закончился эфир, она сразу же покинула радиостанцию. Ей нужно было время и вместо, чтобы побыть одной, и она решила пойти пешком. Обычно Рикки нравилось проводить время со сллушателями – обмениваться мнениями, обсуждать разногласия, оспаривать принципы, но только не сегодняя. Сегодня она была совершенно подавлена. Вероятно, сказывались последствия трагических событий прошлой ночи и разоблачающего визита Кэрри. Она пообещала себе, что позвонит ей, как только обретет равновесие. Но сейчас, остановившись у небольшого антикварного магазина, полюбоваться кружевами, она подумала, что лучше было бы задержаться на радиостанции и позвонить до ухода, потому что прямо к ней направллялась мать Кэрри, Мэрилу Робертс.
Улыбка, которая автоматически появилась у звезды, получилась кривой, но она быстро исправилиась.
– Миссис Робертс, как поживаете?
– Я – просто прекрасно, Эрика, но, боюсь судья слегка расстроена из-за тебя.
Рикки взглянула на женщину, которая подошла вместе с Мэрилу и сейчас стояла рядом с ней. Она нездешняя, решила Рикки, во всяком случае, она не помнила ее в той, другой жизни.
– Простите, – Рикки протянула ей руку, – я не уверена, что мы знакомы. Я Рикки Блю.
– Это ее псевдоним, Лайла. Ее настоянщее имя Эрика Кэссиди. Это судья Лайла Монтана, Эрика. Уверена, что теперь ты узнаешь ее. Сегодня утром ты говорила о ней по радио и предложила одной из своих слушательниц поговорить о ней с прокурором.
– Судья Монтана, рада познакомиться с вами. Боюсь, у миссис Робертс неверная информация. Я…
– Я не заблуждаюсь, Эрика, я сама слышала тебя.
– Значит, вы плохо слушали, миссис Робертс. Я сказала своей слушательнице, чтобы она обратилась к мистеру Боухэнону, если у нее есть вопросы, касающиеся банковских операций. Я ничего не сказала о том, чтобы она поговорила с ним о судье.
Рикки переключила свое внимание на привлекательную женщину, которая могла бы быть ее ровесницей, если бы не седина в коротко подстриженных волосах и колючие глаза, очевидно, как подумала Рикки, успешно запугивающие ответчика, представшего перед судом. Вкратце Рикки повторила телефонный разговор, даже назвав судье имя звонившей.
– Я действительно не стала бы говорить ничего, порочащего ваше имя или имя банка, не зная, существуют ли для этого веские причины, судья Монтана.
– Уверена, что Мэрилу излишне беспокоится, – улыбнулась судья, и Рикки показалось, что она выглядит еще моложе.
– Да, очевидно. Я знала миссис Робертс десять лет назад – она всегда была склонна к преувеличениям, когда волновалась.
Мэрилу Робертс обиженно хмыкнула:
– Ты всегда была невоспитанной девушкой. Несомненно, все идет оттуда.
Рикки хотелось дать ей пощечину, но, верная своему воспитанию, она только еще шире улыбнулась.
– Приятно было встретиться с вами, судья Монтана. Если дамы простят меня, мне хотелось бы пройтись пешком и подышать свежим воздухом. Здесь довольно тяжело дышится, так что я, пожалуй, пойду.
Не дожидаясь ответа, она прошла мимо женщин и поспешила в том направлении, откуда пришла. Добравшись до автомобильной стоянки радиостанции, она отказалась от прогулки и села в машину. Она была в еще большем напряжении, чем обычно, и нуждалась в отдыхе. Во всяком случае, в машине она не рискует быть оскорбленной, а если кто-нибудь и попытался бы остановить ее, она всегда могла удрать от них. Рикки удовлетворенно засмеялась, но это была мимолетная радость, так как она вспомнила, что Кэрри должна была позвонить ей, если что-нибудь найдет. Но, подумав об этом, она тут же отмахнулась от этих мыслей. Кэрри вышла замуж за пресмыкающееся, это несомненно, но пресмыкающееся и убийца не обязательно синонимы. Шансы Кэрри найти доказательства, обвиняющие ее мужа в убийстве шестерых человек десять лет назад, лежат между совершенно неправдоподобным и невозможным. Наверняка Кэрри после безрезультатного поиска проводит время со своим возлюбленным. Рикки вздохнула – ей хотелось бы знать, где сейчас Боу. Мысль провести остаток дня со своим любовником, вместо того чтобы думать об убийстве, была очень соблазнительной.
Глава 19
Кэрри могла думать только о детях, чьи жизни загубил ее муж… после запугиваний и надругательства над ними. К горлу подступила тошнота. Она потеряла ощущение времени и, услышав, как в отдалении часы пробили один раз, не поняла, который час. Половина третьего, половина четвертого? Зазвонил телефон, и она схватила трубку. Резкий запах подгорелой пищи напомнил ей о фасоли, которую она поставила тушить еще утром.
– Алло? – Ей в голову пришла нелепая мысль: Брет будет разъярен из-за разгрома в чулане.
– Кэрри, это Рикки. Прости, что потребовалось столько времени, чтобы перезвонить тебе. Ты позвонила, как только я ушла на ленч. Секретарь сказала, что у тебя срочное дело. Это означает, что ты нашла то, что искала?
– Нет. – Кэрри собралась объяснить, что она нашла, рассказать об ужасающих доказательствах развращенности своего мужа, но при звуке открывающейся входной двери слова застыли у нее на губах.
– Тогда можешь успокоиться, Кэрри, ведь из-за того, что он не тот, кто…
– Я больше не могу говорить, – перебила се Кэрри. – Ты можешь прийти сюда? – Она понизила голос до шепота: – Ты нужна мне, Рикки, – и, не дожидаясь ответа, положила трубку.
Обернувшись к двери, она увидела на пороге Брета и, когда их взгляды встретились, поняла, что он уже побывал в церкви и обнаружил, что дверь чулана открыта, а конверт пропал. И странно, но Кэрри почувствовала жалость к нему, когда он, пошатываясь, подошел к кровати, где она сидела, и повалился рядом.
Долгое время они оба молчали, и, когда Брет наконец, нарушил тишину, Кэрри удивилась, как громко прозвучал его голос, хотя он говорил тише, чем всегда.
– Я любил их всех, Кэрри Энн. Я не собирался обижать их, я просто хотел любить их, ласкать… Мой отец раньше так же любил меня, но я никогда не плакал, а они плакали, все плакали. Я не собирался обижать их, я только хотел, чтобы они перестали плакать. Они должны были послушаться и понять, что я не хотел им ничего плохого. Я любил их.
Кэрри попыталась ответить ему, но тошнота, которую она подавила, снова подступила к ее горлу, и, уронив конверт на пол, она бросилась в ванную.
Когда она вернулась в спальню, где провела так много ночей, страдая, чувствуя отвращение, боль и страх, которые должны были чувствовать и все эти дети, Брет поднялся ей навстречу.
– Я понимаю, ты должна позвонить властям, но не могла бы ты дать мне один час? Я хочу пойти в церковь и провести несколько минут с Отцом Небесным, а потом написать кое-что для преподобного Паркера. Я думаю, они сразу же пришлют его на мое место. Я хотел бы по возможности помочь ему.
