их в палатках гавехонов.
Оставшиеся стали смотреть, как по дороге на запад скачет кавалерийский эскадрон. Всадники тащили за собой веревку, к которой был привязан ракетный планер — Хабарьян нанял в Сотаспе несколько этих примитивных летательных машин вместе с пилотами, предполагая использовать их для разведки. Аппарат взлетел, как воздушный змей. Когда пилоту удалось найти восходящий поток воздуха, он отцепил веревку и поджег первую из своих ракет, начиненных спорами растения ясувар. Тягу ракеты развивали довольно слабую, но другими двигателями кришнаиты пока не располагали.
Рота Джуру все стояла и ждала. Вернулся Цикасса с двумя загулявшими. Взад-вперед носились гонцы на айях, перевозившие чьи-то приказы и донесения. Группа офицеров в таких блестящих позолоченных латах, что на них было больно смотреть, стояла поодаль и о чем-то совещалась. Две роты занидской гвардии снялись со своих позиций и промаршировали перед фронтом всей армии на левый фланг.
Заскучавший Феллон стоял, оперевшись на мушкет и размышляя о том, что когда он командовал армией — и потому имел представление о том, что происходит — все воспринималось совсем иначе. Обстоятельства сложились так, что он, если можно так выразиться, начал сверху и дослужился до самого низа. Теперь он решил, что если он когда-нибудь снова заимеет собственную армию, то постарается держать войска в курсе текущих событий.
Бойцы вокруг него зевали, чесались и делились сплетнями: «Слыхал я, что у камурана есть механический биштар, весь в броне железной…», «Говорят, уджунгаитов целый флот галер летучих — машут они веслами заместо крыльев и забросать тяжелыми камнями нас…», «Я слышал, что министр Хабарьян в измене уличен и головы лишился!».
Наконец, больше чем через час после построения, последовало великое дутье в сигнальные трубы и битье в гонги и барабаны, и армия тронулась с места. Феллон, шагая по высокой мохотраве вместе с другими, постепенно догадался, что командиры пытались построить войско огромным полумесяцем с рогами — на правом из которых находилась занидская гражданская гвардия — обращенными на запад к противнику. Мушкетеры были сконцентрированы на флангах, а вооруженные более традиционно ландскнехты и арбалетчики в центре. Свою кавалерию Хабарьян разместил позади пехоты. У него также имелся эскадрон биштаров, но эти слоноподобные существа находились в тылу, поскольку обладали норовистым характером и, если впадали в панику, неслись не разбирая дороги, и им ничего не стоило разметать собственные войска.
Когда они отошли настолько, что лагерные палатки стали точками на восточном горизонте, им снова пришлось остановиться и ждать, пока офицеры выровняют боевые порядки. Сколько Феллон ни вертел головой, он ничего не разглядел, кроме колышущейся мохотравы, зелено-синего неба, кружившего в нем планера и ярко-желтого диска Рок’ира.
Потом роту Джуру передвинули немного вперед на вершину холма. Радиус обзора увеличился, но видеть все равно можно было только пустую оливково-зеленую равнину, которая волновалась, как море, когда ветер шевелил мохотраву. Феллон оценил, что балхибское войско насчитывало до тридцати тысяч бойцов.
С вершины холма была также видна дорога, и вскоре над ней снова возникли облака пыли. На этот раз вместе с пылью двигались целые эскадроны, а на горизонте появились еще всадники, похожие на крохотных черных насекомых. По их поведению Феллон решил, что это балхибские передовые разъезды, отступавшие перед джунгаитами.
Им снова пришлось ждать. Появились новые отряды отступавших балхибцев. И совершенно неожиданно, шагах в двухстах от Феллона, двое всадников завязали бой, размахивая крохотными как иголочки рапирами, которые ярко сверкали в лучах Рок’ира. Феллон толком не разглядел, что произошло; но один из всадников свалился на землю, а другой ускакал на запад, так что, по-видимому, дуэль проиграл балхибец.
И вот из-за горизонта выползло множество черных точек, которые, постепенно увеличиваясь, превращались в цепи степных наездников, протянувшиеся поперек равнины.
Кордак’ скомандовал:
— Рота Джуру! Зарядить мушкеты! Прикурить сигары!
Но в этот момент продвижение противника приостановилось, и вражеские всадники принялись носиться кругами без всякой видимой цели. От них отделился небольшой отряд, который пронесся по широкой дуге вдоль строя балхибцев, издавая дикие крики и стреляя из луков. Ближе всех к ним находилась рота Джуру, но и до нее стрелы не долетали — только одна с металлическим звоном ударила вскользь в шлем одного из гвардейцев, не причинив ему, впрочем, вреда. Феллон даже не сумел разглядеть врага как следует.
С левого фланга роты раздался одиночный мушкетный выстрел, и поднялось черное облачко дыма.
— Идиот! — вскричал Кордак’. — Не стрелять! Не стрелять!
Наконец, издавая страшный шум, кваатская армия снова двинулась вперед. Краем глаза Феллон заметил фалангу ландскнехтов, наступавшую на центр балхибской формации, где стояла королевская гвардия Кира. Фаланга, вне всякого сомнения, состояла из сурийцев или дхаукцев, или еще каких-то союзников гуура, потому что всем было известно, что своих пехотных подразделений у кваатцев нет. Другие пехотные и кавалерийские части хаотично перемещались по равнине. Тучи стрел заполнили воздух в промежутке между двумя армиями, обеспечивая своим свистом своего рода аккомпанемент усиливавшемуся шуму битвы.
Но оттуда, где стоял Феллон, почти ничего из того, что происходило в центре, видно не было, да к тому же роту Джуру ожидало ее собственное сражение.
Огромный отряд лучников на айях скакал на правый рог полумесяца. Кордак’ крикнул:
— У всех заряжено, прикурено, готово? Изготовиться к стрельбе! Первая шеренга — на колено!
Первые две шеренги подняли мушкеты, вторая целясь поверх голов первой. Сбоку от строя роты, высоко подняв руку с обнаженным мечом, сидел на своей айе Кордак’.
Засвистели стрелы. Одна или две куда-то попали. Кавалерия уже приблизилась настолько, что Феллон, который целился вместе со всеми, стал различать антенны над бровями вражеских всадников.
— Пли! — взвизгнул Кордак’, опуская меч.
Мушкеты плюнули длинным рваным залпом, который полностью спрятал роту под огромным облаком вонючего коричневатого дыма. Со стороны врага послышались крики и вопли.
Потом ветерок снес дым назад, и снова стало возможно видеть и дышать. Кавалерийская лава резко отвернула и сейчас пыталась обойти правый фланг балхибской армии. Феллон увидел, что перед строем роты валяются несколько ай, дрыгающих ногами в агонии. Еще пара животных потеряла своих седоков. Однако Феллон не смог подсчитать полных потерь врага, потому что высокая мохотрава скрывала тела упавших.
— Третья и четвертая шеренги — выдвинуться! — крикнул Кордак’.
Третья и четвертая шеренги протиснулись вперед между бойцами первой и второй, которые принялись перезаряжать ружья.
Откуда-то с юга донесся треск еще одного мушкетного залпа — в дело вступил левый фланг армии, но Феллону ничего не удалось разглядеть. В тылу роты поднялся страшный шум. Оглянувшись, Феллон обнаружил, что части вражеских всадников удалось обойти правый фланг балхибской пехоты, но там на них набросилась балхибская кавалерия. Кордак’ приказал осирианам и тотианам, которые, опираясь на свои багры, стояли группами позади мушкетеров, построиться и сформировать цепь для защиты роты от нападения с тыла.
Тем временем перед фронтом роты Джуру появился еще один отряд, на этот раз на шомалах (животных, немного напоминавших безгорбых верблюдов) и вооруженный длинными пиками. Когда атакующие приблизились и перешли на галоп, первые две шеренги гвардейцев опять подняли свои мушкеты. Снова последовал растянутый залп, и вновь все скрылось за клубами дыма. Когда он рассеялся, всадников на шомалах нигде не было видно.
После этого роту Джуру довольно долго никто не беспокоил. Центр балхибской армии был упрятан за пыльными облаками, и оттуда доносились крики, звон оружия и прочие звуки, которые издавали сошедшиеся в рукопашной ландскнехты и арбалетчики. Противоборствующие стороны прокатывались
