лучший отряд МОССАДа!
— Извините, вы будете приступать к допросу? — зло спросил Глой по-английски.
— У вас не те звезды на погонах, чтобы учить меня работать! — не поворачиваясь, буркнул Жора по- английски и продолжил по-русски: — Он мне будет рассказывать, как вести допросы! Алеша, ты ж понимаешь, у нас с тобой полный дефицит вариантов. Я готов тебя совершенно кошерно завербовать. Сам знаешь, МОССАД — не фуфло. Тебя раскрыли, для СССР ты сбитый летчик, и если вернешься, уже почалишься в далекую Сибирь. Хотя конечно, есть второй вариант — обмен.
— Я согласен на обмен, — кивнул Алексей.
— Отлично, Алеша! Лехаим! — оживился Жора. — Но ты коммерсант и знаешь, что торг не объявляется без начальной цены. Пока не начнешь давать показания, мы уже не установим твою цену. А пока — ты никто.
Алексей промолчал.
— Ты можешь спокойно сказать мне, шо тебе не сиделось в Европах, зачем ты уже приехал к этим уродам, с которыми уже весь мир не сядет на одном поле?
Алексей молчал.
— Шо ты молчишь, как кантор в нашей синагоге, пока ему не заплатили? Имей уже голову, Алеша, никого более русского, чем я, к тебе сюда не пустят! Скажи спасибо этому барану, шо позвал меня. Побег, Алеша, здесь не сделаешь. Уже я не знаю, кто ты такой, но мы в курсе — они охраняют тебя лучше, чем все золото апартеида.
Глой вздрогнул, услышав знакомое слово.
— Я — не они, ты мне весь не нужен, Алеша. Ты можешь дать мне только немножко информации о нашем гражданине Гидоне Крамере, жена которого влюбилась в тебя, как глупая бабочка в настольную лампу. Ближе к телу, Алеша, и я уже буду думать, как тебя обменивать, — мягко предложил Жора.
Алексей молчал.
— Ты будешь говорить, сука, или нет?! — не выдержал Жора и изо всех сил ударил Алексея по лицу.
Козлов упал, и Жора начал молотить его ногами с такой прытью, что Глой с охранником еле его оттащили.
— Ты мне ответишь, гнида кэгэбэшная! Ты мне за все ответишь! — орал оттаскиваемый Жора уже без всяких «одесскостей». — Я столько сидел на чемоданах, пока попал в Израиль, что у меня личный счет к СССР! И я получу с тебя за все унижения!
— Вы не имеете права его бить, это не ваш арестованный, — презрительно напомнил Глой.
Жора отошел, приходя в себя, налил воды из графина на подоконнике, медленно выпил в звенящей тишине комнаты. Так, что было слышно, сколько именно глотков он сделал. И, повернувшись к Глою, отдал по-английски команду:
— Пусть его пристегнут к детектору лжи!
Глой неохотно распорядился, и охранник вышел. Алексей поднялся с пола и сел на прежнее место. Жора уселся напротив и снова попытался перейти на доброжелательный тон, хотя щеки у него горели:
— Теперь, Алеша, уже возьми на полтона ниже… Я хотел по-хорошему, ты меня огорчил.
Алексей молчал. Лицо болело от свежего удара Жоры, но он даже не усмехнулся. Странные ребята! С одной стороны, если его допрашивает уже шестая разведка, значит, у них слишком много стоит на кону. Но с другой, неужели они считают, что серьезный нелегал не обведет любую конструкцию детектора лжи вокруг пальца?
Козлов не понимал масштаба значимости переданной им в Центр информации, но это не имело ни малейшего значения — ведь он давал присягу.
Видимо, Жора просто решил покрасоваться техникой МОССАДа перед отсталой, на его взгляд, юаровской разведкой. Интересно, что они там сконструировали?
Когда Алексей только учился профессии разведчика-нелегала, им рассказывали на занятиях, что в Древнем Китае подозреваемого заставляли набирать полный рот сухого риса, и если рис не намокал, человека признавали виновным, считая, что страх быть разоблаченным мешает слюноотделению.
В Древней Индии действовали практически по Зигмунду Фрейду: подозреваемому говорили нейтральные и критические слова, а он обязан был ответить первым пришедшим в голову словом и параллельно тихонько ударять по гонгу — считалось, что в ответ на зацепившее слово он усилит удар по гонгу.
Арабы придумали свой «детектор лжи»: во время допроса врач-пульсовик держал руку на пульсе допрашиваемого.
В африканских племенах подозреваемых сажали в круг и заставляли передавать из рук в руки по кругу яйцо с нежной скорлупой. Виновный раздавливал его от волнения.
В технологизировании детектора лжи особенно преуспел Чезаре Ломброзо. Он соорудил аппарат, фиксирующий диаграммой изменения кровяного давления.
В СССР детектор лжи был разработан в семидесятые гениальным Игорем Смирновым. Алексей видел эту модель; кроме спецслужб, ее активно использовали в психиатрии. Но то, что втащили два охранника, выглядело как огромный блестящий кентавр из приемника и сейфа.
Охранники сняли с Козлова тюремную куртку и под руководством Жоры обмотали проводами истощенный торс. На губах Глоя вспыхнула ухмылка, а Жора, важно развалившись в его кресле, начал грозным голосом задавать вопросы на русском, предупредив, что отвечать можно только «да» или «нет».
ЖОРА. Твое настоящее имя Отто Шмидт?
АЛЕКСЕЙ. Нет.
ЖОРА. Ты Алексей Михайлович Козлов?
АЛЕКСЕЙ. Да.
ЖОРА. Ты соблазнил Тиану Крамер потому, что интересовался атомными исследованиями института в Претории?
АЛЕКСЕЙ. У меня не было близких отношений с Тианой Крамер.
ЖОРА. Я сказал: только «да или нет»!
АЛЕКСЕЙ. Нет.
ЖОРА. Ты серьезный филателист?
АЛЕКСЕЙ. Да.
ЖОРА. Ты работал в ЮАР один?
АЛЕКСЕЙ. Да.
ЖОРА. Ты закончил Московский институт международных отношений в 1959 году?
АЛЕКСЕЙ. Да.
ЖОРА. Ты делал обыск в доме Тианы Крамер?
АЛЕКСЕЙ. Нет.
ЖОРА. Твой отец был на войне танкистом?
АЛЕКСЕЙ. Да.
И так несколько часов.
Вернувшись в камеру, Алексей свернулся на матрасе калачиком, его знобило, несмотря на жару. Видимо, это было нервное. Откуда они смогли столько узнать? На их столе практически лежала его анкета!
Отец Козлова действительно ушел в армию в 1941 году танкистом, был комиссаром танкового батальона в Пятой гвардейской армии генерала Ротмистрова и участвовал в битве на Курской дуге.
