действовала одна рука.
Озадаченные русские отправили телефонистов проверить линию. Они выследили Дюбуа, и тому пришлось снова нырять в реку под интенсивным огнем. Он получил еще несколько ран. Разрывная пуля вырвала из ноги кусок мяса размером с грейпфрут. Он кое-как заполз в кусты и наложил себе жгут. Затем, когда наступила ночь, он пополз к нашим скалам, которые находились над ним на высоте 900 метров. Дюбуа сумел проделать половину пути, поддерживаемый только неукротимой волей к жизни.
Его притащили почти совершенно обескровленным. Медикам пришлось тащить его по противоположному склону горы, снова через грязь и мрак.
Перед тем как лечь на операционный стол, он попросил карандаш и бумагу. В течение 20 минут он набросал карту советских позиций, время от времени делая глоток коньяка для подкрепления сил, и отдал карту немецкому полковнику, командовавшему сектором. Только после этого он с чистой совестью отдал себя в руки хирурга.
Он был всего лишь младшим офицером, одним из многих. Но наши парни держали свою клятву. Они знали, что за это можно отдать и жизнь.
Только вера в идеалы могла поддерживать наших товарищей, превратившихся в настоящие ходячие скелеты.
На своем ледяном пике мы жили в атмосфере сумасшествия. Несколько сотен русских трупов гнили и гримасничали совсем недалеко от нас.
Однажды ночью в октябре русские все-таки попытались отбить вершину. В 23.00 они поднялись почти к самой вершине горы. Они думали, что их никто не слышит, но все наши пулеметчики уже стояли на своих местах. Когда большевики оказались в нескольких метрах от стволов, пулеметы затрещали. Советский батальон был выкошен начисто.
Красные были захвачены врасплох, их солдаты судорожно цеплялись за корни растений в самом конце подъема. Так они и умирали — впившись пальцами в землю. Некоторые покатились обратно по камням. Другие все-таки сумели пробежать еще несколько метров и умерли уже на плато. Но самыми ужасными были трупы, повисшие на ветвях дубов.
Добраться до них было невозможно, не попав под пулеметы и минометы красных, которые в свою очередь следили за малейшим шевелением на нашем голом склоне.
В течение нескольких недель мы были вынуждены следить за медленным разложением трупов, происходившим прямо у нас на глазах. Наконец у них начали отваливаться головы, они падали вниз одна за другой и оставались на камнях. Над плечами не оставалось ничего, кроме нескольких отбеленных шейных позвонков.
В 15.30 тени уже вытянулись до нашей горы. К 16.00 окончательно стемнело. Нам пришлось прятаться в свои убежища, полные воды, растянуться на нарах, застланных ветками, и отдаться на волю сотен паразитов. К 23.00 мы больше не могли выносить это. Дрожа, мы начинали ждать, когда первые лучи солнца пробьют предрассветный сумрак.
Противник становился все более настойчивым. Американцы только что высадились в Алжире и Марокко. Большевики не верили янки до этой неожиданности. Падение Северной Африки изменило все.
Раньше к нам приходили многочисленные пленные и сдавались. Часто, для того чтобы добраться до нас, эти несчастные бросили наугад по ночам и подрывались на наших минах. Охваченные паникой, уцелевшие мчались назад к своим позициям, где их немедленно расстреливали. Через день после высадки американцев в Рабате и Алжире русские перестали приходить. Они восстановили утерянную уверенность.
Нам приходилось вести наблюдение постоянно. Наши наблюдатели сменялись каждые два часа. Но облегчение было мнимым. Мы падали в свои норы, переполненные водой. Люди могли полностью погрузиться в нее. Нам приходилось вытаскивать их оттуда, промокших до нитки. Некоторые начинали плакать, словно дети.
Но больше всего нас ужасали трупы русских, лежавшие между нашими постами. Внутри у них все сгнило, и они стали жидкими. Нащупывая путь в темноте, мы могли натолкнуться на эти бурдюки с жидкостью, иногда вся нога уходила ему в брюхо. После этого нас охватывало отчаяние, так как нам приходилось чиститься от остатков разложения человеческого тела, которые липли к коже и вызывали рвоту.
Мы дошли до предела. До предела!
Предела физической выносливости.
Предела духовных сил.
Мы боролись только потому, что нас удерживала солдатская честь. Добровольцы, мы хотели остаться до конца, пусть он будет горьким, до последнего удара наших измученных сердец.
Мы больше ни на что не надеялись.
Однажды утром, прочитав приказы, мы уставились пустыми глазами на параграф, в котором было указано время и условия нашей замены.
Нам потребовалось много времени, чтобы осознать это. Тем не менее это была правда. Валлонский легион должен был вернуться в Бельгию. Это означало трехнедельный отпуск дома и новое пополнение из нескольких тысяч бельгийских добровольцев.
Мы двинулись назад по длинному и грязному горному склону, по которому мы однажды в октябре поднялись с таким трудом. Что стало с нашими несчастными товарищами, которые той самой ночью приложили столько сил, чтобы попасть на самую вершину? От нашего легиона, уже поредевшего в первую зиму на Донце и полностью восстановившегося к июню 1942 года перед большим наступлением на юге, остались ровным счетом 187 человек. Именно столько перешли по хрупкому деревянному мосту реку Пшиш.
Мы медленно двигались обратно к вершине, где перенесли так много. Высоко над нами реяло золотое знамя на ветвях нескольких деревьев, которые еще не сдались зиме. Подобно им, наши идеалы, выстраданные и гордые, все еще упрямо реяли во враждебном небе.
Глава 5
Окопы на Днепре
Декабрьским вечером 1942 года наш поезд, набитый солдатами-отпускниками, пересек реку Кубань. Мы могли видеть, как немецкие саперы сооружали огромный стальной мост над зелеными водами, колоссальный мост с двумя полосами движения.
И это в то время, когда фронт уже откровенно трещал к северу и северо-западу от Сталинграда!
Немцы, методичные как всегда, не позволяли себе ни малейших сомнений и продолжали укладывать массивные стальные балки на опоры, чтобы заменить временные деревянные мосты, торопливо построенные в период августовских побед.
С такой же безмятежностью они продолжали собирать в Майкопе и Краснодаре огромные запасы валяных сапог, теплой одежды, лыжи, сигареты и шоколад. И ведь буквально через месяц все это разлетится в стороны, когда склады будут подорваны зарядами динамита.
Немцы слушали только немецкое радио. Мы оказались более благоразумными и потому узнали, что русские наступают с востока и намерены отрезать войска на Кавказе, выйдя к Ростову. Мы понимали, что они уже близко.
Район пока оставался достаточно спокойным, лишь редкие часовые торчали на дорогах вдоль
