— А если кто-то все-таки помнит его после десятилетнего отсутствия, никого не удивит, что он немного изменился, — добавил Гаральд, видя, что каталисту не нравится эта идея. — Вам не придется изображать кого-то другого, отец. Ваше лицо и тело изменятся, но внутри вы останетесь прежним. Самим собой.
— Но мне придется явиться в Собор, ваша светлость, — упорствовал Сарьон. На такое открытое сопротивление принцу он решился только потому, что страх пересилил почтительность. Гаральд заметил это и снова, в который уже раз, задумался о том, какую же страшную тайну хранит каталист в глубине своего сердца. — Прибытия и отъезды каталистов всегда строго документируются...
— Вовсе не обязательно, отец, — спокойно сказал Радисовик. — Очень многие, так сказать, просачиваются сквозь это бюрократическое сито незамеченными. Каталист мелкого, незначительного дома — такой, как отец Данстабль, — который переехал со своей семьей в отдаленный район, за столько лет вполне мог утратить всякие контакты со своей Церковью.
— Но зачем мне было... я имею в виду, почему отец Данстабль вернулся в Мерилон? Прошу прощения, ваше святейшество, — Сарьон говорил смиренно, но настойчиво, — но, как мне кажется, принц преувеличивает угрожающую нам опасность...
— Вы верно заметили, отец, — продолжал Гаральд. — Есть множество причин, которые могли побудить вас вернуться. Например, волшебник, которому вы служили, вздумал присоединиться к негодяям- мятежникам из Шаракана и бросил вас на произвол судьбы.
— Это очень серьезно, милорд, — заметил Радисовик.
— А я и не шучу, — сдержанно ответил принц. — Впрочем, это, наверное, привлечет к вам ненужное внимание, отец. А если так? Волшебник умер. Его вдова вернулась в Зит-Эль, к своим родителям. В доме ее отца не нашлось места для вас, отец Данстабль, и потому вас уволили со службы. С любовью и благодарностями, конечно.
Кардинал Радисовик кивнул, выражая одобрение.
— А если они захотят проверить вашу историю, — сказал он, догадавшись, что Сарьон готов высказать очередное возражение, — в чем я сильно сомневаюсь, учитывая, что сотни каталистов ежедневно прибывают в Собор и уезжают оттуда, им потребуются месяцы, чтобы разыскать лорда Как-его-там и докопаться до правды.
— А к тому времени вы будете уже у нас, в Шаракане — сказал принц так, будто считал вопрос решенным.
Уловив нотку раздражения в голосе принца, Сарьон почтительно поклонился. Он опасался, что дальнейшие возражения с его стороны могут вызвать подозрения. Он не мог не признать, что кардинал и принц правы. Прослужив пятнадцать лет в Соборе, Сарьон много раз наблюдал по вечерам за бесконечной вереницей прибывших в столицу каталистов, которые медленно брели друг за другом по хрустальным ступеням и заходили в хрустальные двери. Под усталым взглядом какого-нибудь бедного дьякона каждый прибывший каталист заносил свое имя в список, в который потом очень редко кто-нибудь заглядывал — если заглядывал вообще. В конце концов, если кто-то сумел пройти проверку Кан-ханар — хранителей Врат Мерилона, то как может Церковь найти что-то еще? Сама мысль о том, что каталист может пробраться в столицу замаскированным, кажется совершенно абсурдной.
«И все же у одного человека есть основания ожидать, что я вернусь в Мерилон», — подумал Сарьон и потрогал амулет с темным камнем, висевший у него на шее. А потом он со страхом подумал о том, что может предпринять епископ Ванье, чтобы его найти, — и почти пожалел, что не согласился притвориться ослом...
На следующее утро все проснулись рано, еще до восхода солнца. Теперь, когда пришло время расстаться, все с тревогой думали о путешествиях, которые им предстояло продолжить. Молодые люди и Сарьон готовились покинуть принца и его спутников, а те нынче же намеревались отправиться дальше, в деревню чародеев.
— Хорошо то, что хорошо кончается, — заметил Симкин, когда все заканчивали завтракать, — как говорили о леди Магде, графине Орлеанской. Конечно, при этом имели в виду ее заднюю часть.
— Симкин — дурак! — прокаркал ворон, сидевший на ветке дерева над головой у Симкина.
— Думаю, это не конец, а только начало, — сказал принц Гаральд и улыбнулся Джораму.
Юноша улыбнулся в ответ — почти улыбнулся.
— А теперь, — продолжил принц, — прежде чем настанет печальное время прощаний, я хочу сделать кое-что приятное — раздать подарки путешественникам.
— Милорд, это не обязательно, — пробормотал Сарьон, снова чувствуя себя неловко. — Вы и так очень много для нас сделали.
— Не лишайте меня этого удовольствия, отец, — перебил его Гаральд, положив руку на плечо каталиста. — Раздача подарков — одна из лучших обязанностей, которые есть у королевского сына.
Принц встал и подошел к Мосии, хлопнул в ладоши и передал юноше книгу, которая материализовалась из воздуха.
— Ты могущественный волшебник, Мосия. Ты гораздо сильнее многих Альбанара, с которыми я знаком. И в этом нет ничего удивительного. Путешествуя, я узнал, что многие действительно могущественные маги родились в деревнях и на городских окраинах, а не во дворцах знати. Но магия, как и все прочие дары Олмина, требует глубокого изучения, дисциплины и тренировок, иначе она будет выливаться из тебя, как вино из дырявого бочонка.
Принц мельком взглянул на Симкина, который в это время пытался поймать ворона за хвост.
— Изучи это хорошенько, мой юный друг, — сказал принц и вложил книгу в дрожащие руки молодого мага.
— Б-благодарю вас, ваша светлость, — запинаясь, взволнованно пробормотал Мосия и покраснел, надеясь, что все подумают, будто это от смущения.
Но Гаральд понял, что юноше просто стыдно.
— Путь до Мерилона далек, — негромко сказал принц. — И у тебя есть друг, который будет счастлив научить тебя читать.
Мосия проследил за взглядом Гаральда и посмотрел на Джорама.
— Это правда? Ты меня научишь? — спросил он.
— Конечно! Я и не думал никогда, что тебе хочется обучиться грамоте, — раздраженно ответил Джорам. — Мог бы и сказать мне.
Мосия прижал книгу к груди и повторил:
— Благодарю вас, ваша светлость.
Молодые люди переглянулись, и вдруг, за какое-то мгновение, полевой маг и благородный принц прекрасно поняли друг друга.
Гаральд отвернулся.
— А теперь, Симкин, старый дружище...
— Ничего мне не надо, ваш-свессть. Ха-ха! Ваш-цвесть. Так герцог Диер обращался к своему садовнику. Я понимаю, это тупая шутка, но и герцог тоже был редкий тупица. Нет — я хотел сказать, нет. Я не приму никаких подарков. Ну-у... — Симкин вздохнул и, когда принц уже собрался что-то сказать, добавил: — Если ты так настаиваешь... Может быть, я и соглашусь принять парочку самых великолепных драгоценностей королевства...
— Это тебе, — сказал Гаральд, когда наконец смог вставить слово. И протянул Симкину колоду карт для таро.
— Как мило! — сказал Симкин, демонстративно сдерживая зевок.
— Каждую карту в этой колоде нарисовали мои личные художники, — заметил Гаральд. — Они сделаны в старинном стиле, без магии. Так что эта колода довольно ценная.
— Я ужасно благодарен тебе, старина, — вяло поблагодарил Симкин.
Гаральд поднял руку.
— Ты, конечно, заметил, что у меня в руке кое-что осталось. Карта из твоей колоды.
— Дурак... — сказал Симкин, приглядевшись повнимательнее. — Как забавно.
— Да, Дурак, — повторил Гаральд, вертя в руке карту. — Проведи их как следует, Симкин.
— Уверяю вас, ваше высочество, — они не могли попасть в лучшие руки! — искренне сказал
