Геологи шутят... И не шутят

Встретив меня, М. Ф. пожаловался: „Знаешь, слаб я стал. Вчера выпил бутылку коньяка, а сегодня голова болит“. Видимо, это уже был сигнал о болезни, которая и свела его, могучего человека, в могилу».

(Из очерка акад. В. Е. Хайна [Смирн, сб.-2004. С. 228])

* * * Девиз ректора

Над рабочим столом декана ФТРиР МГРИ Л. Г. Грабчака висел плакат: «Не меняют своих мнений только дураки и покойники». В 1989 г. Грабчак стал первым выборным ректором МГРИ.

(Из очерка проф. П. В. Полежаева [ГМЖ-3. С. 163])

Примечание. 20 лет спустя ректора сместили «крутые топ-менеджеры». К счастью, он остался жив, а своего мнения о месте вуза в системе образования и методах работы не поменял (Б. Г.).

Эпизоды с участием члена-корреспондента АН СССР Л. Н. Овчинникова (1903–2003), директора ИМГРЭ (1966–1986)25

Однажды Овчинникова вызвал министр. Точно в назначенный час Овчинников вошел в приемную.

— Подождите, пожалуйста, — сказала секретарь, — министр занят. Прошло полчаса… Овчинников встал и сказал:

— Если я еще раз понадоблюсь министру, пусть он приезжает ко мне в институт. Это здесь, недалеко, Садовчническая набережная, дом 71.

После этого, пока Министерство геологии возглавлялось этим министром26, наш институт не получил ни одного нового прибора.

* * *

«Однажды я спросил у Овчинникова, чем отличаются геологи-москвичи от геологов-уральцев.

— И тут и там одинаковые пропорции между толковыми и бездарями, — ответил Овчинников. — Но уральцы недооценивают себя, а москвичи переоценивают».

* * *

«Однажды один немолодой соискатель попросил меня обратиться к Овчинникову за отзывом на докторскую диссертацию. Овчинников посмотрел на титул и твердо сказал:

— Не буду. Я его не знаю.

— Но ведь главное не фамилия, а работа, — возразил я.

— Во-первых, — сказал Овчинников, — я внимательно слежу за публикациями, а, во-вторых, хорошие докторские не пишут вдруг».

* * *

«Однажды я спросил у Овчинникова, почему он не баллотируется на академика.

— Сразу не прошел, а выжидать место — не хочу!»

* * *

«Однажды я спросил у Овчинникова, как он относится к перестройке.

— А что я могу сделать?! — растерянно ответил он».

* * *

«Однажды я спросил у Овчинникова, нравится ли ему совещание.

— Что значит нравится — не нравится, — пробурчал Овчинников. — Это не цирк, а всего-навсего возможность сравнить свой уровень в проблеме с уровнем, достигнутым другими».

* * *

Однажды под Новый год мы с товарищем пришли домой к Овчинникову проведать его. Сели за стол, выпили. Поговорили о том о сем. Стали прощаться.

— Никак не пойму, зачем вы приходили, — сказал Овчинников.

— Да просто так… Проведать.

— Ко мне так не ходят. Говорите, в чем дело!

— Мы, — решил пошутить я, — хотели просить Вас выдвинуть нас в членкоры.

— Ну вот, так бы сразу и сказали, — оживился Овчинников. — Конечно же, поддержу… Только по одному, двоих сразу нельзя.

* * *

«Однажды в командировке мы обедали с Овчинниковым в ресторане и не выпили…»

(Москва, 1993 г.)

Из рассказов академика Ф. А. Летникова о себе и других знаменитых геологах

Юмор юного Ф. А. Летникова

ценили в «Шмеле» и «Крокодиле»

На второй день <пребывания в Москве> я приехал в «Крокодил». Картина была такая: явились художники и «темисты» — это те, кто не умеет рисовать, но знает, что нарисовать, какая будет подпись под рисунком. <…>. Процедура такова: сидит главный художник журнала Семенов (и редактор был Семенов, но это были однофамильцы) с ничего не выражающей физиономией, даже мрачный. <…> Перед ним пустой стул, на который по очереди садятся художники и «темисты» и показывают, что они принесли. Дошла очередь до меня. Я сел. Он говорит: «Что-то новая личность». — Я говорю: «Я приехал в Москву дипломировать, до этого сотрудничал в „Шмеле“ <в Алма-Ате>. „Ну, — говорит, — давай!“ И я дал семь тем, из них сразу три взяли. Он сказал: „Хорошо“. Обычно, когда ему подавали рисунки, он смотрел и по-украински говорил: „Це — говно. Це — говно. Это туда-сюда…“. Обычно все отторгалось. <…>

Поскольку мы <с другом юности Игорем, аспирантом А. И. Гинзбурга27> разыгрывали друг друга, то я решил Игоря разыграть. В общежитии и нашел женщину из Алма-Аты, написал на бумажке текст. А там, где жил Игорь, и „Вороньей слободке“, на Арбате, был телефон. Вот она звонит. Игоря вызвали к телефону. Она ему читает по бумажке:

— Это Игорь Владимирович? Вы передавали стихи в „Комсомольскую правду“?

— Да, передавал.

— И стихи о лошади, это Ваши стихи? Вы знаете, стихи нам понравились, и мы передали их в журнал