Габриэль Мартино родился в 1673 году в семье состоятельного хайфилдского красильщика. В 1699 году он унаследовал дело и значительно расширил фирму «Мартино, Лонг и компания», пристроив к зданию на Хит-стрит еще две фабрики. Мартино был известен своими изобретениями и обширными познаниями в области химии, физики и инженерного дела. Действительно, несмотря на то, что изобретателем прототипа современного поршневого насоса считается Гук (1635–1703), ряд историков полагает, что он пользовался чертежами Мартино.
В 1710 году Мартино, известный своей религиозностью, филантропией и отеческим отношением к рабочим, внес весомый вклад в борьбу с растущей безработицей, заняв множество людей на строительстве новых жилых домов для рабочих фабрики. По его проектам были застроены площадь Мартино, существующая до сих пор, и район Грейстон, разрушенный во время бомбежки Лондона. Мартино обеспечил работой огромное количество людей в Хайфилде. По слухам, «люди Мартино», как их стали называть, прорыли разветвленную сеть подземных туннелей, однако она не сохранилась.
В 1718 году жена Мартино заразилась туберкулезом и умерла в возрасте тридцати двух лет. После ее смерти Мартино нашел утешение в некоей секте и стал редко появляться на публике. Его особняк, располагавшийся на окраине исторической части Хайфилда, сгорел в 1733 году; по всей видимости, Мартино и его две дочери погибли при пожаре.
Внизу рукой доктора Берроуза было приписано:
Почему от туннелей ничего не осталось? Аля чего они предназначались? Я не нашел упоминания о них ни в ратуше, ни в местных архивах. Почему, почему, почему?
Еще ниже синей шариковой ручкой он подписал крупными буквами с таким нажимом, что бумага кое-где порвалась:
ПРАВДА ИЛИ ВЫМЫСЕЛ?
Уилл нахмурился и повернулся к Честеру.
— Невероятно. Ты когда-нибудь слышал об этом Мартино?
Честер помотал головой.
— Очень странно, — проговорил Уилл, перечитывая статью. — Папа ни о чем подобном даже не упоминал. Почему он это скрывал от меня?
Он закусил губу. Выражение его лица постепенно сменилось с обиженного на озабоченное. Внезапно он поднял голову, как будто его ударили локтем под ребро.
— Что случилось? — спросил Честер.
— Отец не хотел, чтобы у него украли открытие, как в тот раз. Точно! — воскликнул Уилл, вспомнив, как профессор из Лондонского университета воспользовался служебным положением, чтобы присвоить себе заслуги доктора Берроуза, когда тот раскопал остатки древнеримской виллы.
Честер хотел было спросить друга, что он имеет в виду, но тут Уилл принялся ожесточенно листать дневник.
— Дальше снова об этих «бледных людях»… — Он наткнулся на обрывки бумаги, торчащие из середины, и показал Честеру. — Тут несколько страниц вырвано!
Он перевернул еще несколько страниц, нашел последние записи и в нерешительности остановился.
— Посмотри на дату.
— Где? — Честер вытянул шею.
— Прошлая среда… как раз в тот день они с мамой поругались, — спокойно сказал Уилл, потом глубоко вдохнул и начал читать вслух.
Сегодня! Я нашел вход. Если я не ошибся, моя безумная гипотеза подтвердится. Возможно, это мой шанс! Мой последний шанс доказать, чего я стою! Я последую своим инстинктам. Я должен туда спуститься. Я должен войти.
— Я не понимаю… — начал Честер.
Уилл поднял руку и продолжил читать.
Возможно, это опасно, но я должен. Пусть они увидят! Если моя теория верна, они признают! Им придется признать! Я не просто неуклюжий заведующий музеем.
И Уилл прочитал последнее предложение, подчеркнутое несколько раз:
Меня запомнят!
— Ух ты! — воскликнул Уилл, откидываясь на спинку отсыревшего кресла. — Это невероятно.
— Ага, — неуверенно согласился Честер. Он начал подозревать, что у мистера Берроуза было не все в порядке с головой. Записи в дневнике показались ему бредом сумасшедшего.
— Так что же он нашел? Что это за гипотеза? — проговорил Уилл, возвращаясь к вырванным страницам. — Готов поспорить, обо всем было написано здесь. Он боялся, что у него украдут открытие, — явно оживился Уилл.
— Хорошо, но где же он теперь? — спросил Честер. — Куда он собирался «войти»?
Уилл поник. Он беспомощно поглядел на друга.
— Ну, — медленно начал он, — меня смущают две вещи. Во-первых, как-то ночью, недели за две до того, как он исчез, я видел, как отец что-то делает в саду. Я тогда решил, что он копает на пустыре… но это было не так.
— Почему ты так думаешь?
— Он вез тачку отвала на пустырь, а не с пустыря. А во-вторых, я нигде не могу найти его комбинезон и каску.
Глава 14
— Эй, Снеговик, говорят, твой папаша дал деру! — услышал Уилл, войдя в класс. Все притихли и уставились на него. Стиснув зубы, он сел на свое место и начал доставать книги из сумки.
Это был Бешеный — тощий мальчишка с сальными черными волосами, жестокий предводитель банды таких же неприятных парней.
— Ну так я его понимаю! Небось ему надоело на тебя любоваться! — ухмыльнулся Бешеный.
Сгорбившись за партой, Уилл из всех сил делал вид, что ищет нужную страницу в учебнике.
— Надоело любоваться на сына-урода! — крикнул Бешеный. Голос у него ломался, поэтому он изредка срывался на визг.
Уилл начал закипать. У него заколотилось сердце и разгорелось лицо; он знал, что это выдаст его эмоции и злился из-за этого. Невидящими глазами уставившись на страницу, он на долю секунды почувствовал сомнение и вину. Может быть, Бешеный был прав. Может быть, отец ушел отчасти и из-за него.
Он почти сразу отогнал эту мысль. По какой бы причине ни ушел отец, он не исчез бы без предупреждения. С ним что-то случилось… что-то серьезное.
— И твоя мамаша-овощ ему надоела! — еще громче проорал Бешеный. Тут в классе раздались сдержанные смешки и аханье. Значит, и про маму все уже знали…
