлечь Германия. То, что здесь или там, некоторые возможно, верят в защиту Тройственного Союза, основанную на принципе взаимности, может быть отнесено только к безграничному незнанию Австрийских условий, которое в целом преобладает в Германии. Худшее разочарование для Германии материализовалось бы, если Мировая Война разразилась за счет Германии. Австрийское Государство со своим Славянским большинством и со своим Правящим Домом Габсбургов, решительно настроенное против германии и Рейха, никогда не взяло бы в руки оружие, чтобы защищать и помогать Германии против всех остальных стран мира, как Германия глупо сделала. В самом деле, против Австро- Венгрии, Германия имела одну обязанность, а именно: сохранитьНемецкий элемент этого Государства всеми средствами, а также ликвидировать наиболее выродившуюся, наиболее обремененную виной династию, которую Немецкому Народу когда-либо приходилось терпеть.
Для Германии, вступление Италии поневоле в Мировую Войну, должно было бы быть поводом для основного пересмотра своего отношения к Австро-Венгрии. Это не политический акт, не говоря уже о выражении мудрости и компетентности политических лидеров, в таком случае, не найти другого ответа, кроме негодования и бессильной угрюмой ярости. Такие вещи, как правило, вредны даже в частной жизни, но и в политической жизни, это хуже, чем преступление. Это акт глупости.
И даже если эта попытка изменения бывшего Немецкого отношения не привела бы к успеху, по крайней мере она бы освободила политическое руководство страны от вины - не попробовать ее. В любом случае, после вступления Италии в Мировую Войну, Германия должна пытаться положить конец войне на два фронта. Она должна тогда бороться за сепаратный мир с Россией, а не только на основе отказа от использования каких-либо успехов на востоке, которые уже были достигнуты Немецким оружием, но даже, в случае необходимости, пожертвовать Австро-Венгрией. Только полная диссоциация Немецкой политики от задачи сохранения Австрийского Государства и ее исключительная концентрация на задаче по оказанию помощи Немецкому Народу могли еще позволить себе возможность победы, в соответствии с человеческой оценкой.
Кроме того, с разрушением Австро-Венгрии, включение 9 миллионов Немцев Австрийцев в Рейх как таковое было бы более целесообразным успехом перед историей и будущим нашего Народа, чем выгоды, сомнительные по своим последствиям, от нескольких Французских угольных и железных рудников. Но следует подчеркнуть, снова и снова, что задачей - даже Немецкой внешней политики, которая только буржуазно-национальная - не должно быть сохранение государства Габсбургов, а исключительно спасение Немецкой Нации, в том числе 9 миллионов Немцев в Австрии. В противном случае больше ничего, по сути абсолютно ничего.
Как известно, реакция руководителей Рейха в ситуации, созданной вступлением Италии в Мировую Войну была совсем другой. Они пытались более чем когда-либо сохранить Австрийское Государство с его Славянскими братьями-дезертирами альянса, рискуя Немецкой кровью в еще большей мере, и у себя на родине, призывая небеса отомстить неверному бывшему союзнику. Для того, чтобы отрезать себя от любой возможности прекращения войны на два фронта, они позволили хитрой искусной Венской дипломатии побудить их основать Польское Государство. Тем самым все надежды выработки понимания с Россией, которое, естественно, можно было бы получить за счет Австро-Венгрии, были хитро предотвращены Габсбургами. Таким образом, Немецкий солдат из Баварии, Померании, Вестфалии, Тюрингии и Восточной Пруссии, из Бранденбурга, Саксонии и с Рейна, получил высокую честь в самой страшной, кровавой битве мировой истории пожертвовать свою жизнь сотнями тысяч не для спасения [формирования] Немецкой Нации, но для формирования Польского Государства, к которому, в случае благоприятного исхода Мировой Войны, Габсбурги дали бы своего представителя, и которое затем было бы вечным противником Германии.
Буржуазная национальная Государственная политика. Но если эта реакция на Итальянский шаг уже была непростительным абсурдом во время Войны, то сохранение этой эмоциональной реакции на Итальянский шаг после Войны - по-прежнему большая, капитальная глупость.
Надо отметить, что Италия была в коалиции Государств-победителей даже после Войны, а следовательно, и на стороне Франции. Но это было естественно, Италия, безусловно, не вступила в войну из-за про-Французских чувств. Определенная сила, которая привела Итальянский Народ к этому - исключительно ненависть против Австрии и видимая возможность воспользоваться своими Итальянскими интересами. Именно эта причина вызвала Итальянский шаг, а не всякие фантастические эмоциональные чувства к Франции. Немцу может быть очень больно, что Италия приняла далеко идущие меры теперь, когда произошел распад ее ненавистного векового врага, но нельзя позволять лишать разум здравого смысла. Судьба изменилась. Когда-то Австрия имела более чем 800000 Итальянцев под своим правлением, а теперь 200000 Австрийцев попали соответственно под правление Италии. Причина нашей боли - то, что эти 200000, интересующие нас, Немецкой национальности.
Задачи на будущее ни национальной, ни Народнически убедительной Итальянской политики не выполняются ликвидацией вечно скрытого Австрийско-Итальянского конфликта. Напротив, огромное увеличение самосознания и державного сознания Итальянского Народа вследствие войны, и особенно, Фашизма, будет только возрастать силой, чтобы преследовать большие цели. Таким образом, естественный конфликт интересов между Италией и Францией будет все больше разрастаться. Мы могли бы рассчитывать на это и надеяться на него еще в 1920 году. В самом деле, первые признаки внутренней дисгармонии между двумя Государствами были видны уже в то время. Принимая во внимание, что Южно- Славянские инстинкты для дальнейшего сокращения Австрийского Немецкого элемента вызывали неделимое сочувствие Франции, Итальянское отношение уже во время освобождения Каринтии от Славян, было по крайней мере очень благосклонно к Немецким элементам. Это внутреннее смещение в сторону Германии также отображается в отношении Итальянской комиссии в самой Германии, наиболее остро различимой в связи с борьбой в Верхней Силезии. Во всяком случае, в это время уже можно было различить начало внутренней отчужденности, правда, только смутное сперва, между двумя Латинскими нациями. По всей человеческой логике и разуму, и на основе всего опыта истории до сих пор, это отчуждение должно постепенно углубляться и в один день окончиться открытой борьбой.
Нравится ей это или нет, Италия будет бороться за свое существование Государства, и будущее против Франции, так же как и сама Германия. Не нужно для этого, чтобы Франция всегда была на переднем плане операций. Но она будет тянуть за нитки тех, кого она ловко привела в состояние финансовой и военной зависимости от нее, или с кем она, как представляется, связана параллельными интересами. Итальянско- Французский конфликт может так же хорошо начаться на Балканах, как и найти свое завершение на низменностях Ломбардии.
