пазуху.
– Холоднее всего ты сам, – сказала она, смеясь и ерзая на сиденье. – Извини, хвастун, во мне слишком много женщины для одного маленького кубика льда, он тут же растаял.
Эрон вскочил:
– Проверим, ребята.
Пэм взвизгнула от восторга и последовала за ним.
– Праздник окончен, – пропел Джуниор под музыку.
– Нет, мне еще есть, что сказать, – ядовито заметила Салли Джейн. – Пойдем потанцуем.
– Неужели мне просто повезло? – жалобно спросил Джуниор, вставая. – Боу и Эрон заполучили девочек, которые хотят быть птичками и пчелками. Мне же досталась та, которая хочет быть электрическим скатом. Боже, где справедливость?
– А ты как? – спросил Брет, оставшись вдвоем с Кэрри.
– Мне хотелось бы еще немного потанцевать, – ответила она, не глядя на молодого человека.
– Слова истинной невесты будущего пастора. – Лицо Брета осветилось широкой улыбкой.
– Ты так не думаешь, – она наконец взглянула на него. – Тебе больше хотелось бы уйти и заняться тем же, чем другие.
– Э, во-первых, я мужчина, а во-вторых, студент семинарии. Но я обещал, что мы проведем время, как ты захочешь, это твой вечер. – Он взял ее за подбородок и чутьприподнял голову. – Я люблю тебя, Кэрри Энн.
– Я тоже люблю тебя, – ответила Кэрри.
Она действительно любила его. Он был такой красивый, ее белокурый Адонис. Она влюбилась в него в шестом классе, хотя еще два-три года после этого Брет не замечал ее. Единственное, чего ей хотелось, это чтобы сексуальная часть их романа была более приятной. Когда Брет предложил ей руку, чтобы идти танцевать, она вспомнила, как разнервничалась во время разговора о «фетишисте». Возможно, это хороший предлог остаться в дискотеке. Очутившись в объятиях Брета, она мысленно последовала за Эрикой, ушедшей в ночь.
Это была волшебная, звездная ночь. Мягкий ветерок покачивал деревья. Когда Боу и Эрика ехали по берегу озера, с одной из яхт, стоявших на якоре в небольшой бухточке, до них донеслась веселая музыка. Эрика вздохнула, Боу взглянул на нее, и она мечтательно улыбнулась.
– Даю пенни за твои мысли, – пошутила она. Теперь была его очередь улыбнуться.
– Они стоят гораздо дороже. Я думал о тебе, поэтому они стоят целое состояние. – Боу подмигнул, и вновь наступило молчание, а через несколько минут автомобиль остановился на обочине.
Повернувшись, Боу положил руку на спинку ее сиденья. Несколько минут он молчал, и Эрика не торопила его. Когда он заговорил, его голос был нежным, а тон нерешительным.
– Я хочу тебя, Блю. Поверь. Я так хочу тебя, что мне становится невмоготу. Это касается не только сегодняшнего вечера, так бывает всегда, когда мы вместе.
– Я знаю. Если бы это относилось только к сегодняшнему вечеру, я бы не согласилась.
– Хочешь, снимем номер, где-нибудь?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, я не хочу ни с кем делиться этим. Я хочу, чтобы это было только между нами. И не хочу, чтобы какой-то служащий мотеля считал, что мы делаем что-то гадкое и грязное.
Тогда Боу наклонился над девушкой и, взяв ее за подбородок, поцеловал.
– Я люблю тебя, Блю.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала она, и в том, как она произнесла эти слова, нежно и с уверенностью, он почувствовал правду.
«Ты ошибался, негодяй, – подумал он, – она любит меня, и ты не сможешь помешать этому». Через несколько секунд он отодвинулся от нее и повел машину на шоссе.
– Ты опять хмуришься, – заметила она.
– Прости, я думал об отце.
– Тогда не думай о нем, мне не нравится видеть тебя таким сердитым.
Боу крепко сжал ее руку:
– Ты права, это наш вечер, и я не допущу, чтобы он испортил его.
Минут через десять он снова съехал с дороги, на этот раз на небольшой участок, почти сплошь заросший кустами и деревьями. Чуть позже он помог ей выйти из машины и повел ее сквозь заросли к небольшой полянке в нескольких ярдах от озера, обнимая за талию и прижимая к себе.
– Ты уверена? – спросил он в последний раз. Она ответила ему поцелуем.
Уже через пять минут его дыхание стало прерывистым. Он собрал в руку ее густые волосы и убрал их, со спины, чтобы поцеловать изгиб шеи. Выбившиеся прядки волос щекотали ему лицо, он упивался ее запахом. Боу потянул ее вниз, и они оба опустились на колени, свободная рука его скользнула под юбку и стала гладить нежную кожу ее бедер и ягодиц.
– Твое платье помнется, – произнес он хриплым шепотом.
– Так сними его, – еле слышно выдохнула Эрика.
Он расстегнул молнию на спине, спустил верх платья, остановился, нагнулся и поцеловал тело над вырезом французского бюстгальтера; делая круговые движения языком, он почувствовал ее ответный трепет.
Спустив платье с бедер, он присел на корточки и посмотрел на девушку. В окружении кустов и деревьев было темно, но отраженный от воды лунный свет окутывал ее неуловимым свечением.
– Боже, как ты прекрасна!
Эрика не ответила, а только улыбнулась, отчего на щеках появились глубокие ямочки, и, ведомая инстинктом, стала не спеша, ловко расстегивать его рубашку. Настала ее очередь снять с него, одежду. Она наклонилась и впервые стыдливо прижалась губами к его соску, целуя сначала робко, а потом все решительней втягивая в себя. В то же время она расстегнула застежку на его брюках и спустила их на бедра.
– Встань, – сказал он почти грубо, стараясь овладеть собой и борясь с желанием ускорить сладчайшее мгновение всей жизни.
Эрика слегка переступила, чтобы он снял платье, которое болталось на земле, потом сбросила туфли и стала ждать, когда он снимет джинсы и обувь.
Она была восхитительна. Высокая и стройная, с белой, как алебастр, кожей, сиявшей в призрачном свете.
Руки Боу, скользнув по ее бедрам, вернулись к плечам и снова начали спуск, задержавшись, чтобы расстегнуть застежку лифчика. Он взял ее груди в ладони, теребя большими пальцами напряженные соски.
– О Боже, Блю, ты самая прекрасная женщина из всех, кого я видел.
– Так люби меня. – Она придвинулась вплотную к нему и прижалась к его бедрам.
– Я не взял одеяло, – извинился он, расстилая на земле ее платье.
