Затем она отвезла детей в школу. Но дочь держалась все так же отчужденно, и Дебора вновь ощутила себя обманщицей. Она могла вопить по телефону все, что вздумается, но если речь шла о доверии между ней и Томом, она его обманывала. О Грейс он не знал.
17
Дебора уехала из кондитерской с булочкой и отчаянным желанием, чтобы отец жил в двух часах езды. Похоже, тридцать восемь лет не имели никакого значения, когда дело касалось страха перед родителями.
Припарковавшись за машиной Майкла, Дебора тихо вошла в дом. Его кофе и рогалик были готовы. Она поставила сумку на стол и набиралась смелости, чтобы идти его искать, когда услышала, как он спускается по лестнице.
Отец бросил на нее быстрый взгляд — Дебора с некоторым облегчением увидела в нем скорее неловкость, чем гнев, — и направился прямо к кофеварке.
— У тебя свой кофе? — спросил Майкл, не оборачиваясь.
— У меня все с собой.
Он приготовил себе кофе, взял рогалик и подошел к столу. Сев, он посмотрел на пакет из кондитерской.
— С твоей сестрой все в порядке? — тихо спросил он.
Любопытство — это хороший знак, решила Дебора. Подавленность лучше, чем агрессивность.
— С ней все в порядке. Хотя счастливой ее не назовешь. Я запретила Джил спускаться в кондитерскую, по крайней мере, еще день.
— И она тебя послушается? — спросил Майкл, криво улыбнувшись.
Дебора решила, что вопрос был риторическим, и сказала:
— Папа, сегодня утром мне нужна твоя помощь.
— Не проси меня ей звонить. Я последний, кого она послушает.
— Дело не в Джил, — сказала Дебора. — Тут совсем другое. Мне нужно уйти на несколько часов. Это по поводу вчерашнего звонка. — Как можно короче — пока позволяло его настроение, — она рассказала ему об иске, который хочет подать вдова, о детективах из окружной прокуратуры, о том, что в отчете было написано: Кельвин выбежал из лесу прямо под колеса машины. В завершение она рассказала о Томе.
Попивая свой кофе, Майкл слушал ее, не перебивая. Когда она закончила, спросил:
— Зачем с ним встречаться?
— Потому что он попросил, — просто ответила Дебора. Затем добавила: — Он знает, что его брат пытался покончить жизнь самоубийством, и хочет с этим разобраться.
— Бросившись под машину, человек не всегда погибает.
— Тот, кто принимает коумадин, имеет больше шансов.
— У него была депрессия? Он оставил записку?
— Записки нет. И Том не знает, была ли у него депрессия.
— У него был сильный стресс?
— Я не знаю. Возможно, это известно Тому. Надо было спросить у него.
— И он сказал бы тебе правду?
— Да. Мы хорошо друг друга понимаем. Думаю, он видит во мне источник информации. Узнав, что его брат принимал коумадин, Том задал мне множество вопросов по этому поводу.
— Думаешь, это ловушка?
— Heт. Думаю, ему нравится обсуждать это со мной.
— Почему с тобой? — спросил отец. — В его жизни, должно быть, есть и другие люди.
Дебора не сомневалась, что такие люди были, но доверял ли им Том — это уже другой вопрос.
— По-моему, дело в том, что я живу в городе, где жил его брат. Он преподавал у моей дочери. Том говорит, что доверяет мне.
Майкл приподнял бровь.
— Его невестка подает на тебя в суд.
Дебора помнила об этом.
— Том говорит, что не знал об этом. Он познакомился с ней только на прошлой неделе.
— Странно.
— Это вообще странная семья. Была. Том — это все, что от нее осталось. Он переживает из-за того, что произошло.
— Это естественно, — хмыкнул Майкл. — Но стоит ли помогать ему?
— Мне это кажется правильным.
— Что-то вроде искупления?
— Возможно, — призналась Дебора. Что бы ни показало следствие по поводу намерений Кельвина в тот вечер, все равно его сбила ее машина.
Отец проглотил остатки рогалика.
— Думаю, Хол должен поехать с тобой.
Впервые за время их разговора Дебора не согласилась.
— Присутствие Хола не будет способствовать разговору.
— Но этот парень тебе не друг. Что, если он возьмет с собой записывающее устройство?
— Не возьмет, — сказала Дебора. — Если мы будем говорить о его брате, то он рискует больше, чем я. Том не захочет записывать разговор о самоубийстве. В случае самоубийства могут отменить выплату страховки. Кроме того, Том в некоторой мере мой друг.
— Друг, который дает тебе возможность искупить вину.
Дебора не была уверена, шутит ли Майкл, и решила воспринимать его слова серьезно.
— Я могу с ним разговаривать. Он меня слушает.
— С тобой должен быть Хол.
— Я доверяю Тому.
Майкл помолчал. Затем поднял на дочь обеспокоенные глаза.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Мне нужно, чтобы ты меня сегодня подменил.
— Ты могла бы позвонить. Или зайти сюда и сказать, что тебя вызвал в школу кто-то из учителей. Ты могла просто не приехать. Как вчера.
Дебора почувствовала себя виноватой.
— Извини. Я не часто отпрашиваюсь.
— А сегодня решила отпроситься? Мне кажется, тебе нужно мое одобрение, но этого я тебе дать не могу, Дебора. Ты приходишь, рассказываешь, что на тебя подают в суд, а теперь собираешься на встречу с человеком, который хочет это сделать. Это сумасшествие.
— Правда? — спросила она, потому что, собираясь встретиться с Томом, Дебора преследовала еще одну цель. — Это не он подает на меня в суд, а вдова. А он, возможно, сможет на нее повлиять.
— Ты говорила, он ее почти не знает.
— Но если кто-то и может на нее повлиять, так только он. Том объяснит ей, чем может обернуться ее иск. Грейс и я не сможем спать спокойно, пока дело не решится.
Майкл с минуту смотрел на нее.
— Мои слова не имеют значения. Ты поступишь так, как считаешь нужным. — Повернувшись к ней спиной, он направился к раковине.
Дебора сидела еще минуту. Она приехала, чтобы получить одобрение отца, но вдруг ей стало грустно.
— Я взрослый человек, — сказала она. — У меня есть интуиция. Иногда я должна к ней прислушиваться.
— Тогда чего ты хочешь от меня?
