Глаз в пирамиде

Голос продолжал вещать: «Нет движения, кроме дискордианского движения, и это — дискордианское движение».

Это казалось очевидным. Джордж закатил глаза и наблюдал, как гигантское, мерцающее золотом яблоко вращается над ним.

— Это один из самых священных и самых важных моментов для каждого дискордианца. Это момент, когда великое, пульсирующеесердце Дискордии бьется и расширяется, пока Она, Зачинательница Всего, готовится поглотить в свое тяжело дышащее хаотическое лоно очередного легионера из Легиона Динамического Раздора.О Минервал, желаешь ли ты посвятить себя Дискордии?

Почувствовав смущение, когда к нему обратились напрямую, Джордж убрал руку с члена.

— Да, -произнес он голосом, который показался ему самомуприглушенным.

— Ты человек, а не капуста или что-то в этом роде?

— Нет, — хихикнул Джордж.

— Как жаль, — пророкотал голос. — Ты хочешь стать лучше? -Да.

— Как глупо. Ты хочешь философической иллюминизации? 'Почему именно это слово? — быстро промелькнуло в голове Джорджа. — Почему иллюминизации?' Но вслух он сказал: «Думаю, да».

— Как забавно. Ты посвятишь себя святому дискордианскому движению?

— Пока оно меня будет устраивать, — пожал плечами Джордж.

Вдруг он почувствовал холодок в животе. Из-за пирамиды вышла обнаженная и светящаяся Стелла Марис. Теплый свет золотого яблока освещал яркие черные и коричневые тона ее тела. Джордж ощутил, как его пенис снова наполнился кровью. В этой части программы все должно быть о'кей. Стелла шла к нему медленной величавой поступью, посверкивая и позвякивая золотыми браслетами на запястьях. Джордж испытывал голод, жажду и давление, словно у него в животе медленно надувался шар. С каждым ударом сердца его член поднимался все выше. Мышцы в ягодицах и бедрах напрягались, расслаблялись и снова напрягались.

Стелла сделала несколько скользящих танцевальных па и начала обходить его по кругу, одной рукой касаясь обнаженной талии Джорджа. Он сделал шаг вперед и протянул к ней руки. Она танцевала на цыпочках, вращаясь и подняв руки над головой. Ее тяжелые конусообразные груди с черными сосками взлетали вверх. Только сейчас Джордж понял, почему некоторым мужчинам так нравятся большие сиськи. Он скользнул взглядом по ее упругим ягодицам, очертаниям мускулистых бедер и икрам длинных ног. Его потянуло к ней. Она неожиданно остановилась со слегка расставленными ногами (которые образовали треугольник, сходившийся с треугольником густых волос в «королевской арке»), не переставая плавно покачивать бедрами. Член Джорджа тянулся к Стелле, словно железо к магниту. Он опустил глаза ниже и заметил выступившую на кончике члена крошечную жемчужинку влаги, которая посверкивала золотом под струившимся светом яблока. Полифем страстно желал войти в пещеру.

Джордж прижимался к ней, пока головка змея не утонула в густом, заросшем колючим кустарником садике, которым заканчивался ее живот. Он положил руки на ее груди, ощущая, как вздымается и падает ее грудная клетка и как учащенно она дышит. Она полуприкрыла глаза и слегка приоткрыла рот. Ее ноздри широко раздувались.

Она облизнула губы, и он почувствовал, как ее пальцы нежно обвили его член и начали ласково поглаживать растирающими движениями, достаточными для возбуждения. Она немного отступила назад и придавила пальцем его влажную головку. Джордж начал поглаживать пальцами ее горячие и распухшие губы, скрытые в зарослях лобковых волос, и почувствовал, как они увлажнились от сочившейся смазки. Он ввел кончик среднего пальца в ее влагалище и начал медленно продвигать все глубже, пока весь палец не оказался внутри тугого отверстия. Она тяжело дышала, и извивалась всем телом, словно наматываясь спиралью на его палец.

— О Боже! — прошептал Джордж.

— Богиня! — горячо откликнулась Стелла. Джордж кивнул.

— Богиня, -хрипло пробормотал он, в такой же мере имея ввиду Стеллу, как и легендарную Дискордию.

Она с улыбкой немного отстранилась.

— Постарайся представить, что это не я, Стелла Марис, младшая дочь Дискордии. Стелла — просто сосуд Богини. Ее жрица. Представляй себе Богиню. Представляй, как она входит в меня и действует через меня. Сейчас я — это она! — Все это время она нежно, но настойчиво гладила Полифема. Он уже и так свирепствовал, как жеребец, но казалось, что он возбуждался все сильнее, если такое вообще возможно.

— Через секунду я кончу тебе в руку, — застонал Джордж. Он схватил ее руку за тонкое запястье и отвел в сторону. — Я должен тебя трахнуть, кем бы ты ни была, женщиной или богиней. Пожалуйста!.

Она отступила назад и развела руки в сторону, как бы принимая его предложение и приглашая его приблизиться. Но при этом сказала: «Сейчас поднимайся по ступеням. Доберись до яблока». Ее ноги вспорхнули по пушистому ковру, и через мгновение она исчезла за пирамидой.

Он поднялся на семнадцать ступеней, все еще ощущая, как ноет его вздыбленный одноглазый старина. Попав на вершину пирамиды, которая оказалась просторной и плоской, он оказался перед яблоком. Он протянул руку и прикоснулся к нему, ожидая почувствовать холодный металл, но к своему удивлению обнаружил, что эта излучающая мягкий свет текстура столь же тепла на ощупь, как человеческое тело. Примерно на полфута ниже своей талии он увидел темное эллиптическое отверстие в поверхности яблока, и в его душе зародилось страшное подозрение.

— Ты правильно понял, Джордж, -пророкотал голос, руководивший его инициацией. — Сейчас ты должен посадить в яблоко твое семя. Давай, Джордж. Отдайся Богине.

«Вот дерьмо какое, — подумал Джордж. — Какая идиотская идея! Вот так до сумасшествия возбудить мужика, а потом надеяться, что он трахнет этот чертов золотой идол». Ему страшно захотелось повернуться спиной к яблоку, сесть на верхнюю ступеньку пирамиды и сдрочить, чтобы показать им, что он о них думает.