– Вряд ли они были энтузиастами. Думаю, они и кошатниками в полном смысле этого слова не были. Имен их я, разумеется, не знаю, но если это для вас так важно…
– Очень важно! – кивнул Глеб.
Женщина на секунду задумалась, затем сказала:
– Знаете что… Вы можете расспросить об этом нашу Матрону. Мы в шутку ее так называем. Она очень старая, и у нее была абиссинская кошка еще в начале девяностых. Правда, еще старотипная, такие сейчас не пользуются популярностью.
– Старотипная?
Женщина кивнула:
– Да.
– А чем старотипные абиссинки отличаются от новотипных?
– У абиссинок старого типа более круглая голова, уши короче и ноги не такие грациозные.
– А как насчет окраса? У них тоже была тикированная шерсть?
– Конечно! Это главная отличительная особенность наших кошечек!
Глеб облегченно вздохнул:
– Ясно. Как мне связаться с Матроной?
– Я могу позвонить ей прямо сейчас. Правда, старушка часто бывает не в духе… Возраст, знаете ли… Но поболтать об абиссинках она любит.
– Можете позвонить ей по моему телефону, – предложил Глеб. – У меня безлимитный тариф.
– Возражать не стану. Подержите-ка!
Она всучила Глебу кошку, взяла протянутый мобильник и достала из сумочки свой. Нашла в памяти своего телефона нужный номер и набрала его.
Глеб погладил кошку и ласково проговорил:
– Привет, красавица! Ты само совершенство. Поверь – я редко говорю это женщинам.
– Матильда Александровна, здравствуйте! – услышал он голос хозяйки кошки. – Ко мне тут подошел журналист… Простите, из какого вы издания?
– Из «Наших любимых питомцев», – подсказал Глеб.
– Из «Наших любимых питомцев», – сказала женщина в трубку. – Он интересуется историей абиссинской породы… Да… Именно так. Что?.. – Она замолчала и взглянула на Глеба лукаво. – …Да, симпатичный. Хотите, я передам ему трубочку?.. Хорошо, передаю!
Женщина с улыбкой протянула телефон Глебу:
– Держите. А Жозефину верните обратно.
– Спасибо! – Глеб передал кошку хозяйке и взял трубку: – Добрый день!
– Добрый, – отозвался на том конце женский старческий голос. – Вы журналист?
– Да. Меня зовут Глеб.
– Глеб… Моего второго мужа тоже звали Глеб. Тот еще был сукин сын. Совершенно не умел держать свое сокровище в штанах, бросался на все, что движется. Вы такой же?
Глеб хмыкнул.
– Хотелось бы думать, что я более разборчив. Но…
– Все вы так говорите, – перебила Матрона. – Вы женаты?
– Э-э… Нет.
– Ответили не сразу. Значит, есть подруга, но это не мешает вам время от времени ходить налево, оправдывая свое непостоянство тем, что в паспорте нет штампа. Я права?
Глеб сдвинул брови и качнул головой:
– Нет, не правы. У меня нет подруги. Была, но теперь нет.
– Разбежались?
– Что-то вроде этого.
– И кто дал сигнал «на старт» – вы или она?
– Она.
Старушка помолчала (Глеб так и представил, как она задумчиво шамкает губами).
– Ладно, не обижайтесь, – снова заговорила Матрона. – Я была замужем четыре раза, но сейчас, на старости лет, единственная моя компания – это мои кошки. Настоящая ирония судьбы. Но ирония довольно жестокая, правда?
– Не знаю. Я люблю кошек. На мой взгляд, они ничем не хуже людей.
– Хм… А вы забавный молодой человек. И с чувством юмора. Как насчет свидания?
– Э-э…
– Не напрягайтесь, я пошутила. Итак, что вы хотите знать про абиссинок? Только спрашивайте конкретнее, я устала говорить.
«Еще бы, – подумал Глеб. – Если столько болтать по пустякам…»
– Так вы будете спрашивать или нет?
– Да, буду. Меня интересует, сколько абиссинских кошек было в Москве в конце восьмидесятых годов.
– В конце восьмидесятых в Москве было всего две абиссинские кошки. Одна была у меня, мне привез абиссинку из загранкомандировки мой третий муж. А еще одна – у Камиллы Живаго.
– Живаго?
– Живаго или Жевага – я точно не помню. Ее отец работал советским торгпредом в Египте. Там ему и подарили абиссинского котенка. Говорят, подарок сделал лично президент Хосни Мубарак. С Камиллой мы довольно тесно дружили, нас сблизили абиссинские кошки. Но длилась эта дружба недолго.
– Почему?
– Она была странная, Камилла. И несчастная. У нее было два сына, и оба погибли. После их смерти она немного тронулась рассудком. По крайней мере у меня были основания так полагать.
– Интересная история. А эта Камиллла…
– Живаго.
– Да, Камилла Живаго – она еще жива?
Последовала довольно долгая пауза, после чего Матрона глухо проговорила:
– В моем возрасте подобные каламбуры звучат жутковато.
– Простите, я не думал, что…
– Жива она или нет – я сказать не могу. Последний раз я с ней виделась еще в прошлом веке. И, пожалуй, на этом мы закончим. Вы меня расстроили, молодой человек.
– Я…
– Знаю, что не хотели. Когда выйдет журнал с моим интервью – найдите способ передать один экземпляр мне.
– Всенепременно.
Матрона отключила связь.
3
– Эй, парень!
Максим открыл глаза, но тут же заслонился рукой от луча фонаря. Мух вскочил и свирепо залаял на чужаков.
– Уберите свет! – крикнул Максим. – А то буду стрелять!
Луч фонарика скользнул в сторону, и мальчик увидел перед собой двух мужчин. Первый был совсем старый, узкоглазый, в кроличьей белой шапке, побитой молью, и заношенной теплой куртке. Второй – худой, длинный, как жердь, парень со слезящимися глазами. Он был одет в какой-то допотопный тулуп и вязаную черную шапку.
– Успокой собачку, – проговорил узкоглазый старик добрым, хрипловатым голосом. – Надорвется ведь.
– Тише, Мух, – приказал Максим и положил песику ладонь на голову. – Тише!
Мух перестал лаять, но сердито заворчал. Максим снова посмотрел на незнакомцев и спросил:
– А вы кто?
– Это наша теплоцентраль! – с вызовом проговорил долговязый парень. – И матрасы наши!
