Ужас и скорбь наполнили его душу. Каждое слово вызывало боль у него в груди.
— Ох, Кейт. Ты ведь мне не рассказывала ничего о своей жизни.
Презрение в ее глазах, когда она посмотрела на него, заставило Эйдана съежиться от стыда.
— Я не хотела той жалости, которую увидела бы на твоем лице. И теперь не хочу. Да и как ты мог понять меня? Ты ведь вел легкую, разгульную жизнь. Тебе никогда не понять, что я чувствовала.
Эйдан стоял как потерянный. Ему хотелось орать, крушить все вокруг. Но он постарался успокоиться и потянулся к Кейт. Та резко отшатнулась, по ее щекам заструились слезы.
— Кейт, я должен наконец знать все! Всю правду.
Она судорожно запихивала вещи в саквояж, отвернувшись от него.
— Меня насильно отправили на другой край земли. Меня отдали мужчине, которого я совсем не знала. Я была мертва, мои родители не обманули тебя. А ты совсем не горевал по мне.
— Ты ошибаешься!
Кейт покачала головой.
— Прости, — прошептала она. — Я, конечно, догадывалась, что у тебя были любовницы. Понимала, что была не единственной женщиной, с которой ты…
— Нет! — рявкнул он. — Ты была не просто одной из них. Я люблю тебя, Кейт. Хочу, чтобы ты стала моей женой.
— Это невозможно, Эйдан. У нас слишком разная жизнь. У тебя бизнес здесь, в Лондоне, семья, друзья, тебя уважают в обществе. А кто я такая? Владелица лавки. Да к тому же замужняя — без родных, без связей.
— Послушай! Я уже все спланировал. Перееду в Халл и сделаю все, чтобы ты была свободна, добьюсь твоего развода. Все равно большую часть своих рабочих вопросов я решаю посредством переписки. А в Лондон по делам можно наезжать раз в месяц…
Он осекся и замолчал, когда Кейт отвернулась от него и подошла к окну.
— Нет, благодарю. Ничего этого не будет, — тихо проговорила она. — Я не желаю снова быть чем-то второстепенным. Каким-то предметом.
— Что ты несешь? Да я готов отдать тебе все. Все, что имею…
— Я не хочу выходить за тебя.
Неожиданная резкость ее слов поразила его. В тот момент ей не удалось скрыть своего отвращения, даже ненависти к нему. Они буквально исходили от нее волнами.
— Кейт, прошу тебя, — взмолился он, — позволь мне объяснить. Пожалуйста.
Она повернулась спиной к окну, увидела выражение боли в его глазах и очень медленно кивнула.
Эйдан долго молчал, потом повернулся и сел на кровать. Он понурил голову, устремив взгляд на носки своих сапог.
— Ты умерла. И я был потерян. Не знал, что с собой делать, и с горя запил. Как-то раз, когда я был совсем невменяемый, дочка трактирщика пожалела меня и уговорила пойти наверх. Потом совесть мучила меня так сильно, что было просто невмоготу.
Он вскинул глаза.
— На несколько недель я сделался монахом — но продолжал пить. И в какой-то момент… в какой-то момент спиртное перестало действовать на меня. Я постоянно видел тебя перед глазами. Ты снилась мне по ночам, и это было хуже всего — просыпаться утром, думая, что ты вернулась, а потом осознавать, что это был только сон! Мне требовался какой-то иной способ, чтобы забыться, и я обнаружил, что являюсь объектом живейшего женского интереса. Я не понимал почему…
— Ты красив, — с горечью проговорила она. — Даже слишком.
— Дело было не в этом. Моя мать поведала всем о нашей юной любви и ее трагическом конце. Очевидно, в мужской боли есть что-то неотразимо привлекательное — вот дамы и потянулись ко мне. — Смех его был сухим и горьким. — Этот интерес имел вполне естественные последствия, и я обнаружил, к своему крайнему облегчению, что могу отодвинуть воспоминания о тебе, могу забыть, во что превратилась моя жизнь, пусть даже всего на несколько минут, на несколько часов.
Эйдан взглянул на нее и увидел, что она наконец повернулась к нему.
— Я для них был просто развлечением, — продолжал он. — А они для меня — только средством забыться. Я не предлагал ничего, кроме своего тела на какое-то очень короткое время. Никогда не соблазнял, никогда ничего не обещал. Но разумеется, слава распутника бежит впереди меня. — Его рот презрительно скривился. — Оказывается, я чистокровный жеребец. Необузданный. Горячий. Хорошо зарекомендовавший себя если не темпераментом, то своим аллюром.
При этих его словах Кейт вздрогнула. Пальцы сжались в кулаки.
— Я сам виноват во всем. Стал подлецом ради душевного покоя, которого так никогда и не нашел.
Кейт молчала. Сердце колотилось как бешеное. Почему она ничего не говорит? Почему так скован ее язык?
— Я изменил бы все, если б мог, — снова отведя от нее взгляд, он уставился на свои сцепленные руки. — Но это, к сожалению, невозможно. Я думал, ты никогда не узнаешь. Надеялся на это. Как видишь, напрасно.
— Это я по крайней мере могу понять, — проговорила она. — Я тоже не хотела, чтоб ты узнал о моей жизни правду, но разница… разница в том, что я стыдилась того, что со мной сделали. В отличие от тебя.
— Я глубоко раскаиваюсь, поверь мне.
Минуты тикали, время шло. Кейт пристально смотрела на него, по-видимому, взвешивая свои следующие слова.
— Я не могу сделать того, что ты хочешь, Эйдан. Не могу.
— Ну что ж, это твое право. Но прошу тебя, останься. Не покидай меня снова.
Она покачала головой, и в этот момент Эйдан возненавидел ее. Он прорычал:
— Ты ведешь себя как чертова праведница, как будто сама без греха. Но ты же позволила родителям так поступить с собой. Они же не связали тебя по рукам и ногам и не погрузили на корабль в ящике, не так ли?
Лицо ее сделалось болезненно бледным, и Эйдан ужаснулся собственным словам, но остановиться уже не мог:
— Ты позволила им посадить тебя на судно и отправить на Восток, как какую-нибудь невольницу.
— Я же была тебе больше не нужна! — прокричала она. — Что я могла сделать одна, без помощи?
— Господи, ты правда думаешь, что я бы не помог тебе? Или ты до сих пор упрямо цепляешься за свою обиду? Если б ты убежала, если бы пришла ко мне, я ни за что бы не позволил родителям так поступить с тобой.
Подбородок ее задрожал, глаза наполнились слезами.
— Мы оба вели себя глупо по разным причинам. Но мы оба заслужили шанс начать новую жизнь. Прошу тебя. Пожалуйста.
Взгляд Кейт окаменел.
— Нет. Мы хотели бы перенестись назад, но и ты, и я, мы совсем уже не те. Прошлого не вернуть.
Она обхватила пальцами ручку саквояжа и подняла его, затем быстро прошла мимо него, спустилась по лестнице и исчезла за входной дверью, закрыв ее за собой.
Эйдан стоял, тупо глядя перед собой, чувствуя, как ледяной холод растекается в груди, замораживая сердце.
— Мистер Йорк? — послышался нерешительный голос Пенроуза из коридора. — Что-то случилось?
— Поезжайте за миссис Гамильтон, — бросил Эйдан. — До самого Халла. Убедитесь, что она благополучно добралась до дома.
