Сейчас передадим вас службе нашей разведки. Я не знаю, что они выкинут, но если хотите уцелеть, скройте, что вы в курсе обмена.
Он снова встал, протянул руку для рукопожатия, Алексей секунду подумал, тоже встал и все-таки протянул руку в ответ.
— И извините за все, что здесь с вами произошло! — добавил Бродерик, глядя в глаза. — Мы просто не представляли, кто вы такой, а теперь узнали! Никогда в жизни не видел таких упрямых людей. Горжусь, что знаком с вами!
Полковник Глой тоже подошел к Алексею, тоже протянул руку и сказал:
— Меня тоже извини. Ты нормальный парень и вообще… настоящий мужик.
Он подмигнул, и после рукопожатия в ладони остался какой-то значок. Алексей машинально сунул его в карман. Было видно, что это не очередная провокация, а счастливый финал, в который так трудно поверить.
Бродерик и Глой, видимо, ждали каких-то слов в ответ, но слов у Алексея не было. И горло перехватило, и о чем говорить с садистами? Кивнул и молча вышел из кабинета в сопровождении двух охранников.
Охранники подвели его к машине с другой охраной и передали им пластиковый пакет с нехитрым имуществом. Алексею предложили сесть на заднее сиденье между двумя охранниками точно так же, как во время ареста, только более вежливо и без наручников.
Машина резко газанула с места, и вторая такая же, полная вооруженной охраны, газанула за ней. Алексей оглох от обилия звуков, одурел от запахов, словно его самого вынули из пластиковой упаковки, в которой долго хранили.
Город, забрызганный сиреневыми пятнами цветущей джакаранды, бежал мимо окон машины. Алексей не понял, куда его везут, и внутренне собрался, вспомнив слова Бродерика.
Машины наконец остановились возле одного из холмов, окружавших Преторию. Этот холм был смотровой площадкой — город лежал метрах в ста внизу и просматривался до последней лачуги. Алексею велели выйти из машины и встать на краю обрыва лицом к монументу Первопроходцам.
Памятник был воздвигнут рядом с местом кровавой битвы между зулусами и белыми, как огромный монументище-мавзолеище в полосках и узорах из светлого кирпича.
Козлов слышал, что он называется «Вуртреккер» в память о вуртреккерах — первопроходцах, бурах и гугенотах, ушедших в середине девятнадцатого века из Кейптауна в поисках независимости от британского правления.
Именно потомки этих вуртреккеров, образовавших южноафриканскую белую расу угнетателей, требовали сейчас, чтобы Алексей, не шелохнувшись, стоял на краю обрыва.
— Красивое местечко! Нравится? Здесь тебя и расстреляем! — небрежно бросил главный из сопровождавших.
Алексей впился глазами в темную фигуру вуртреккера в центре монумента, представил себе, как тело полетит сейчас вниз, к подножию горы, а душа, если она есть у атеиста, полетит вверх, к жаркому африканскому солнцу…
Понял, что даже если они просто выстрелят над головой, он скатится вниз оттого, что не до конца восстановилась координация; оттого, что вздрогнет от звука и почва поедет под ногами. Несколько минут тишины после щелканья взводимых спусковых крючков и команды «Приготовиться!» показались вечностью.
— Ладно, дьявол с тобой! Пошли в машину! — заорал главный.
И один из охранников схватил Алексея за шиворот и начал запихивать в автомобиль так, словно он сопротивлялся.
Видно, сотрудники этой разведки наслушались о его несгибаемости от коллег и решили, что сейчас преподадут контрразведке мастер-класс по выбиванию информации из упрямого заключенного.
Козлов сел в машину, стараясь сделать лицо непроницаемым. Автомобили рванули в сторону аэропорта. Там на дальней полосе ждал «Боинг-747» «Джамбо Джет». Вместе с Алексеем в него сели семеро молчаливых охранников.
Когда самолет взлетал, в висках застучало, в глазах потемнело и дышать стало нечем — сосуды еще не пришли в себя после пыток. Алексей помассировал точки на ладонях, чтобы снять спазм, и осторожно достал из кармана и рассмотрел то, что сунул ему в ладонь Глой.
Оказалось, что это значок полиции безопасности ЮАР с правом ареста. В знак уважения. Он видел такие значки, когда жил в Йоханнесбурге. Алексей усмехнулся: зачем ему значок их полиции с правом ареста? Он не собирался никого арестовывать.
Подошла стюардесса, показавшаяся невероятно красивой после двух лет в обществе, где единственными представительницами прекрасного пола были черепаха и газели. Еда и напитки с ее подноса показались невозможно изысканными после двух лет тюремной баланды.
Облака летели за окном, как кружева поземки на дорогах предновогодней Вологды в детстве. Подумал, что сын уже почти закончил первый класс, а дочка пойдет в школу на следующий год. Как там они одни?
Приземлились во Франкфурте-на-Майне, Алексея тут же пересадили в вертолет Ведомства по охране границ Западной Германии. Там была новая охрана. Вертолет летел примерно километров триста и приземлился около КПП «Херлесхаузен».
Алексей понял, что это КПП, что где-то совсем рядом свои, и впал в прострацию оттого, что мозг отказывался верить в это. Он даже не сразу понял, что вышедшие из автобуса в сопровождении охраны хорошо одетые мужчины с дорогими чемоданами с той стороны КПП привезены для обмена.
Когда эти мужчины торопливо переходили границу, с недоумением глядя на него, Алексей машинально подсчитал, что их одиннадцать.
Уже потом рассказали, что это были десять шпионов, сидевших в ГДР, и юаровский армейский генерал, пойманный кубинцами в Анголе. Пересекая границу, Алексей снова увидел себя словно со стороны, словно снимающимся в главной роли странного фильма.
От эмоционального перенапряжения не ощущал вообще ничего, пока гэдээровские охранники не подвели его к ангару, в глубине которого маячили две мужские фигуры.
Алексей узнал генерал-майора Виктора Михайловича Нагаева и начальника отдела безопасности Бориса Алексеевича Соловова. Бросились друг к другу, обнялись, расцеловались.
— Лешка, живой! — прошептал первый.
— Сам не верю, — покачал головой Алексей.
— Да ты же стал вполовину себя! Как себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил второй.
— Пока никак… А кто эти мужики с чемоданами, на которых меня поменяли?
— Не представляешь, какую многоходовку сделал Центр! Знали бы в ЮАР, на кого меняют, попросили бы больше! Давай быстрей в машину, наши ждут в Берлине, стол накрыли!
В машине веселье почему-то смолкло, километров тридцать растерянно молчали, сказалось перенапряжение. Когда подъехали к городу Айзенаху, расположившемуся у подножия горного массива, и когда в вышине показалась крепость Вартбург, Алексей не выдержал.
— Мужики, — сказал он. — Я же живым на Родину вернулся! Обмыть это дело надо!
И только тогда водителю приказали затормозить у первой же пивной, сели на скамейки за старый деревянный стол, отполированный тысячами локтей, и заказали по сто граммов шнапса и по кружке пива.
После этого, пока ехали до Берлина, рта не закрывали. А там уже ждал шикарный стол с икрой, семгой и прочими представительскими деликатесами. Но отощавший Алексей придвинул к себе селедку и
