Сомов выдохнул, крякнув в кулак.
- Что ещё… Кароч, два здания точно жилые: шконки каменные, столы, чуланы, все дела. Стены, без байды, крепкие, парашник общий…
- Подожди, - перебил я уже его. - Скажите нам, мужики, а в принципе, насколько там вероятна угроза обрушений? По ощущениям?
- Всё уже упало, - уверенно и коротко заявил Михаил.
- Соглашусь, - поддержал его Юра Вотяков. - Ничего уже не рухнет, время объект отформатировало.
- Перемычки каменные были, между зданиями периметра и центральным, вот они и упали, гнезда искрошились, - дополнил Демченко.
- Хорошо, понял. Давай. Миша, дальше.
По глазам Демченко я понял, что он ещё что-то хочет добавить. Мнётся…
Я уточнять не стал, пусть поварится.
- Я и говорю, то что отстоялось, то крепкое! Под всей зоной, если наморщиться, явно каменная подушка будет - где фундамент, а где в запас делали. Потому деревья и не пробились, не встали внутри зоны. Если бы не так - 'зелёнка' давно бы отмела объект себе. Хотя там травы всякой и так немеряно, но всё из слабых, ползуны всякие. И ещё эти есть, допотопные, ну, в школе проходили! Хвощи и плауны, так?
Поначалу я порой не совсем точно понимал Гоблина.
Говорит он не по чистой фене, сибирские зеки, навкалываясь после отсидки на артельных приисках, по выходу из тайги говорят по-иному. Это разновидность пацанского 'бодрячка' в деловой братковской вариации. Причём, 'северного' типа, так говорят, например, питерские и кировские. На юге словечки другие, там кавказское влияние сильно.
Так что сначала я порой подвисал на секунды. Потом привык, как и все остальные, относясь к подобному жаргону, как к неотъемлемому фактору развития языка. Такие безписьменные сленги всегда очень динамичны, новое рождается постоянно, а у нас сей процесс особо подвижен - новая разновидность рождается на глазах. И под 'локалкой' правильными мужиками анклава понимается не жилая зона ИТУ, а, несомненно, известное-другое, легендарное, да новое. Тут филологу скоро раздолье будет - продуктивная на генезис письменная составляющая, со смертью культуры SMS и каментов, исчезла, и потому узнавание адептами новаций идёт исключительно через личный живой контакт. А это, скажу я вам, зрелище!
К Гоблину все давно уже приспособились, ни внешность, ни манеры обманки не дают, но и жеманного не обещают. Что делать, Сомов такой, стыдливо колупать паркет ботинком никогда не будет.
- Воды хоть утопись, - описание от Гоблина продолжилось. - Речка в долинке разбегается на рукава, два потока подходят близко к развалинам. Там даже 'бассейны', прикинь, есть, не пойми какие - то ли древние кенты нарыли, то ли природа-мать. И очень тепло.
Кастет откинулся назад. Серёга привстал, размял плечи. Долго уже сидим.
- Алексей Александрович, я туда приехал в райскую погоду, - поделился впечатлениями Демченко. - А вот мужики в первый раз пришли в проливной дождь. В обоих случаях у развалин тишина, теплынь, ветра нет. Райский климат. Сомов упоминал про 'зелёнку', так там одичавший виноград кругом растёт. Чёрный такой, вкусный, кстати, крупней, чем у нас и послаще. Ещё сирень есть, повилика…
Я с удивлением посмотрел на него. Вот какие слова материковские люди знают, не то что мы, северяне, липу от вяза не отличаем.
Профессор, похоже, уже созрел для более длинных комментариев.
- Правильнее будет сказать: 'микроклимат'. Не удивительно. Хребет закрывает долину с севера и северо-запада, море теплое, инсоляция огромная. И много влаги, вот вам, коллеги, и ещё один фактор. Соответственно, сформировался огромный хорологический ресурс. Я бы предположил даже не 'сочинский', а микроклимат субтропического абхазского типа, там могут произрастать цитрусовые. Несомненно, означенному оазису необходим ботанический осмотр, поиск остатков культурных посевов.
Услышав такое я, как мне показалось, на минутку, закрыл глаза, вспоминая фотографии и вновь оценивая рассказы сталкеров.
Итак.
Когда-то к этой 'крепости' вели две дороги: одна по 'морской' аллее, из бухты, вторая же наверняка поднималась на возвышенность. Если подняться по ней, то попадёшь в то место, которое мы ныне называем Промзоной. В Крепости есть два подвала, по объективным причинам пока не обследованные. Есть центральное здание в три этажа, небоскрёб по нынешним меркам, в котором сумрачно красуется старинный это самый… рефлекториум.
Ничего внутри не осталось от былой роскоши, только тёмное пространство с лучиками света.
В северной части безнадёжно ожидают новых хозяев руины жилых комнат. В южной - мастерские, каменные давильные прессы, кухни и конюшни. Рва у Крепости никогда не было. Внешние стены поросли душистой цепкой зеленью, а в каждой мелкой расселине зародилась земля, давшая приют маленьким цветкам. Из-под каждого камня и в простенках растёт трава, лиловые и белые кисти сирени выглядывают из нижних бойниц. Рядом руины небольших строений, их еле угадаешь, а звериные тропки, даже крошечные, отсутствуют, зверь сюда не заходил…
- Юрка влез на крышу это 'рефлектора', молоток, почти как Монгол на высоте работает, - пробивался сквозь пелену моих мыслей низкий голос Гоблина. - Говорит, реально море видно…
Вот чёрт!
Ну, конечно же видно. И мне видно!
Я представил: ярко жжёт полуденное солнце, и от этого терпко пахнущие влагой тропические заросли манят ещё сильнее. Ещё сто шагов и вот оно: начинается царство зелени, кусты черемухи и лавра, широкая аллея вековых деревьев, идущая к… Я вижу море - огромное и пустынное! Лазурное! Там нас ждут восхитительные коралловые рифы, прекрасные песчаные пляжи, изумрудная зелень травы по бокам аллеи, освежающий морской бриз и шелест трапециевидных листьёв высоких пальм.
И большой фанерный щит с надписью, выполненной маслом в курортном стиле, с блондинкой в правом углу: 'Пансионат 'Южное Взморье', Замок 'Россия'.
Я открыл глаза, посмотрел на моросящий дождик за окном, и вновь прикрыл их.
Мне это нужно.
У нас это будет.
Так, что мы имеем - я уже с другим уровнем интереса вновь придвинул карту.
Большая удобная бухта, на западном берегу нужно строить морской Порт. По центру зона отдыха, а если идти по пляжу налево, то выйдешь к другой бухте, уже поменьше, а там и устье Волги. Чуть ближе одинокий высокий остров. А напротив, на уступе скалистого утёса стоит в молитве Смотрящим 'мист-группа' Эдгара. Все в оранжевом, в окружение бесчисленных пёстрых ленточек, тут и там развешанных по соснам. Ничего, вытерпим и их, лишь бы нудистский пляж не забацали. Хотя сложности могут быть.
Люди с Морского занимаются морским же промыслом: по берегу, в восьми километрах к востоку начинается 'крабовое поле'. В поселении уже две мотолодки и один ялик - 'моряки' исправно отлавливают добычу, приносимую течением. Пока в Морском Посту живут четыре семьи, но на подходе ещё две - постепенно формируется настоящий посёлок… не совсем обычных людей. Соответственно, здесь нужна системная власть, организация быта и работы. И обучение детей. Хотя, если в перспективе организовывать отделение школы в Промзоне - на весь район… Забирать детей у родителей - плохой метод, а фатальные неучи анклаву не нужны.
Морской Порт, Зона отдыха, на острове ставим маяк, как символ присутствия, плюс Южный Пост, к которому берегом с востока не подойдёшь, горки перекрывают. Всё, Волга будет наша, это уже внутренняя река! Мы уже не просто дотягиваемся, мы крепко становимся на море, забирая берега себе. Опорный район, выше которого простирается Земля Обетованная Русского Союза. И открытые месторождения железа и серы рядом, на той стороне реки. Да и здесь ещё немало найдём.
А если тут и ставить перерабатывающий центр? Ниже Промзоны?
Мне становилось очевидно - южная, самая важная опора анклава практически уже определена, остальное пока есть задачи тактические, растянутые по времени и объёмах выделяемых ресурсов. А, закрепившись, таким образом, на юге, можно будет начинать давно желаемое и давно же планируемое -
