– По глазам вижу, тебя что-то тревожит. Ты мне не доверяешь?
– Доверяю… Почти как себе.
Это было явным преувеличением. Но я давно усвоил правило: «Настоящим мужчинам говори правду, а всем остальным рассказывай сказки». Оно меня никогда не подводило. Хотя доверять именно Вике очень тянуло, и признался я вполне искренне, просто старался выкинуть из головы, что говорить не следовало.
– Если бы не доверял, стал бы сидеть и ворковать с самой очаровательной и милой женщиной на свете?
Глаза у неё вновь ожили.
– Как тебе не стыдно врать, – заметила она. – Разве фригидная стерва может быть самой милой на свете?
– Ты же намерена доказать, я заблуждался.
– А тебе нужны доказательства?
Оказалось, она не лишена склонности к игривой многозначительности.
– Не дразни меня, – предупредил я. – Я за себя не ручаюсь.
– А мне ужасно хочется подразнить.
Я посмотрел на наручные часы.
– К сожалению, придётся сделать перерыв. Небольшую интермедию.
– Никуда я не пойду. Мне только начинает здесь нравиться.
– Не капризничай, – попросил я. – И я бы охотно отложил нерыцарский турнир. Но вряд ли это оценит наш друг Эдик.
Она посерьёзнела, закрыла сумочку и поднялась.
– Пошли, – согласилась она. А когда спускалась следом по лестнице, поправила мне волосы. – Я ни о чём не спрашиваю. Ты всё равно не скажешь. Только хочу понять. То, что ты задумал, опасно?
Я пожал плечами.
– Не очень. Надо прогуляться по ночному лесу и кое-что выяснить.
Кажется, она не поверила, однако не стала настаивать на честном ответе.
Молодой таксист в джинсовой кепке по моей просьбе погнал «волгу» на предельной в городе скорости. Вика не возражала. Она сидела рядом на заднем сиденье притихшая и сосредоточенная. Молчание стало тяготить меня.
– Что из себя представляет Оксана? – негромко спросил я, когда такси выехала на шоссе Энтузиастов, и таксист пошёл на обгон грузовика и автобуса.
Отозвалась она неохотно.
– Что ты имеешь в виду?
– Как я понимаю, она твоя подруга. Давно?
– Мы вместе учились в школе.
– Наверное, в спецшколе, с англоязычным уклоном?
– Ты удивительно догадлив для сыщика любителя. – Она глянула мне в лицо. – Уж не увлёкся ли ты и ею?
Я пропустил колкость мимо ушей.
– И всё же, кто она такая? Согласись, меня не может не интриговать, что она звонит и запросто сообщает Эдику о личных проблемах.
– Только, ради бога, не умничай!
– И всё же? – с упрямством бегемота настаивал я. – Рано или поздно я всё равно узнаю. К тому же между нами не должно быть тайн. Не так ли, моя дорогая?
Она фыркнула.
– Какой же ты змей! Ну, хорошо, если тебе так важно. – Она наклонилась к моему уху. – Она влюблена в отца, и давно. Так что для неё ты пустое место.
Меня словно в лоб стукнуло.
– Ты хочешь сказать…
– Да, – раздражённо оборвала меня она. – И я больше не хочу говорить об этом.
– Но ведь Иван… О, дьявол! – буркнул я.
– Я больше не хочу говорить об этом, – повторила она холодно и настойчиво и отстранилась, отвернулась к окну.
Я только тут обратил внимание, что мы упёрлись в колонну военных грузовиков. Таксист посмотрел на меня в зеркальце над лобовым стеклом, после чего ринулся на затяжной обгон. Колонна возвращалась в Балашиху. Солдаты при оружии равнодушно выглядывали из-под тентов фургонов. Наконец, военные грузовики остались позади, и мы свернули на улицу за Измайловским парком. Я тронул таксиста за плечо.
– К той остановке, – сказал я, имея в виду навес у дороги, под которым уже стоял пожилой мужчина.
Таксист плавно сбавил скорость и сразу за остановкой подъехал впритык к бордюру. Небрежно одетый мужчина под навесом понуро глянул в нашу сторону.
– Прости, – Вика казалась подавленной. – Я немного беспокоюсь за тебя.
Мне не хватало только сцены прощанья.
– Пустяки, – заверил я. – Не бери в голову.
Выбравшись из салона на тротуар, я звучно захлопнул дверцу. Таксист посмотрел назад, пропустил встречный красный «москвич» и живо развернулся, следом за ним устремился обратно. У перекрёстка ему пришлось остановиться, а на зелёный свет светофора он вырулил на шоссе и устремился прочь, своими огнями замелькал и скрылся за деревьями.
Вскоре подошёл нужный мне автобус, и я без происшествий доехал, а затем и дошёл до гаражей с пристройкой автосалона.
Когда я входил в пристройки, было без четверти десять. Не включая свет, я вынул из спортивной сумки серый шерстяной свитер, тонкий и плотный, одел его вместо рубашки. Высокий воротник обхватил горло, я плотно застегнул куртку и почувствовал, – вот теперь холодная ночь станет чем-то вроде подруги. Забрав мешок с резиновой лодкой, прихватив револьвер Ивана, я запер стальную дверь. Но ключ в щель у петли не бросил, он мне ещё мог понадобиться. Закинул мешок за плечо и зашагал к уличной дороге.
Предстояло добраться до Бескудниково, на север огромного города. Автобус подошёл прежде, чем удалось поймать попутку, и, не мудрствуя лукаво, я доехал на нём до станции метро «Новогиреево». Там решил, что электричка самый надёжный и быстрый транспорт, спустился в переход и нырнул в подземное чрево, в такое время шумное и многолюдное. Меня устраивало затеряться в толпе, и с двумя пересадками я доехал до нужной станции с уверенностью, что не видел ничего похожего на слежку.
Выйдя из подземки, я сразу направился к спальным блочным строениям, высоким и похожим на огромные, расставленные в ряд коробки. За крайним из них, у низкого забора детского сада, под ветвями липы застыл «УАЗ» грязно-салатного цвета. Со стороны могла показаться, его оставили до утра, для заслуженного отдыха. Однако вблизи становилось очевидным, что за рулём в темноте сидит мордатый курносый парень с взъерошенными светлыми волосами и глубоко посаженными глазами. Он лениво доедал остаток яблока, и на меня он не обращал внимания даже, когда я через окно заглянул внутрь салона, удостоверился – на сиденьях никого больше нет. Я постучал в боковое окно водителя, и оно медленно опустилось. Парень выбросил огрызок и уставился на меня молча и равнодушно.
– Слушай, – заговорщически сказал я. – Мне надо к Клязьминскому водохранилищу.
