- Хорошо. Итак, если по сторонам метров пятнадцать и более, то есть выше дальности прыжка, я сажусь низко, ты вкладываешься сразу. Если же кусты или деревья рядом, я остаюсь в стойке. Ты же при повороте направо начинаешь поднимать ствол лишь от моего правого плеча. Вроде, мелочи, а нифига не мелочи… И ещё, напоминаю: зверь не человек, на выстрел реакция разная. Кошки сразу прыгнут. Медведь - никогда не угадаешь. Кабан - сильно зависит от семьи. Росомаха местная свалит, а потом сутками за тобой будет идти, ей более сильного в честь сожрать. Местные волки уйдут глубже, но не все, две группы начнут заходить со спины. Поэтому далеко не всегда нужно стрелять, даже если зверь очень близко. Знаешь… Ты первый и не стреляй лучше. До первой же встречи, во всяком случае.
Потом мы с ним опять тренировались до изнеможения. Битый час. Итого, уже три часа занимаемся, третий день, ещё в Замке начали.
Всё, хватит пока. Мы устало присели на бетонную сваю возле периметра.
- Юра, поджопник тебе зачем нужен?
Вотяков вскочил, торопливо перетянул кусок 'пенки'.
Вскоре к нам подвалил Гоблин, бодрый, свежий, аж противно. Встал напротив.
- Как у вас, чё злой такой?
- Да пропади оно, манал я эту педагогику.
- Но хоть втыкается потихоньку?
- Да поначалу как-то не очень, потом покатило. Приемлемо.
- О как.
- Дык вот…
- А пойдём чай пить. И пожрём, я мангал развёл.
- А пойдём.
Нужно заканчивать, хватит, тяжело уже.
Удивительно… Здесь, в новом мире, эту науку знают даже дети. Сопливый, как вам может представиться, охотник с собственным гладкоствольным ружьем - уже не редкость для анклава. Такие пацаны-романтики всегда востребованы - они из всего Чехова читают только рассказ 'Мальчики', похождения двух гимназистов, начитавшихся Фенимора Купера и Майн Рида. Так ведь и в моём детстве именно с этого и начинались сложные, опасные походы да приключения.
В лес и обратно ребята из посёлков ходят вместе, уже опытно самоорганизовываясь. Старшие ребята с оружием охраняют малышей, особенно, если приходилось идти через чащу. Детям доводилось видеть многое, ещё со времени потеряшек. Они машинально считают далёкие выстрелы, по поведению птиц определяют, откуда и кто приближается. А там, где взрослые не могут им что-то объяснить или научить, наши подросшие чада подменяют знание полётом фантазии и совсем не детской интуицией, ухватывая самую суть.
И наши дети уже беззаветно и преданно любят эти земли. Да, да, эти самые - для многих взрослых всё ещё чужие. Многим из нас всё ещё сложно любить 'платформу', территория которой, по своему генезису, как им кажется, граничит с космосом. Любить место, где они оказались вынужденно, по воле Неких Сил, для них то же самое, что 'любить' международную космическую станцию. Или танк. Такой подвиг некоторым не под силу. Но наши дети уже другие - они не танкисты, они просто зачахнут эмоционально, ибо нельзя им круглый год жить в танке.
Детям нравится всё. Запах хвои, километры грунтовок и лесных тропинок, рубленая культура жилья и серый камень стен Замка, копоть угольного дыма промышленных печей и домашних печек, радиопереклички проезжающих патрулей, визг первых свиней и обеденные удары по подвешенному рельсу в посёлках. Почему? Да потому, что они уже не воспринимают анклав, как 'свой посёлок в чужом мире'. Они не считают Русский мир гроздью поселений, предпочитая говорить масштабное Союз. А недавно уже стал надобен эвфемизм 'Русский промышленный район'. Вот такой способ пространственного определения своих жизненных интересов. Россия - это всё вокруг! Применяя аналогию, ещё скажу умного: наши дети воспринимают свое жизненное пространство не как 'домик' и даже не как 'участок', а как 'графскую усадьбу'. А в усадьбе много чего есть. Вот летняя кухня - это Белая Церковь. Вот кузня - Замок. Вот будка сторожей - это Дальний пост. Охотничий домик - Кордон, Дача в Заостровской…
И всё рядом, здесь к расстояниям относятся по-другому, к пространству тоже.
Дети любят всю Усадьбу, а не двор или место тусовки. И это хорошо - владельца Территории на кривой не объедешь. Говорят же, что родившийся в собственном доме ребенок имеет другую психологию жизни. А тут целый… Ну, вы понимаете.
Что-то понесло Кастета на лирику.
Но, как видите, никакого дутого 'патриотизма'. Оказывается, это я про любовь.
В Промзоне мы уже освоились, застолбили место. Сюда и пришли, время ужина. Централизованного котлового питания в новом поселении пока нет, не доросли ещё. Все в своих делах-бегах, все едят по- разному и в разное время. Расположились на улице, вместо стульев поставив широкие чурбаки.
Два небольших гаражика неподалёку от подстанции теперь наши. В одном хранится квадроцикл группы, старый добрый дизельный 'кот', в другом, отапливаемом, с 'буржуйкой', некогда была бытовка, теперь у нас там жилое помещение. Этот гараж немного длинней, в уступе позади мы поставили мангал и столик, хорошо на досуге шашлычком побаловаться. Балок, так называют подобный вид жилья наши сибиряки, старинное слово, от слова 'волок' произошло, его перетащить можно.
Тот бокс, где сейчас стоит квадроцикл группы, ранее занимал очень ценный груз - старые аккумуляторы, со всех видов техники. Более-менее целые и колотые в хлам, они были аккуратно складированы по всему объёму невеликого помещения. Влезло много, когда их готовили на вывоз, оставив в Промзоне лишь небольшую часть пригодного к быстрому восстановлению, пересчитали - 218 штук! Судя по всему, аккумуляторы копили не для сдачи согласно производственному плану. Мне показалось, что это какой-то ушлый начальник-жучок сгрёб их со шкурными целями - для левого единомоментного слива перекупщикам цветного металла.
Территория потихоньку меняется.
Периметр уже восстановлен, на бетонные столбы подняли и вновь закрепили 'рабицу' с вплетённой колючкой, сделали ещё один проход, пешеходный, с калиткой.
В подстанции тихо фыркает выведенным наружу выхлопом невеликая старенькая ДЭС, найденная тут же. Зелени, обжившей красные кирпичные стены строения, это вскоре не понравится. Пока её мощности, в общем-то, хватает, но погружную турбину в речку нужно ставить. Кроме того, в убогой энергосистеме Промзоны есть страховочные солнечные батареи, они стоят на крышах: у нас, на диспетчерской, и две на крыше ангара.
На высокой ажурной вышке - круглосуточный караульный пост - грибок, ветровые экраны, рация и бесцеремонно снятый с 'Нерпы' пулемёт СГ-43 на турели.
Во всех зданиях уже вставили стекла, подварили решётки на окнах, двери на местах, усилены. В Промзоне работает бригада слесарей, их шесть и мастер. Первой мужики восстановили 'буханку', как выяснилось, не подумали - микроавтобус тут же забрали в Замок, теперь он курсирует между посёлками. Кабанов Павел Матвеевич, мастер бригады, долго матерился. И 'Победу', крашеную в помещении сварочного цеха, уже никому не отдал - это разъездная легковушка Промзоны, людей на причал возит. Причал - понятие весьма условное, стлани лежат на берегу Волги, да и только. Кроме того, уже эксплуатируется топливозаправщик на базе Газ-53 - угнан в Замок, и один трактор Т-100 здесь, второй восстанавливается. Вот это зверь! Неизбалованные большими габаритами и мощностями, забывшие про энерговооружённые тяжёлые машины, мы с восхищением смотрели, как этот 'танк' бил просеку к реке.
Мастер живёт тут постоянно, слесаря же изредка меняются, семейным людям тяжело. Но решение по строительству в Промзоне дворовых хозяйств уже принято, домики скоро вырастут.
Здесь будет южная опорная точка анклава.
А пока мужики перетащили на территорию разобранную береговую 'локалку', она встала рядом, но вне периметра Промзоны, в перспективном плане для такого объекта места не нашлось.
В бревенчатом здании - штаб и жилые кубрики погранотряда. Это так, у нас 'зелёные' появились. Обнаружился среди потерящек лейтенант-пограничник, огляделся он, вник, и пришёл к Сотникову с предложением, от которого тот, после долгого размышления, не смог отказаться. Главный и с нами
