Кэссиди. В мусорном баке в гараже мы нашли кое-что, думаю, вам будет интересно взглянуть.
– Что нашли, Уэйлин? – спросил Скутер с раздражением, которое объяснялось тем, что он увидел Мэрилу и Кэрри Робертс, все еще стоявших за дверью.
– Нашли вот это платье. Миссис Робертс сказала, что оно принадлежит Эрике. Спереди все платье в крови, шериф.
У Эрики побледнело лицо и поникли плечи. Скутер никогда не видел ничего более жалкого. Его голос был резче обычного, когда он приказал Уэйлину принести платье. Выхватив платье из рук мужчины, он добавил:
– А теперь выйди из кабинета и скажи Мэрилу, если я услышу от кого-нибудь хоть одно слово об этом, я обвиню ее в том, что она мешала следствию.
Но даже вспышка гнева против Мэрилу не принесла ему облегчения, когда он взглянул на испорченное платье.
– Ты расскажешь мне об этом, Эрика?
Девушка дрожала, Бобби положила ее руку себе на колени и крепко сжала.
– Я… я не убивала своих родителей, шериф Уитком. Вы должны поверить. Я любила их больше всего на свете.
Он понимающе улыбнулся ей:
– Я ни о чем таком не думаю, но ты должна объяснить, как кровь попала на платье и почему оно оказалось в мусорном бачке.
– Это… мое выпускное платье, – начала Эрика. – Вчера вечером мы пошли потанцевать с Боу и другими ребятами. Мы с Боу ушли довольно рано. – Тут она замолчала, это было сугубо личное, она не могла рассказывать им.
– Продолжай, дорогая, – подтолкнула ее Бобби.
– Не могу.
– Эрика, тебе было бы легче рассказывать, если бы мы были вдвоем? – спросил шериф.
– Нет!
– Ладно, тогда продолжай, дорогая. Даю тебе слово, что бы ты ни сказала сейчас, все останется в этих четырех стенах.
Эрика долго молчала, но наконец произнесла эти слова:
– Мы с Боу занимались любовью. Я… я впервые… делала это, дошла до самого конца. Я лежала на своем платье.
«Проклятие! Неудивительно, что нас, полицейских, называют свиньями», – произнес про себя Скутер.
– Потом мы поссорились, и он отвез меня домой. Я приняла душ, а платье спрятала в шкаф. – Она сидела, уставившись на пятно в полу, но сейчас посмотрела Скутеру в глаза – самое страшное было произнесено, и она могла не отводить взгляда. – Не потому, то мои родители рассердились бы, нет, они бы поняли меня, они всегда понимали. Просто меня обидело то, что сказал Боу. Мне еще не хотелось говорить с ними об этом…
– В котором часу Боухэнон высадил тебя?
– Не знаю. Не могу точно сказать. Думаю, было около половины двенадцатого, может быть, двенадцать.
– Ты разговаривала с родителями?
Снова брызнули слезы, они текли из-под ресниц и комком застревали в горле.
– Да, я солгала им. Сказала, что мы с Боу снова пойдем на вечеринку. Мне просто нужно было немного побыть одной и обдумать нашу ссору…
– Ты не против рассказать, из-за чего произошла ссора?
– Не думаю, что это имеет отношение к делу, шериф, – вступилась Бобби.
– Может быть, и нет, но мы не знаем, что имеет отношение, а что нет, верно? – Скутер перевел взгляд на Эрику. – Прости, что должен спрашивать о таком личном, дорогая.
Эрика вряд ли слышала его извинение.
– Он – Боу – сказал что-то о том; что его отец ошибался. Я думаю, они с отцом спорили перед тем, как он поехал ко мне, и тот сказал, что я слишком хороша для Боу. Он – Боу – сказал что-то о том, что доказал, как не прав отец. Я обиделась. Я решила, что это была единственная причина, по которой он… хотел заняться со мной сексом.
– О, дорогая, он не это имел в виду. – Бобби обняла за плечи молодую женщину и теперь вытирала свои слезы.
– Я понимаю. Уйдя из дома; я несколько часов ездила вокруг озера, и к тому времени, когда вернулась, я больше не сердилась на него. Я решила позвонить ему сегодня и поговорить с ним.
– Который был час? Я хочу сказать, во сколько ты вернулась домой?
– В начале третьего.
– И тогда ты нашла их?
Эрика покачала головой.
– Примерно еще десять минут я не видела их. Я заметила, что дверь спальни открыта – оттуда на лестницу падал свет, – и мне это показалось странным. Я почувствовала запах крови, только… только я подумала, что это от моего платья. Я вытащила его из шкафа и отнесла в гараж, спрятала под пакеты, чтобы мама не нашла его. – Она сделала несколько нервных глотков, борясь с приступом тошноты, вернувшимся при воспоминании о запахе крови. – Поднимаясь наверх, я все еще чувствовала этот запах. Не знаю почему, но, думаю, тогда я уже все поняла. Я поднялась наверх, и они… они были там.
– Потом ты пошла к Боухэнонам, почему? – допытывался Скутер.
– Я знала, что вы на рыбалке, и решила разыскать Боу.
– А почему ты не взяла свою машину?
– О, ради Бога, шериф, она была в шоке и не могла здраво мыслить.
Снова раздался стук в дверь. Скутер буркнул под нос проклятие и рявкнул:
– Войдите!
Приоткрыв дверь так, чтобы можно было просунуть голову, Марта доложила, что прибыла Джулиан Ганновер.
– Мы уже заканчиваем. Скажите ей, что мы скоро выйдем. – Скутер снова занялся Эрикой. – Не видела ли ты еще чего-нибудь? Может быть, слышала что-нибудь, когда вернулась домой?
– Нет.
– Хорошо. Думаю, нужно ли оно теперь? – Он посмотрел на платье, взял его и бросил под стол. – Прости, Эрика, что тебе пришлось рассказать мне то, что ты хотела сохранить в тайне. Обещаю забыть, что вообще слышал это, и хочу, чтобы ты тоже забыла. Я хочу, чтобы ты занялась собой, отдохни немного.
– Благодарю вас, – вежливо ответила она.
– Не думай и не беспокойся о том, что говорила Мэрилу Робертс, слышишь?
– Да, сэр.
– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось убивать твоих родителей. Они были добрыми, скромными людьми, я очень уважал их обоих.
– Благодарю вас, – снова как заводная повторила Эрика. Она встала и направилась к двери, но на полдороги остановилась. – Могу я у вас кое-что спросить?
