четыре коридора до финиша. А вот спрыгнуть по желанию – только в трех местах: на мостики, ведущие к последующим коридорам. Если же участник срывался вниз между этими мостиками, то падал все в тот же злополучный поток, который выносил его обратно, аж в шестой по счёту от финиша коридор. Раньше выбраться из потока было невозможно из-за отвесных и гладких стенок. Поэтому каждый понимал: лучше не рисковать. А я тоже понимал: с Булькиной помощью я имею шанс установить уникальный рекорд трассы. Мне надо было только правильно раскачивать тело, сохранять общую амплитуду движений и координировать скорость продвижения. Самое главное – жёсткий захват перекладины – выполнял Булька. Основную часть своего тела он распределил у меня под мышками. Усилив заодно своей плотью и кисти моих рук.
Как раз напротив последних пяти коридоров и располагались основные трибуны для командного состава. Вернее, даже не трибуны, а отлично оборудованные наблюдательные пункты с десятком экранов, на которых можно было следить за всеми перипетиями прохождения полосы препятствий.
И когда я вышел к началу горизонтальной лестницы, то увидел, что “трибуны” переполнены. Народу там собралось просто невероятное количество. Но мне и десяти секунд хватило, чтобы рассмотреть там и принцессу, и самого императора Януша Второго. Вот уж не ожидал, что и он проявит интерес к сегодняшнему туру. Хотя никто другой в мире не отказался бы посмотреть на такое зрелище.
Передо мной на лестнице передвигались сразу три участника. Проходя соответственно первую, вторую и третью четверти. Узнать их было весьма проблематично из-за налипших на них слоёв грязи. Да это было и несущественно на данный момент. Начав движение без долгих раздумий, я тем не менее отлично видел двигающихся впереди конкурентов. Первой рухнула вниз извивающаяся фигура в маскхалате на первой четверти. С “трибуны” послышались залихватский свист и улюлюканье. Буквально через пару секунд второй из участников успешно завершил свою вторую четверть, ловко спрыгнул на мостик и рванул в оставшиеся два коридора. А вот самый дальний участник упорно двигался к третьему мостику. Чертовски, просто невероятно силён оказался парень. Да ещё и на “трибунах стали так рьяно за него болеть, что он на какое- то время даже ускорился. Но, видимо, риптона у него в помощниках не было, и перекладин за двадцать до мостика он выбился из амплитуды раскачивания и чуть ли не остановился, перехватывая каждый раз рукою лишь со второго маха тела. На “трибунах” стали громко считать перекладины, оставшиеся до спасительного, мостика:
– Восемнадцать!.. Семнадцать!.. Шестнадцать!..
На пятнадцатую перекладину участник вошёл уже в достаточном махе и последующие десять прошёл довольно ровно и с хорошим временем. Болельщики стали чуть ли не реветь от восторга, совсем не смущаясь ни присутствия рядом императорской семьи, ни своих высоких званий, титулов или общественного положения.
– Шесть!.. Пять…
Но вот дальше дело не пошло. Рука претендента соскользнула с пятой перекладины, и он обессиленно повис на шестой. Ещё, правда, сделал несколько попыток раскачать тело и перехватить такую вожделенную, но такую недосягаемую часть лестницы. А ещё через две секунды громкий вздох общего разочарования и сочувствия сопроводил падающее тело. Свистеть и улюлюкать никто не стал – парень и так совершил почти невозможное. Проследив взглядами за уносимым водой телом, публика переключила все внимание на меня.
– Ещё один!
– Уже прошёл первую четверть!
– Как здорово идёт! Словно шагает по дорожке!
– А кто это?!
– Неужели никто не узнает?
– Да ведь это барон Аристронг!
– Точно! Давай, Артур!
– Вперёд! Жми! Отлично идёшь! Так держать, барон! Покажи им всем! Вперёд, Артур!
Выкрики поддержки и поощрения слились в один громкий гул. Но приятно было чертовски. Как всё- таки меня любят! Вернее, не меня, а…
И вот тут-то и пришла мне в голову странная мысль. А вдруг я добьюсь руки принцессы именно в этом облике? А вдруг к тому времени так и нельзя будет открыть своё истинное имя и лицо? А жениться-то придётся! И что тогда делать? Неужели я так и лягу на брачное ложе в чужом образе? А Патрисия так никогда и не узнает всей правды?!
“Прекрати! – заорал на меня риптон. – Тебе больше заняться нечем в такой ответственный момент?! Я ведь тоже не железный! Может, соизволишь хоть немного мне помогать? У меня, кажется, тоже силы кончаются…”
Вот тебе и проблемы! Конечно, стальной прут согнуть или просто повисеть на перекладине неизвестно сколько – это нам раз плюнуть. Но ведь позади такая неимоверно сложная дистанция, да ещё на моём теле дополнительный груз в виде муляжей амуниции. И не следует забывать, что наш общий вес двух разумных особей превышает сто тридцать килограммов. И на такой длинной лестнице усталость уже к середине её прохождения начинает увеличиваться в геометрической прогрессии.
Но усилия мы соединили. Вернее, добавили. И прошли третью четверть в хорошем стиле. Под восторженные выкрики болельщиков-мужчин и радостный визг болельщиц-женщин. Который вообще-то раздражал. Неужели они думают, что невероятный звук, исторгаемый из их красивых ротиков, добавит мне сил? Или они просто тренируются? Да, скорей всего! Ведь где ещё таким гордым и неприступным личностям можно покричать?
Ну ладно, не будем обращать внимания на крики. Всё-таки у нас на повестке дня две вещи: побить рекорд и выйти в следующий тур. Причём вторая задача гораздо важнее первой. И на середине последней четверти я горько пожалел, что не спрыгнул на третий мостик. Пот заливал глаза, кисти горели огнём, сердце выскакивало из груди, а дыхание стало как у загнанного лося. Мне так кажется… Ибо лося я никогда не загонял. Не довелось. А себя, кажется, загнал. В голове забил пульсирующий набат. Во рту ни капли слюны. Подбородок стал непроизвольно трястись. Даже уши заложило словно ватой. Но и сквозь эту вату отчётливо доносилось слаженное скандирование сотен глоток:
– Двадцать!.. Девятнадцать!.. Восемнадцать!..
Что-то хрустнуло у меня в районе позвоночника.
– Шестнадцать!.. Пятнадцать!..
Кажется, левая кисть сейчас разорвётся.
– Четырнадцать!.. Тринадцать!..
Правую ногу свело судорогой в районе икры. Странно! Наверное, где-то неудачно спрыгнул.
– Одиннадцать!.. Де…
И вот тут моя левая рука соскользнула с десятой перекладины, так и не успев на ней сжаться. Хорошо, что правая рука ещё не успела разжаться. И я обессиленно повис на одиннадцатой. А ведь осталось совсем чуть-чуть!..
Глава четвёртая
РАЗБОРКИ МЕЖДУ СВОИМИ
Моё ноющее тело висело, слегка раскачиваясь, на одиннадцатой от конца перекладине. Боль в руках возрастала в геометрической прогрессии. Бессознательно сжатая челюсть скрипела зубами от злости и бессилия. А в моей голове проскользнуло заманчивое искушение упасть вниз и окунуться всем измочаленным и уставшим телом в быстро несущийся поток.
“Я полностью потерял эластичность! – торопливо заговорил Булька, отодвигая мои панические рассуждения в сторону. – И уже не смогу делать мускульные сокращения. Но могу “застыть” секунд на двадцать. Тебе хватит на восстановление?”
“Не знаю! – Духом я всё же немного воспрянул. – Но стоит попробовать!”
“Тогда чуть подтянись! – скомандовал риптон. – Тебе потом лучше будет отдыхать”.
