избежать! И мы, дети Ашлисги, сссстанем править этим миром!
Ящеры довольно вскинули руки вверх, поддержав выступление медузы громкими криками одобрения.
— Эти жалкие ссссухопутные сссскоро перебьют вссссех ссссебе подобных. И тогда придет наше время, дети мои. И это сссслучится! Я говорила сссс Ашлисги! — Собравшиеся снова заголосили, но уже восторженно и с благоговением. — Да, я говорила сссс ней, и она мне ссссказала, что в мир ссссухопутных вновь придет война. Но эта война закончится миром (голос медузы стал притворно сочувственным), многие выживут, и мы вновь подвергнемся гонению.
Толпа ящеров недовольно замахала руками, кто-то даже выхватил мечи и стал ими размахивать, показывая, что они на такое не согласны.
— Но мы можем этому помешать! — закричала медуза, и все разом умолкли. — Ашлисги ссссказала мне, как это ссссделать.
Над горным плато повисла тишина, даже путники трех рас замерли, затаив дыхание, чтобы услышать:
— Мы убьем поссссланника Вссссевышнего!!!
Буря эмоций взорвалась над головами людей-ящеров, они орали и шипели, приветствуя свою жрицу, готовые пойти на все ради того, чтобы случилось то, о чем им сказали, ради свободы.
— Бред какой! — с улыбкой сказал эльф. — Где они возьмут столько сил, чтобы убить посланника Всевышнего?
— Смотрите! — Форгмайн, привстав, указал на алтарь.
Эльф с некромантом посмотрели в центр круга и так же медленно выпрямились.
— Коготь Бетрезена, — обреченно произнес некромант. — Неужели им удалось его найти?
— Это невозможно, — сказал эльф, а его рука медленно потянулась к луку за спиной.
Гном смотрел на движения лесного жителя и понимал, что эльф делает это не осознанно, он понимает, что слова медузы — это не просто слова. Они сбудутся, причем прямо сейчас, если все это не остановить, они убьют посланника, и единственный способ все прекратить — сразиться. И прежде, чем он успел осознать эту мысль, руки эльфа, как у хорошего воина, начали действовать.
— Их надо остановить! — тихо, но твердо произнес некромант, и посох в его руках засветился зеленым светом.
— Начнем веселье! — улыбнулся сквозь усы гном и шлепнул по ладони своим молотом.
Трое представителей разных рас с ревом и криком выскочили из своего укрытия и бросились на ошарашенных и удивленных людей-ящеров. И только после того, как зеленое пламя смело несколько змеекожих под безумный свист и крики медузы, в небо вскинулись многочисленные мечи ящеров, и те кинулись на противника.
Нуакхар не строил иллюзий на победу — несравнимо большой был перевес на стороне противника. И какими бы ни были хорошими воинами его спутники, им это сражение не выиграть. Поэтому эльф, решив не рисковать, вскинул лук поверх голов приближающихся ящеров и пустил две стрелы подряд в ту, что стояла у алтаря. И не было пределов его досаде, когда он увидел, что медуза, раскрыв пасть и завизжав, отклонила стрелы в сторону.
— Надо пробиваться к медузе! — закричал эльф и услышал с боков согласие его спутников.
Почувствовав от этих криков прилив сил, Нуакхар переместил лук ниже и с молниеносной скоростью стал пускать одну стрелу за другой. Ящеры падали как подкошенные. Одного он проткнул сразу двумя стрелами, когда ящер в прыжке занес два меча, но, так и не долетев, рухнул к ногам эльфа. Другого, когда волна противника подошла вплотную, эльф, увернувшись от меча, убил стрелой, вонзив ее рукой в чешуйчатую шею. Пригнувшись и шагнув вперед, пропуская над собой сразу два меча, Нуакхар вытащил свой короткий меч и вспорол брюхо еще двум ящерам. И, не останавливаясь, устремился в гущу набегающего противника, стремясь к алтарю.
А совсем рядом, размахивая молотом, крушил и ломал кости людей-ящеров Форгмайн. Позади он оставил уже не один десяток разбитых голов и изувеченных тел. Его переполняла ярость от того, что какие-то змеекожие могут помешать пришествию, возможно, единственной надежды на спасение его рода. Он не мог этого позволить! И волна за волной ящеров разлетались, как листья на ветру. Но гном так увлекся своей яростью, что не заметил, как к нему направилась медуза. Она наблюдала за гномом, смотрела, кривя свою отвратительную рожу в приступе гнева, когда тот убивает ее детей. Нуакхар, не спускавший глаз с медузы, увидев, что та рядом с Форгмайном, кинулся на помощь. Она ползала из стороны в сторону, выбирая подходящую возможность для атаки, и, когда гном оказался один к ней спиной, медуза поднялась на своем хвосте и закричала.
Гном в очередной раз взмахнул молотом и получил удар в спину. Его опрокинуло на землю, и Форгмайн почувствовал, как на него навалилось что-то тяжелое, настоящая каменная глыба.
— Какого дьявола! — закричал гном, переворачиваясь, чтобы посмотреть, кто на него навалился, и замер. — Нет. Нуакхар, нет. Зачем?!
Голос гнома дрогнул, и он подрагивающей рукой, которая ни в одной битве не дрожала, сдвинул эльфа. Нуакхар, закрывший его от магии медузы и принявший на себя весь удар, превратился в камень.
— Зачем ты это сделал?! — Гном почувствовал, как у него защипало в глазах, а в сердце вновь закипала ярость. — Отродья Ашлисги!!!
Гном вскочил на ноги и с силой безумца начал вращать своим молотом, желая отомстить за своего друга.
Вскоре некромант столкнулся плечом к плечу с гномом, и они, переглянувшись, продолжили вдвоем продвигаться к алтарю. Свист молота, вспышки зеленого огня и треск земли наполнили плато, где должен был свершиться один из чернейших ритуалов Невендаара.
Небольшая битва за спасение многих жизней длилась недолго. То, что осталось от брони гнома, висело на нем лохмотьями, лицо, руки и молот были в крови. Но они вместе с некромантом дошли до алтаря.
Некромант, потерявший свой посох, сделал шаг вперед, и его ноги подогнулись. Упав на колени, он только сейчас заметил, что у него из бока обильно течет темная кровь. Он зажал рану одной рукой и повернулся на крик приближающегося ящера. Выкрикнул слова заклятия, и зеленый свет испепелил противника, а некромант подался вперед, теряя силы, уперся в землю рукой и замер.
Гном посмотрел на своего соратника, сдвинул брови и бросился на медузу, которая стояла в стороне и, похоже, наслаждалась этой картиной. Форгмайну оставалась всего пара шагов, чтобы нанести смертельный удар, но ему в грудь уперся хвост медузы, украшенный острым железным наконечником, и гном замер. Миг. Медуза улыбнулась острыми зубами и, легко пробив остатки брони, проткнула гнома насквозь. Форгмайн с занесенным над головой молотом опустил взгляд на свою грудь, удивился, после чего заревел и, забыв о боли, шагнул вперед. Гном насаживал себя на хвост медузы и приближался, а та, выпучив глаза, не знала куда деться. Во взгляде горца читалась смерть! Её смерть. Медуза завизжала, но молот, опущенный на ее голову и разбивший ее на куски, прервал визг навсегда.
Собрав остатки сил, некромант поднялся на ноги и прислонился к алтарю, залив его своей кровью. Перед ним лежал сильнейший из артефактов Невендаара, артефакт, который вполне мог бы помочь завладеть всем миром. Подчинить всех и восстать против богов.
Некромант забубнил заклинание. И каждое слово давалось ему все труднее, силы оставляли его. Медленно оседая на землю, он продолжал читать заклятие, и, когда маг нежити упал на плечо, было произнесено последнее слово. В этот же миг артефакт, вспыхнув зеленым светом, сорвался с алтаря и исчез во тьме.
Не в силах больше держаться, некромант упал на спину и уставился в небо, где растворялись последние клубы черных облаков. На звездном небе вспыхнула яркая звезда. Она прочертила темноту и упала, где-то недалеко от горы, где произошла битва за мир в Невендааре, о которой так никто и не узнает.
— Начинается, — выдохнул некромант, глядя на звезду, и закрыл глаза. — Прости меня, Мортис, я сделал это ради тебя.
Уронив голову набок, темный маг увидел гнома и эльфа, своих путников и соратников, и на его устах
