По плану операции Юра Вотяков должен до завершения силовой фазы встать где-то на сотом километре дороги. А вот мне бы надо начать вентилировать обстановку как можно раньше — будем пробовать дотягиваться до сорокового километра. А как с Пакистанки сигнал пройдёт, сможем хоть что-то услышать, если сами онемеем, горы не помешают ли? И хватит ли дальности у радиоузла? В армии, помню, на старенькой Р-111-ой давали дальность в 220–250 километров на V-образную антенну. А у Вотякова аппаратура ещё мощней, должно получиться.
Первые тридцать километров предстоящего пути нам уже известны, мы с Ленни прошли их ещё в прошлое посещение — это и была основная цель предварительной экспедиции. Дальше начнутся настоящие Дикие Земли, неизведанные, опасные, непредсказуемые, и что нас там ждёт, одни лишь Писатели знают.
После довольно крутого подъёма в гору, тропа, вдоль которой, перескакивая по камням, стремился к Балаклавской бухте небольшой ручеёк — Балаклавка, вышла на скальную полку шириной метров в пятнадцать, проходящую вдоль пугающего отвесного обрыва, потом пошла по вытянутой горной долинке, по геодезической сути — это и есть перевал.
С перевала широкая тропа, превращаясь в этом месте в нормальную, хоть и не торную, дорогу, на которой и две машины разминуться смогут, спускалась в длиннющую долину среди гор, где начиналась другая речка, текущая на север, к Пакистанке. Вот вдоль неё и пролегает пока наш долгий путь.
Лежащая внизу зелёно-жёлтая осенняя долина — огромный вытянутый горный каньон с высокими, до километра в начале, бортами, однако стенки не отвесные, пологие, подобные нормальны для Путоран, например. Благодаря этому обстоятельству солнечный свет в достатке проникает в долину — две широкие пёстрые ленты высокогорного разнотравья тянутся вдоль всей грунтовки и ручья, в меру меандрирующего среди скальных выступов.
Красно-коричневые скалы, а на них невысокие хвойные деревья, поднимающиеся до четверти высоты склонов. Странный разлом. Ручеёк невелик, лишь постепенно он начинает превращаться в реку, по мере вбирания в себя столь же крошечных боковых притоков. Однако ширина ущелья впечатляет, в самом широком месте она достигает километров четырёх, пожалуй. Не по речке горки. Точно, Смотрящие выпилили, итог 'ручного управления'.
А нам всё едино, не привередливые, что дали, по тому и катим.
Каньон мы прошли быстро, хотя скорость маленькой колонны была невелика, в среднем километров 25–30 в час. Предпосылок для разведдеятельности практически не было, люди тут не жили.
Что для меня странно, зверовому охотнику тут самые угодья, непуганого зверя много, есть места для засад и удобных позиций для стрельбы сверху. Вряд ли в речушке на этом участке водится форель, впереди наверняка есть сливы и водопадики, но чуть дальше уже можно будет пробовать. А вот на обильную боровую дичь рассчитывать не приходится, редкие рощицы, разбросные по долине, к тому не располагают.
И, тем не менее, люди этот оазис для жизни не определили. Почему?
Гаруд мы не видели ни разу, а пещерник по-настоящему страшен и опасен лишь в первый раз, при должном спокойствии и опыте два стрелка с гладкоствольными ружьями вполне способны справляться с этим чудовищем.
Идущая первой Ленни внезапно остановилась, опустила ногу, достала бинокль. Рядом встал Джай, а потом и я подкатил.
— Что тут у вас?
— Бараны горные стоят! Как игрушечные. Смотри, чувак, справа на гребне, за длинным распадком. Да нет, выше, выше, под останцем!
— О! Вижу. Красавцы!
Баранье стадо, которое не сразу и отыщешь — окрас под цвета окружающих скал, — заметив внизу непонятные движущиеся предметы, как всегда в таких случаях, стояла неподвижно, у них адреналиновая подпитка работает по-другому, на скалах прыгать от испуга — верная смерть. Застыли. А довольно далеко до рогатых, хорошее зрение у сильфиды.
Я громко хлопнул в ладоши, свистнул.
— Зачем!!
Группа горных баранов, высматривающих нас с крутого склона горы, сразу пришла в движение, траверсом убегая в ущелье, на задницах сверкнули белые пятна, а я в очередной раз удивился удивительной сенсорике диких животных — человек ни за что не услышит такой звук и на таком расстоянии.
— Наверное, вкусные, — предположил индус, откладывая бинокль.
— А что, у вас в высокогорье таких нет? Или подобных.
— Даже в тех краях, Тео, живёт такое количество голодных людей…
По мере нашего продвижения по каньону горы понижались, причём с левой, западной стороны быстрей, чем справа от нас — там, вдали даже просматривались вершины с белыми шапками не растаявших и к осени снежников. Дорога постепенно прижималась к левому склону. Ещё немного, и началась широкая подошва, поросшая густым высоким лесом: высокие чинары и вязы, буки и сосны. Вот тут всего доброго хватает. Здесь бы и встать селением. Но не тут-то было.
Первой движение опять заметила Ленни… ну, она ж впереди идёт, я тоже смог бы, уверяю.
— Парни, там обезьяны! — задыхаясь от волнения, объявила нам Zicke, когда мы подъехали к её байку.
Пожалуй, это не дело, когда она настолько отрывается вперёд, надо прекращать, впредь тесней пойдём.
Она не ошиблась, это были павианы.
Здоровенные такие павианищи… И на земле, и на деревьях. Их было много, даже очень много, сначала мы начали считать, но плюнули. Штук тридцать, пожалуй. Из рассказов обитателей Промзоны все отлично представляли, что это за твари, и каких бед от них можно ожидать. Бодсингх достал лазерный дальномер. Да что его доставать, тут четыреста метров без малого…
— Триста восемьдесят, — сообщил он. — Что делаем, командир?
— Надеюсь, обезьянье мясо мы не едим? — язвительно спросила подруга, но причина-то в другом, не хочет сильфида 'зверушек губить'.
Индус же был явно иного мнения.
— Много не набьём, и опасности для нас нет, сюда не кинутся. Ну, а если и кинутся… Если нескольких снять, то на запах подойдут хищники, — рассудил индус, все боевики мировых спецслужб быстро учатся.
— Район будут осваивать, — поддержал я друга. — И, чем быстрей они свалят подальше отсюда, тем лучше.
Неприятный сюрприз. Но даже это не объясняет цивилизационую пустоту огромной горной долины. Там хозяйничают волчьи стаи, гоняющие копытных. Повыше по склонам, в поясе грызунов властвует рысь или горный лев, ещё выше может быть ирбис. Нет, в долине обезьянкам никак не манежка, не их зона, не по возможностям.
Патронов много, а бездумно расходовать их группа не приучена. Можно.
— Бьём штук семь, если успеем. Джай, бери свою винтовку.
Вытащив ствол из чехла, Бодсингх быстро проверил свой 'гаранд', из числа новых трофеев. Пока только так, призов за присоединение монокластеров, говорят, давно уже не было, настали времена 'этнических каш', как говорит Вотяков; никогда не угадаешь, когда прозвучит знаменитый призовой сигнал, в любое время может зазвенеть. Вот и на Пакистанке такое ожидается, даже после принятия нужных людей в анклав, поощрение от Писателей может сработать на вдруг оказавшегося в тейпе таджика…
Оптику Джай пока не ставит, я его понимаю, и сам люблю пострелять через открытый, есть в этом правда жизни, чувство цели. И не расслабляет, глазомер тренирует. Хотя по факту чаще оперирую оптикой, увы, что-то всё так пока складывается.
Подумал, отстегнул свой.
Потренируемся на точность и скорость! Не люблю я стенды и фанерные мишени, хотя и практикую. Охота — самая лучшая тренировка и мудрый опыт. Там факторы есть.
