Сарьон покраснел, смутившись.
— Я знаю, ты мне не доверяешь, но... послушай! Епископ Ванье снова связался со мной. Не спрашивай, как — это все связано с магией. — Каталист сунул руку в карман рясы, где у него был спрятан кусочек темного камня. Сжав камень в ладони, Сарьон почувствовал себя увереннее. — Он потребовал, чтобы я и Блалох доставили тебя в Купель, тебя и Темный Меч.
— Ванье знает про Темный Меч? — прошипел Джорам. — Вы рассказали...
— Это не я! — поспешил объяснить Сарьон. — Это Блалох ему рассказал! Колдун был шпионом епископа — он оставался Дуук-тсарит! Нет времени сейчас все объяснять, Джорам. Епископ скоро узнает, что Блалох мертв и что это ты убил его, используя темный камень. Ванье отправит за тобой своих Дуук-тсарит. Он обязательно это сделает, потому что боится Темного Меча...
— Он хочет завладеть силой Темного Меча! — мрачно поправил Джорам.
Сарьон моргнул от неожиданности — ему самому эта мысль почему-то не приходила в голову.
— Возможно, ты и прав... — сказал каталист, судорожно сглотнув. У него уже пересохло в горле оттого, что приходилось все время кричать. — Но нам нужно уходить, Джорам! С каждой минутой опасность, которая нам угрожает, растет!
— Нам угрожает? — Губы Джорама скривились в горькой улыбке, больше похожей на гримасу. — Вам не грозит никакая опасность, каталист! Почему вы не хотите отдать меня в руки епископа? — Юноша отвернулся от пристального взгляда каталиста и сунул остывающий наконечник в угли. — В конце концов, вы же меня боитесь. Вы боитесь темного камня. Я убил Блалоха собственной рукой — я, а не вы. Вы тут вообще ни при чем. — Вытащив снова раскалившийся наконечник из углей, Джорам пристроил его на наковальне. Несколько долгих мгновений юноша смотрел на наконечник, не видя его. — Мы уйдем во Внешние земли, — сказал он наконец. Он произнес это так тихо, что Сарьону пришлось наклониться, чтобы расслышать слова. — Вы знаете об опасности, которая нам угрожает, о том риске, который нам придется принять. Особенно учитывая, что никто из нас не искушен в магии. Почему же вы хотите пойти со мной?
Джорам вернулся к работе, не глядя на каталиста.
«И в самом деле — почему?» — спросил сам себя Сарьон, глядя на склоненную голову юноши, на обнаженные в жаркой кузнице сильные плечи, на непокорные черные локоны, которые выбились из косы и разметались волнистыми прядями, обрамляя суровое и сосредоточенное юное лицо. Было что-то особенное в голосе Джорама, когда он задал этот вопрос. Усталость, страх... И что-то еще — надежда?
Сарьон понимал, что юноша боится. Он намеревался уйти из поселка и старался набраться храбрости, чтобы отправиться в дикие, неизведанные и опасные земли в одиночку.
«Почему я хочу пойти с тобой, Джорам? — В горле каталиста собрался жгучий комок, как будто он проглотил раскаленный кусок угля. — Я мог бы рассказать, что когда-то держал тебя на руках, мог бы рассказать, как твоя маленькая невинная головка прижималась к моему плечу, а я укачивал тебя, чтобы ты заснул. Я мог бы сказать, что ты принц Мерилона, наследник трона — и я могу это доказать!
Но нет, я не могу сказать тебе это сейчас. Может быть, я вообще никогда не смогу тебе этого рассказать. С таким опасным знанием и горьким озлоблением в сердце ты, Джорам, принесешь несчастье всем нам — и твоим родителям, и ни в чем не повинным жителям Мерилона...»
Сарьон содрогнулся.
«Нет, — повторил он про себя. — По крайней мере в этом грехе я не буду виновен! Я сохраню эту тайну до самой своей смерти. Но какую другую причину я могу назвать этому юноше? Я хочу пойти с тобой, Джорам, потому что ты мне не безразличен. Мне не безразлично, что с тобой случится. Наверное, его это только насмешит...»
— Я пойду с тобой, потому что хочу вновь обрести свою веру, — сказал наконец каталист. — Некогда я считал церковь такой же сильной и неколебимой, как гора, на которой стоит Купель. Теперь же я вижу, как она рушится, раздираемая жадностью и обманом. Я говорил тебе, что больше не могу вернуться к церкви. И это в самом деле так.
Джорам прервал работу и повернулся к каталисту. Взгляд темных глаз юноши был холоден и равнодушен, но Сарьон успел заметить мимолетный проблеск разочарования, крошечный огонек сожаления — как будто Джорам хотел услышать нечто совсем другое. Но проблеск мелькнул и исчез, огонек вспыхнул и угас. Однако каталист тотчас же пожалел, что не высказал того, что было у него на сердце. Ничего не поделаешь, время упущено.
— Хорошо, каталист, — холодно сказал Джорам. — Как бы то ни было, все равно — хорошо, что вы пойдете со мной. Я не хотел бы упускать вас из виду. Вы слишком много знаете о темном камне. А теперь возвращайтесь в тюрьму. Мне нужно закончить работу.
Сарьон вздохнул. Да, он все сказал правильно. Но откуда тогда эта пустота внутри? Он достал из кармана маленький кусочек темного камня.
— Еще кое-что, Джорам... Ты не мог бы вставить это в какую-нибудь оправу, для меня? — спросил каталист у юноши. — И прикрепить к цепочке, чтобы я мог носить его на шее.
Удивленный Джорам взял темный камень, посмотрел на него, потом на Сарьона. Глаза юноши внезапно вспыхнули — он что-то заподозрил.
— Зачем?
— Я надеюсь, что это поможет мне воспротивиться попыткам епископа со мной связаться. Камень поглотит его магию.
Джорам пожал плечами и согласился.
— Я принесу его вам утром, когда вернусь.
— Нет! Мне нужно скорее, — забеспокоился каталист. — До вечера...
— Не волнуйтесь вы так, — перебил его юноша. — К вечеру мы будем уже далеко отсюда. Кстати, — осторожно добавил он, снова берясь за работу, — вы нашли Мосию?
— Да, он сейчас в тюрьме, вместе с Симкином.
— Значит, он не ушел... — пробормотал Джорам, обращаясь к самому себе.
— Что?
— Мы возьмем его с собой. И Симкина тоже. Идите скажите им об этом и начинайте собираться.
— Нет! Только не Симкина! — забеспокоился Сарьон. — Мосия — еще ладно, но не...
— Нам понадобятся люди, которые умеют использовать магию, каталист, такие как Симкин и Мосия, — холодно перебил его Джорам. — Вы будете давать им Жизнь, а я защищать нас всех силой Темного Меча — только так мы, может, и сумеем все это пережить. — Юноша посмотрел на Сарьона. — Надеюсь, вы не слишком разочарованы и не передумаете.
Не говоря больше ни слова, Сарьон повернулся и пошел из кузницы, старательно обойдя то место, где прошлой ночью лежал убитый колдун. Осталась ли там кровь? Сарьону показалось, что под корзиной действительно виднеется какая-то темная лужа, и он поспешно отвел взгляд.
Каталист нисколько не жалел, что уходит из этого места. Хотя он уже привык к здешним жителям и начал понимать как устроена их жизнь, в глубине души Сарьон не смог преодолеть отвращения к Темному искусству — отвращения, которое воспитывалось в нем всю жизнь. Он знал об опасностях Внешних земель — по крайней мере, считал, что знает, — и наивно полагал, что жизнь в глуши, среди дикой природы будет лучше, чем жизнь в месте, где люди изменяют природу Техникой.
«Куда мы пойдем? — Сарьон не знал. — Наверное, в Шаракан — хотя в таком случае мы, наверное, попадем туда в разгар войны. Но это не важно. Куда бы мы ни пошли — не важно, только бы не в Мерилон».
Да, он будет даже рад уйти из поселка чародеев и встретить лицом к лицу опасности Внешних земель. «Да благословит нас Олмин», — думал каталист, возвращаясь обратно в тюремную камеру.
Но почему Симкин?
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЛЕЖА В ЯСЛЯХ
— Я был там. Я видел все от начала до конца, и можешь в меня плюнуть, — говорил Симкин, — если
