сделки. Таким образом, ни один из них не может воспользоваться деньгами без другого. В нашем же случае, мне мыслится, могли бы мы разрезать бумагу на три части, а?
Он открыл ящик стола, вынул из него пачку бланков и начал заполнять один из них, Феллон попросил:
— Имя получателя не вписывай, ладно? Я потом сам заполню.
— Зачем? — спросил банкир. — Это не вполне надежно, ибо получить по векселю сможет любой мошенник.
— Возможно, мне придется воспользоваться другим именем, а поскольку вексель будет находится по частям у трех разных людей, опасаться особенно нечего. Кстати, у тебя есть счет в банке Та’луна и Фоска в Маджбуре, правильно?
— Есть такой счет, мастер Антане.
— Тогда сделай так, чтобы получить по векселю можно было и здесь, и там.
— Но, господин, зачем?
— Может быть, мне придется отправиться в поездку после окончания этой работы, — сказал Феллон, — а мне не хотелось бы таскать с собой все это золото.
— Да, люди, имевшие дело с мастером Туранджем, очень часто по достоинству ценят преимущества путешествий, — Кастамбанг вписал в документ еще несколько строчек. Когда Квейс поставил под ним свою подпись, Кастамбанг аккуратно сложил бумагу втрое и разорвал ее на равные части. По одной он вручил каждому из своих гостей, а третью спрятал в ящик стола, заперев его.
Феллон спросил:
— Кастамбанг, не согласился бы ты быть третейским судьей в случае спора?
— Если мастер Турандж не возражает, — сказал банкир. Квейс жестом выразил согласие.
— Тогда, — сказал Кастамбанг, — вам обоим желательно собраться снова у меня для завершения сделки. Я выслушаю стороны и решу, выполнил ли мастер Антане свои обязательства. Если я решу, что да, он может — как ему будет удобней — забрать либо золото, либо все три части документа, чтоб деньги получить в Маджбуре многолюдном.
— Это меня устраивает, — сказал Феллон. — А теперь вот еще что: возможно, ты в состоянии помочь мне решить мою задачу.
— А? Как? — подозрительно сказал Кастамбанг. — Я — тот, кто я есть, господин — банкир. Банкир, а не интриган какой-то…
Феллон поднял руку.
— Нет, нет. Я только подумал, что ты, со своими обширными связями, можешь знать кого-нибудь, имеющего представление о ритуалах Йешта.
— Ого! Вот куда река течет? Да, связи у меня обширны. Да, мастер Антане, обширны, и весьма. Дайте поразмыслить…
— Кастамбанг соединил руки кончиками пальцев и при этом стал как две капли воды походить на своих земных коллег. — Да, я знаю одного человека. Но он не сможет раскрыть тайны самого Сафка, поскольку никогда не бывал в башне.
— Откуда же ему известен ритуал?
Кастамбанг негромко рассмеялся.
— Все очень просто. Он был жрецом Йешта в Луссаре, но под влиянием земного материализма потерял веру, сменил имя, чтобы избежать возмездия за отступничество, и перебрался в Занид, где стал видным промышленником. Поскольку никто не знает о его прошлом, кроме меня, за определенное вознаграждение я мог бы — э-е — убедить его поделиться нужной информацией…
Феллон сказал:
— Твое вознаграждение должно быть выплачено из фондов мастера Туранджа, а не моих.
Квейс визгливо запротестовал, но Феллон был непреклонен, рассчитывая на то, что жадность кваатца к информации победит жадность к деньгам. И он не ошибся, потому что суперагент и банкир вскоре договорились о цене. Феллон спросил:
— Ну, и кто же этот жрец-ренегат?
— Клянусь Бакином, ты что же, считаешь меня таким простаком, что я скажу тебе, кто он? Чтоб мог ты без помех доить его? Нет, мастер Антане, нет — это моя жертва, а не твоя. К тому же, и сам он никогда не согласится публичным сделать прошлое свое.
— Как же тогда быть?
— Поступим так мы: завтра даю я званый вечер в своем доме, куда уж приглашен сей анонимный ренегат — вместе со многими другими столпами Занида, — Кастамбанг перебросил через стол карточку- приглашение.
— Благодарю, — сказал Феллон, едва взглянув на карточку и пряча ее с деланым безразличием. Кастамбанг пояснил:
— Приходите, мастер Антане, и я сведу вас с ним — в масках, в пустой комнате, так что ни один не сможет впоследствии свидетельствовать против другого. Имеется ли у вас праздничный наряд?
— Что-нибудь придумаю, — сказал Феллон, мысленно инспектируя свой гардероб. Это был удобный случай вывести Гази в свет и положить конец ее нытью о недостатке развлечений!
— Отлично! — сказал банкир. — Тогда в начале двенадцатого часа завтра. Не позабудьте, двенадцатого часа.
Кришнаитским законам, возможно, и не хватало тех изощренных установлений, которыми земная юриспруденция пыталась защитить права обвиняемых, но зато никто не мог отрицать, что суд здесь творился быстро. Дуэлянты признали себя виновными в нарушении общественного спокойствия и уплатили штрафы, чтобы избежать более серьезных обвинений.
Выходя из зала суда, йештит, которого звали Гирей, остановился у скамьи свидетелей и сказал Феллону:
— Мастер Антане, примите мои извинения за неподобающие речи прошлой ночью. Когда я поостыл, я вспомнил, что это ваш мастерский удар багром отбил клинок того ученого, мерзавца, когда он был готов пронзить меня мечом своим. Так что, благодарю вас я за то, что жизнь мою спасли вы.
Феллон сделал жест, означавший, что он не сердится.
— Все в порядке, старина. Я только исполнял свой долг.
Гирей кашлянул.
— Дабы загладить мою неучтивость и в качестве скромного знака благодарности, не позволите ли вы мне угостить вас стаканчиком квада?
— За подобное предложение я должен быть благодарен, только тебе придется подождать, пока закончится следующее дело.
Йештит согласился, и тут Феллона вызвали свидетельствовать против грабителя. (Тот, которого он пронзил багром, был пока слишком плох, чтобы предстать перед судом, а третьего еще не поймали.) Обвиняемый, некто по имени Шейв, захваченный flagranti delicto[8], был признан виновным и осужден.
Судья сказал:
— Заберите его, подвергните его пыткам, пока он не выдаст имя третьего сообщника, и отрубите ему голову. Следующий.
Феллон вышел из суда под руку с йештитом Гиреем: он всегда поощрял такие знакомства — в надежде получить полезную информацию. Они зашли в таверну и принялись утолять жажду. Гирей продолжал рассыпаться в благодарностях. Через некоторое время он сказал:
— Вы не только спасли гражданина нашего прекрасного, хотя и подверженного ветрам города, мастер Антане, — спасли вы от безвременной и жестокой кончины соратника-гвардейца.
— Как, и ты тоже в гвардии?
— Да, господин, и в той же роте Джуру, что и вы.
Феллон бросил на него острый взгляд.
— Странно. Я не помню, чтобы мне приходилось тебя видеть, а я обычно не забываю лиц, — последнее утверждение не было бахвальством. У Феллона была феноменальная память на имена и лица, и
