познаётся в сравнении.
Метров через двадцать нашли проходы в зарослях, определились, пошли тише, можно сказать, что бесшумно. А там и сама просека появилась, из числа тех, что мы меж собой зовём 'отрезками'. Глянули в тепловизор, чисто. Крупного зверя в этом месте можно не бояться, конец лета, медведь пасётся на нажористых ягодных полянах, волки стаями шататься по сосняку не будут, незачем. Да и рысь сосновые леса не любит.
Память услужливо подкинула картинку по теме, лично наблюдал в Белой Церкви, точнее, за Белоцерковским озером, мы там с Монголом как-то мимо проходили, возвращались из рейда по Болотам. Смотрим: две женщины на поляне — ягоду берут, жестяными 'комбайнами', спокойно, слаженно, согнулись, руками работают, тихо песни распевают… А метрах в трехстах от них здоровенный Мишган тем же самым занимается, жирный, натурально пасётся, прямо пастью бруснику загребает. А брусничка тут… почти с виноград размером! Ну, вот. Видим, что друг другу сборщики не мешают, ежу понятно, что ситуация участникам давно привычна, хотя два 'моссберга' рядом с бабами лежат, удобненько так, на небольшой тачке с двумя дутыми колёсиками. Так те девы реально возбудились, лишь нас заметив, зашипели, закрякали, утки, дескать, разрушаем идиллию.
Медведь, кстати, сразу скрылся от греха.
— Как только уйдёте, настырные, так сразу и вернётся наш Гошенька, — уверенно сообщала одна из собирательниц. — Так что валите, давайте, не пугайте зверушку.
Зверушка… больше староземного белого медведя.
— А не боитесь, девушки? — на всякий случай поинтересовался Монгол.
— Это мы без него боимся! — быстро ответила та, что побойчее. — Ни волк, ни рысь близко не подойдёт. Гоша нас охраняет. А мы его бережём, вас, дураков с ружьями хватает. Охотнички…
Вот такие у нас симбиозы вызревают.
Шестьсот метров по просеке мы прошли осторожно, но быстро, осмотрелись в конце, вышли на поляну с 'локалкой'. Прелесть место! Справа от дома протекал небольшой ручеёк, убегающий к Сене. Смотрящие всегда предупредительно организовывают рядом со срубом источник чистой воды, один раз даже колодец попался. Монокластеры и потеряшки, вскрыв локалку, очень редко её покидают, если на то нет серьёзных внешних факторов-причин — очень уж удобное жильё, вокруг него и ставят остальное хозяйство.
— Девочка, — алчно прошептал Гоблин, опуская бинокль. — Нетронута цаца.
— Давай кружком пройдём.
Мишка кивнул, нужно подстраховаться. После рассказов Потапова мы в таких случаях теперь опасаемся ещё и гипотетических самострелов, зловредно настороженных поблизости, раньше об этом как- то не думали. А тут, оказывается, такие фантазёры водятся… Спасатели, например. Жадины они все, не иначе, так и норовят мирному путнику конус картечи в бочину загнать, нечестным таёжным способом.
Локалка была из разряда маленьких. Чёрт, а азарт-то какой через поры давит! Давненько мы таких подарков не получали, давненько, казалось, выгребли в зоне досягаемости всё возможное. Вот что значит 'неосвоенные земли'.
— А ведь не египетская захоронка, далеко за рекой укрылась.
— Но и не для франков запас, тоже далековато, — дополнил я.
Про нас и говорить не приходится, отсюда до России… о-го-го.
— И чья?
— А по бубну, теперь наша, — справедливо решил Гоблин.
Фур-р-р! От зараза! Цесарка с ветки стреканула! Хорошо, хорошо, потом присмотрюсь, мясцо осеннее, нежное, жирненькое… После того, как мы обошли локалку по кругу и убедились, что на поляне никого нет, спокойно пошли к хижине.
— Ворота зачётные, — отметил Мишка. — У нас автоприз, зуб поставлю.
Ну, это не факт. Подобная маленькая локалка всегда имеет ворота под технику, как исключение — только оружейные. Но не всегда заветная изба имеет внутри саму технику. В последний раз подобное хранилище было набито стеклом всех видов и типов, тонны четыре в сортаменте. Вывоз богатства тогда превратился в страшный геморрой для строителей — как ништяк не побить в таких условиях. Трактором дорезали просеку, гоняли грузовик за тридевять земель… Но иногда встречается и чисто 'техническая' разновидность, два случая на счету. И всегда — одна единица техники стоит внутри, небольших размеров, так мы получили вильчатый погрузчик и 'шестёрку', уже третью в анклаве.
— Забиваемся? — с надеждой спросил Гоб, он это любит.
— Не буду. Сам надеюсь.
Большие ворота чуть просели, что ли, хорошо бы чуть отгрести. Я оглянулся в поисках большой ветки или палки, но Мишка ждать не захотел — мощно отодвинул земельку самими воротами, вот же силища у человека. Завалив в тёмное сухое помещение, мы застыли в полном восторге.
Перед нами стоял открытый армейский джип цвета 'выжженная прерия'. Если и есть настоящая легенда в мире внедорожников, то вот она, любуйтесь.
— Ну, автомобилист, изрекай, — предложил Сомов, начиная пританцовывать от радости.
Зрелище такое, что хочется изрекать и изрекать!
— Это 'Willys MB', Миша. Знаменитый 'Виллис', отец всех джипов мира! — я сделал несколько шагов и нежно положил руку на металл капота. Даже пыли не видно, хорошо здание закупорено. Да и откуда тут пыли взяться, вокруг стерильная природа, незагаженная.
Штатовский армейский автомобиль повышенной проходимости времён Второй Мировой смотрел на нас требовательно, с явным нетерпением и ожиданием рейдов, погонь, стычек и прорывов. Интересная модификация, заряженна по максимуму. Вот только цвет…
— Для пустыни, что ли? — уважительно прошептал Гоблин.
— Диверсионно-разведывательная вещица, — так же тихо, словно боясь спугнуть удачу, ответил я. — Для САС, скорее всего, комплектовали.
— Вот мы и пришли, — хохотнул Сомов. — И это покруче, чем драный САС.
Так. Первое: всё, я его не отдам. Не могу! Не отдают такие машины, в них вцепляются всеми зубами.
Второе: джип запросто пройдёт по броду через Сену, значит, нужно оживлять сразу. На всякий случай трамблёр в полиэтилен заверну, пакеты всегда есть в рюкзачке. Проскочит, как миленький.
Я медленно, с нескрываемым наслаждением обошёл вокруг машины, не отрывая руки от металла, помогая жадным глазам тактильными ощущениями. Как всё честно сделано! Позади закреплено зубастое колесо запаски. Хороша резина, что надо. А то всё BFG Mud-terrain… 'гудрич-шмудрич'… Вот это, я понимаю, 'муды' — настоящая 'бездорожка', только посмотри, грунтозацепы какие — протектор 'реверсивный вездеход' или NDT. На слабых грунтах закапываются, шо кампец, и боковина очень жесткая. По глине должно быть неплохо. Рисунок протектора вообще ненаправленный, по отпечатку понять, в какую сторону ехала машина, невозможно, если, конечно, не слишком быстро лететь.
По левому борту на углу кузова торчал длинный хлыст армейской антенны.
— А самой рации-то нету, — сокрушённо заметил Сомов, бегло оглядев открытый салон. — Почему штатную не дали, жмотьё!
В принципе, на 'коте' у нас осталась станция дальней связи 'Северок-К', встанет, как родная, можно и мотнуться…
— Чё за ручки? — Мишка показал на кормовые скобы.
— Вручную из грязи вытаскивать, — хрипло пояснил я, горло враз пересохло. — Спрыгнул экипаж, схватился, р-раз! И…
— Ещё продемонстрируешь, — успокоил меня напарник, крепко хлопнув по плечу.
Рядом с запаской висела большая алюминиевая канистра в креплениях, пустая, хоть воду бери, хоть топливо, на бортах закреплены две лопаты, лёгкий ломик. Вот что интересно: и инструмент на бортах, и канистры крашены той же самой краской.
— Даже топор есть! И пилы.
— Военная техника…
Ветровое стекло опущено, застёгнуто на капоте.
