– Вы с ней спали?
Борис Степанович вновь подался вперед, опять открыл рот, и на его лбу вновь выступили капельки пота.
– В-вы… ч-что… – от испуга и волнения он начал заикаться.
– Неужели нет? – с нажимом произнесла я. – Молодая симпатичная девушка… Разве вы могли обойти ее вниманием?
Он откинулся назад и посмотрел на меня затравленным взглядом.
– Я жду от вас правды, и ничего, кроме правды. В противном случае я все равно узнаю об этом, но у моего шефа – и у меня – возникнет чувство, что вы не хотите нам помочь в поисках Регины.
– Пару раз, – выдавил он. – Ну, может, больше… Это было в первое время. Потом… – И он замолчал.
– Что потом?
– Она сказала, что наши отношения закончились.
– И вы так легко согласились ее отпустить?
– Она… – Соболев вновь замолчал.
– Борис Степанович! – сказала я устало. – Я тянуть клещами из вас слова не стану. Если вам есть что сказать – говорите!
– Она стала меня шантажировать: мол, если я снова начну к ней приставать, она сообщит обо всем моей жене.
– И вы пошли на ее условия?
– Да. Наши отношения стали чисто… деловыми.
– Борис Степанович! А если она шантажировала вас и дальше? А? Как вам такой вариант? Она потребовала код сейфа – в обмен на ваше молчание? Мне такой вариант представляется весьма вероятным! Вы же не хотели разрушать свою семейную жизнь!
– Это… невозможно. – На Бориса Степановича было страшно смотреть. Он побледнел, в его взгляде плескался настоящий страх.
– Почему?
– Я бы… не пошел на это!
– Ой ли?
– Нет, – шумно выдохнул он. – Я бы сообщил банку или вашей службе безопасности. Но я бы не поддался шантажу!
Я задумалась. В принципе, похоже, что он говорит правду. Соболев – трус, вряд ли он стал бы так рисковать.
Я записала в блокнот адрес и телефон Велты Яновны, и мы с Борисом Степановичем распрощались. Он ушел, торопливо кивнув напоследок, как будто ему не терпелось поскорее избавиться от моего общества.
Оставшись одна, я задумалась. Ясное дело, надо опросить тех, кто близко знал Регину: ее знакомых и друзей, сослуживцев… Хотя вряд ли сослуживцы мне помогут. Друзья – более вероятный вариант. Но, наверное, она им ничего не сказала. Есть вещи, которыми не делятся даже с друзьями…
Я взяла сотовый и набрала номер Велты Яновны.
– Алло! – Голос был настороженным.
– Велта Яновна?
– Да.
– Вам звонит Ева Ковальчик из службы безопасности банка «Русбалтвест». С вами Борис Степанович уже связывался? – спросила я тоном, не терпящим возражений.
– Связывался, только что.
– Он вас в курс дела ввел?
– В общих чертах. – В голосе ее слышался заметный акцент. – Это касается Регины Лиховцевой? Я правильно поняла?
– Совершенно точно! Когда я могу поговорить с вами… в ближайшее время?
– Смотря что вы подразумеваете под «ближайшим временем».
– Сегодня, и как можно скорее.
– Я могу принять вас через час. Запишите мой адрес.
– Он у меня есть. Борис Степанович мне его дал.
– Я сейчас у дочери, поэтому адрес другой. Вы записываете?
Записав адрес и выслушав пояснения, как лучше добраться до дома ее дочери, я захлопнула блокнот. Расплатившись с официанткой, я вышла на улицу. Поднялся ветер: колючий, колкий, снег легкой пыльцой забивался за воротник и осыпа?л лицо. Судя по адресу, улица Пикк, где жила дочь Велты Яновны, неподалеку отсюда. Посмотрев на экран навигатора, я поняла, что вполне могу пройтись пешком.
На правой стороне улицы я увидела витрину кондитерской. Подумала, что в некотором роде иду в гости к Велте Яновне, а с пустыми руками это делать неудобно.
Я подошла к витрине. Пирожные просто раззадоривали аппетит. Я выбрала пять пирожных и попросила упаковать их в коробку. Заодно я спросила у продавщицы, высокой черноволосой девушки в белом колпаке, как мне пройти по нужному адресу.
Она скользнула по мне равнодушным взглядом и ответила четким, немного визгливым голосом:
– Прямо и направо. Там будет переулок. Пройдете его и выйдете к улице Пикк, – И она демонстративно отвернулась, словно подчеркивая, что разговор окончен. Я могла биться об заклад, что, если бы я не купила у нее товар, хрена с два она бы стала со мной разговаривать. Недаром Вениамин предупредил меня о надменности прибалтов, которые до сих пор не простили нам якобы русской оккупации их страны.
Ветер немного поутих. Или мне показалось? Небо было серо-свинцовым, ровным, без единого просвета, и я вздохнула: именно это я больше всего и не люблю в зиме: эту ровную монотонность без проблесков солнца. В последние годы почему-то участились именно такие серо-мрачные зимы. Куда только девалось пушкинское: «Мороз и солнце – день чудесный!»? Я помнила это стихотворение, потому что его часто читала мне мама в детстве. У меня была большая книжка со стихами Пушкина, и там были замечательные иллюстрации… И когда я была маленькой, зимы бывали солнечными, и от его лучей слепило глаза; с высоким синим небом, пышными сугробами и хрустящим снежком под ногами. Теперь все это куда-то пропало. Зимы тянулись унылым косяком серых дней, а я почему-то думала, что в Таллине будет по- другому… Получается, что я ошиблась. И вообще с самого начала все пошло наперекосяк! В первый же день на меня было совершено покушение, я оказалась в квартире Андриса, с которым провела бурную ночь… Мысли об Андрисе уж совсем некстати! Я невольно сглотнула: а может быть, я зря не оставила ему свой телефон? Почему бы этому легкому знакомству и не продолжиться? Что в этом особенного? Типичная командировочная интрижка! Есть же даже такое выражение – «командировочный роман», как и «курортный роман». Когда человек попадает в незнакомое место, у него, словно у хищника, обостряются все инстинкты: он осматривается, обнюхивается на чужой территории. Ему все хочется потрогать, пощупать и узнать на вкус. Отсюда и романы-романчики…
Велта Яновна жила в старинном доме, как и Андрис. Но у Андриса дом был более сказочным, волшебным, а дом Велты чем-то напоминал изыски архитектурного модерна начала прошлого века – вычурный, тяжеловесный какой-то. Я набрала на домофоне номер квартиры, и послышался голос Велты. Я назвала себя, и дверь открылась.
На втором этаже меня уже ждали. Дверь была распахнута, высокая женщина со светлыми волосами, подстриженными в каре, в черных брюках и светло-бежевой блузке, ждала меня у двери.
– Здравствуйте!
У нее был широкий нос и узкие губы, слегка тронутые бледно-розовой помадой.
– Проходите в гостиную.
В коридоре, узком и длинном, меня встретила такса. Она обнюхала мои ноги и села, вопросительно глядя на хозяйку.
– Айда! Свои! – строго сказала Велта. – Берите тапочки.
Я пошла за Велтой. Гостиная была соединена с кухней – в глаза мне бросились электрический камин, два кресла, стеклянный журнальный столик и барная стойка. На стене висели абстрактные картины, стоял
