Если на подготовку к операции у нас ушли многие часы, то на её проведение – считанные минуты. Каждый человек охраны у нас находился под прицелом парализаторов. А самые ответственные операторы охранных сигнализаций были успокоены нашими маленькими мини-шпионами. Снаружи ничего заметно не было. Люди в соседних особняках даже не проснулись в тот момент. Разве что под утро, когда поднялась истерическая тревога.
А мы шли красиво и молниеносно. Секунда первая – одновременный залп парализующими лучами. Вторая – двери бесшумно взломаны в нескольких местах огромного особняка. На третьей словно ветер промчавшиеся тени по тёмным коридорам заполонили, казалось, все пространство. И на десятой непонимающе и ошарашенно моргающий глазами Сельригер опутан специальными лентами по рукам и ногам. Рот, конечно, тоже не имел больше возможности говорить без наших на то указаний. Вместе с ним в одной комнате-кабинете бодрствовали пять ближайших помощников, которых по причине нашего стопроцентного успеха, мы тоже “пришпилили” к делу. Какая разница, скольких выносить? Одного или шестерых? Да ещё таким силачам, как Гарольд или Николя! Правда, пришлось нести ещё и седьмого. Но тут уж ребята обращались с ношей словно с принцессой. У Алоиса хоть и были отключены двигательные функции организма, он все прекрасно видел, понимал и чувствовал. И потом рассказывал, что никогда в жизни не ощущал себя так комфортно в окружении друзей.
А вот с врагами не церемонились. И даже бывшего Дирижёра несколько раз неловко уронили. Явно сознательно. А когда он от боли начинал мычать сильней, то роняли повторно. Пришлось даже шикнуть на расшалившегося Николя – ведь уходили драгоценные секунды. Лучше уж уйти намного раньше и мёрзнуть на улице, чем задержаться в особняке и греться под залпами спецподразделений “Доставки”. И в конце третьей минуты мы уже начали поспешный, но идеально организованный отход с места операции. А на пятой минуте в особняке все стихло…
До той поры, пока первый из очнувшихся охранников не добрался до рубильника тревоги. Но случилось это, как уже упоминалось, под самое утро. В то время допросы арестованных преступников продолжались уже третий час.
И какие это были допросы! За возможность там соприсутствовать любой следователь отдал бы полжизни, не задумываясь. Даже я, казалось бы, повидавший и наслушавшийся на своём веку всего сверх всякой меры, кидался из одной крайности в другую. То чуть не плакал как ребёнок, то смеялся от счастья, а то всей силой воли сдерживал рвущееся наружу бешенство. Я лично вместе с Малышом и Гарольдом допрашивал пресловутого Шпона. Остальным ребятам достались фигуры помельче. Но мы все, пожалуй, получили моральный шок от полученных на допросе сведений.
Мне, к сожалению, пришлось уйти раньше из-за поднявшегося в столице переполоха. Но и новостей, что я узнал, мне хватило даже для того, чтобы с развязностью невоспитанного хама вести издевательский разговор не с кем-нибудь, а с самим Дирижёром Барайтисом. Сделал я это уже, правда, только после того, как благополучно добрался до своего номера, с сонным видом разобрал баррикаду и гаркнул в коридор:
– Завтрак мне! Немедленно!
И лишь затем набрал личный номер шефа “Доставки” по обороне и разведке. Теперь-то он был мне прекрасно известен. Номер, естественно! А не Барайтис. Тот до сих пор оставался огромной загадкой, его, как недавно стало известно, боялся даже Дирижёр Сельригер. Но я – то его уже не боялся. Мне было чем крыть даже его козырные тузы. Я был победителем ещё в самом начале разговора.
– С вами говорит представитель Союза Справедливости Оилтонской империи! – Голос я, конечно, на всякий случай изменил, но меня-то и не сильно слушали.
– Чего вам надо?! Откуда вы узнали мой номер?!
– Лучше заткните рот и послушайте меня! Раз уж я снизошёл до подобного разговора.
В трубке раздались хрипы, напоминающие звуки, издаваемые человеком, когда он неожиданно подавился и боится сильно вдохнуть и не имеет воздуха в лёгких для резкого выдоха. А я продолжал с прежним апломбом:
– Сегодня мы арестовали главного врага Оилтонской империи, некоего Шпона. Который ещё вчера считался вашим коллегой. Исходя из первых данных, полученных при допросе, мы поняли, что и вы имели веские основания для ареста Сельригера. Но хотели замять скандал и убрать его с горизонта галактической общественности старыми, проверенными методами. Этим вы поставили себя на грань войны с нами.
– Как вы смеете?!
– Смею! После того как мы узнали, что творится в самой “Доставке”, мы смеем все! И попробуйте теперь только гавкнуть в сторону нашей империи! Мы вас размажем со всей беспощадностью!
Барайтис был великим человеком. И мудрым. И соображал словно планета-компьютер. Он сразу понял, что раз мы только предупреждаем, то пока не собираемся делать это на самом деле. И сообразил, что мы тоже явно не дураки. Поэтому сразу сменил гневный и повелительный тон на уставший и миролюбивый:
– Чего вы хотите?
– Для начала прекратите истерику по поводу пропажи Сельригера и объявите, что это была простая учебная тревога.
Я сделал паузу, и меня опять поняли превосходно: послышались резкие команды, дублирующие мои требования, и вновь голос шефа “Доставки” стал чуть ли не ласковым:
– Можете выглянуть в окно и убедиться – мы сворачиваем свои спецподразделения.
– Не имею такого сомнительного счастья наблюдать за вашими силами быстрого реагирования. Но в мой бункер поступают прямые репортажи из любой точки столицы.
Я, конечно, соврал. На самом деле подошёл к окну и некоторое время наблюдал за несколькими патрульными машинами в пределах моей видимости. Воины резво складывали разложенные вокруг средства ограждения, грузили все в отсеки и тут же покидали места своего дислоцирования по тревоге. Значит, общий приказ пошёл верный.
– Отлично! – Я продолжил выдвигать свои условия: – Теперь можете и сами спокойно покинуть нашу империю и впредь старайтесь здесь не появляться до особого приглашения.
– Никак! Никак не могу этого сделать! – с явной тоской, но с завидной твёрдостью произнёс Барайтис – Мне нельзя будет появиться в “Доставке” без Сельригера. Если ваша организация так же умна, как и вездесуща, то вы прекрасно понимаете, почему я не могу это сделать.
– Понимаем. И даже решили пойти на уступку. Через два дня на границе с системой Блеска вы получите своего зажравшегося и впавшего в состояние полной деградации коллегу.
– Через два дня?!! – Шеф обороны “Доставки” прекрасно понимал: каждая минута, проведённая Шпоном под допросом, – это миллиарды гигабайт безвозвратно утерянной ценнейшей информации. Но я нагло захохотал в ответ:
– Ещё можем обещать, что сведения, которые нам добровольно передал господин Сельригер, мы используем сугубо в своих личных целях и не будем даже их мизерную часть предавать гласности для широкой общественности.
– Вы так добры… – прошипел мне в ответ явно убитый горем собеседник.
– Стараемся не ущемлять права и интересы любых государств и корпораций. А уж тем более когда речь заходит о “Доставке”…
Меня перебили всё-таки вырвавшейся угрозой:
– Вашему императору от такой деятельности не поздоровится!..
– А нам плевать на любых императоров! – гаркнул я так, что меня наверняка услышали во всей гостинице. Осознав это, я продолжил более спокойным тоном, полным злого сарказма и неприкрытой иронии: – Сегодня один, завтра другой! Наш Союз Справедливости борется за лучшее существование для всей империи! И уж плясать под дудку разных монархов или императоров мы не намерены! У нас своя программа действий. Но напомню ещё раз: будете вмешиваться в наши дела – доберёмся и до вас! Как бы сильно и прочно вы ни сидели на своих местах.
– Я, между прочим, тоже только тем и занимаюсь, что восстанавливаю справедливость! – решил обидеться Барайтис. Но тут же получил от меня отпор:
– Вот только не хотите выносить сор из избы!
– Увы! “Доставка” принадлежит всему человечеству. И её лицо должно быть безупречным…
– Ну так следите за теми чирьями, которые пытаются это лицо испортить! Все! Разговор закончен! Мы
