этих увешанных оружием и доспехами солдат, которые целились в двух несчастных, не сделавших никому ничего плохого и желавших лишь убраться подобру-поздорову. Его гнев породил ураган. Сильнейший ветер поднялся против воинов. Ослеплённые пылью, они не могли целиться, и те немногие стрелы, которые им удалось выпустить, не долетали до цели, так как были унесены порывами ветра. Лошади встали на дыбы и сбросили всадников. Йоршу удалось установить связь с одной из них, крупным чёрным жеребцом. Эльф мысленно поведал животному о свободе и золотистой фасоли. Создал в сознании коня образ снимаемой сбруи. Животное сначала долго и неуверенно разглядывало Йорша, но потом понемногу стало приближаться.
Группа воинов окружила двоих ребят: солдат было трое, молодых, высоких, вооружённых мечами из отборной стали. Но, столкнувшись с блестящим собственным светом клинком Йорша, солдатское оружие раскололось вдребезги. Йорш почувствовал боль воина, которого он только что ранил в плечо, самого молодого из трёх, но ненависть против тех, кто готов был убить Роби, смыла боль. Подбежали другие солдаты: сплошная стена из шлемов, щитов и мечей, в которой Йорш не различал лиц. Он опрокидывал солдатов одного за другим. Каждый меч, расколотый его клинком, придавал мужества ему и наводил страх на врагов. Офицер в роскошно украшенных латах попытался атаковать эльфа сзади, но Роби вывела из строя нападавшего камнем из пращи. Неожиданно чёрный жеребец решился и понёсся в их сторону, опрокидывая солдат. Йоршу удалось остановить лошадь и забросить ей на спину Роби. Для этого ему пришлось взять девочку на руки, на миг опустив меч. Этого оказалось достаточно, чтобы к нему приблизился высокий солдат с седоватой бородой, который арестовал Йорша в прошлое посещение Далигара. Удар его меча пришёлся по ноге эльфа, из длинной глубокой раны брызнула кровь. Воин замахнулся мечом на Роби, но тут на него обрушился удар меча Йорша. В голове эльфа пронеслись последние мысли воина, которого он только что убил: воспоминания о детстве, страх темноты и пустоты, сожаление о том, что не женился на любимой женщине. Ужас и боль переполнили Йорша, но ему удалось вскочить на лошадь за спиной Роби. Он схватил узду, обняв девочку руками, и пришпорил коня, направив того к Большим воротам.
Они миновали главную площадь, где уже были готовы две виселицы: большая — для него и поменьше — для Роби. Очевидно, Судья в припадке ярости решил отказаться от своего благоразумного намерения не казнить ребёнка перед толпой. Вид предназначавшейся для Роби виселицы придал юноше решимости отчаянно бороться, даже убивая живых существ. Он должен был увезти девочку отсюда, пока рана не отняла у него все силы. Нужно выиграть эту битву, и быстро. Лошадь ветром неслась по улицам Далигара. Йорш держал свой окровавленный меч высоко в руке, и этого оказалось достаточно, чтобы отбить охоту у кого бы то ни было остановить их.
Вот и Большие ворота. Подъёмный мост ехал вверх, перекрывая выход из города. Мост был оснащён дополнительными верёвками, что помогало поднимать его быстрее, чем цепями. Йорш кинул поводья Роби, взял лук и натянул тетиву. Он тренировался годами, сбивая слишком высоко висевшие фрукты, и знал, что в цель нужно не просто целиться, а видеть её мысленно. Как только стрела покинула лук, он зажёг её наконечник. Стрела вонзилась точно в одну из двух толстых верёвок, которая загорелась и лопнула. Вторую верёвку постигла та же участь. Старый мост упал перед ним с грохотом, доски его затрещали, и поднялась туча красноватой пыли.
Конь вихрем промчался по мосту. Стражники Больших ворот не пытались их задержать, наоборот — отскочили в стороны. Туча пыли, поднятой мостом, не давала их преследователям целиться.
Они были свободны! Они спаслись! Они были на свободе! На свободе!!!
Йорш был ранен в ногу, но у него были эльфийский меч, конь, даже два коня, и лук с единственной оставшейся стрелой. И с ним была Роби. Он победил. Роби была рядом с ним, жива и невредима. Его снова настигла боль от того, что он убил человека. Йорш знал, что эта боль никогда не оставит его — это справедливо, так и должно быть. Но он знал, что готов снова и снова сражаться за Роби, за самого себя и за своих детей, когда они у него будут.
Они пронеслись через небольшой каштановый лес, где на опушке их ждала лошадь. Эльф, как обещал, не привязал её, но конь ждал, никуда не уходя. Заходило солнце. Становилось прохладно. У Йорша засосало под ложечкой — чувство, которого он не испытывал долгих тринадцать лет и которое, как он определил, было не чем иным, как голодом. Ему ужасно хотелось есть. Должно быть, и правда, его судьба ни в чём не знала меры. Он медленно сполз с лошади и, опираясь на неё, сделал несколько шагов. Рана не сильно болела, и он хоть и с трудом, но наступал на ногу. Йорш оторвал один из многочисленных воланов туники и перевязал рану. Затем собрал горсть каштанов и разделил их с Роби, которая осталась сидеть на чёрном жеребце, чтобы ещё раз не взбираться на него. Йоршу очень захотелось что-то сказать девочке. Сказать, что у них всё получилось. Что они выбрались. Что были живы. Были вместе. На свободе. Он хотел сказать, что неимоверно счастлив от того, что она жива, свободна и находится рядом с ним.
Но по непонятной причине мысли его путались, натыкаясь одна на другую, как перессорившиеся сороки, и в конце концов то, что ему удалось выдавить из себя, оказалось совсем не тем, что было у него на сердце.
— Нужно было оставить ему корону. Королю.
— Но он же мёртвый, — решительно ответила Роби, — совсем-совсем мёртвый, — для убедительности повторила она.
Йорш чувствовал себя полным дураком. Как он мог, желая столько ей сказать, завести такой… ну просто нелепый разговор?
— Так было написано в книге, — объяснил он. — «Кому судьбой положено сражаться, получит меч; кого ждёт царство, тому — корону…» — продекламировал он. — Это был настоящий король — я думаю, нужно было оставить ему корону, — добавил он не очень уверенно.
— А-а-а, это, — протянула Роби, — ну, тогда ничего. Смотри!
Она засунула руку в свой глубокий потайной карман, и эльфийская корона, переплетённая голубым плющом, заблестела мерцающим светом.
Йорш с открытым ртом уставился на неё.
— Это ты её взяла?
— Нет, Палладио — тот, самый толстый. Когда мы вылезали наверх, он был впереди меня, и вытащить корону из его мешка было раз плюнуть. Всё равно ему остались кольца, их было много, ну, колец. Я отличная воровка, знаешь ли. Могу украсть что хочешь! — с застенчивой улыбкой гордо добавила она. — Если это для тебя так важно, в следующий раз, когда мы там будем, мы вернём корону королю, и он будет доволен. Он тоже воскреснет, как крыса, или нет?
— Нет.
«Нелепый разговор» — это ещё мягко сказано. Он в первый раз говорил с Роби! Ну почему же он не сказал ей… главного? Йорш всё ещё чувствовал себя круглым дураком, но утешился: у них ещё есть время. Потом. Это не момент для объяснений. За ними точно готовилась погоня — нужно как можно быстрей убираться подальше от города.
Жеребца звали Пятнышко — Йорш узнал это из его памяти, но лошадь Страмаццо всё ещё не имела имени. Эта лошадь часто меняла хозяев, каждый из которых называл её по-своему, в конце концов прозвища перемешались у неё в голове.
Лошади нужно было дать имя. Имя, которое подходило бы ей, как Фидо — псу Сайры. Йорш задумался над словом, олицетворяющим собой скорость и красоту. Нужно было придумать имя, которое отражало бы и то и другое. И тут его осенило!
— Я назову тебя Молния, — громко произнёс он.
Роби подумала, что из всех подходящих лошади имён это было самым сумасбродным. Коней обычно зовут Пятнышко, Быстроногий, Хвостатый или просто Лошадь. Ей пришло в голову, что это, вероятно, будет первый и последний конь с таким странным именем — Молния, но девочка ничего не сказала.
Лошадь мысленно ответила Йоршу согласием.
Эльф на Молнии и Роби на Пятнышке направились к Дому сирот, грызя на ходу сырые каштаны, стараясь подольше растянуть эту скудную трапезу.
В начале их путешествия Йорш чувствовал себя совершенно выбившимся из сил, ощущал усталость, которая накатывала на него после использования волшебных сил, усталость, переходившую в страдание. Лишь к концу пути он понемногу стал приходить в себя.
