начинают свои пробы. Руки и плечи дрожали от стресса и напряжения. Вот это стрельба, вот это скорость! Сам удивляюсь, вот что значит настрой.
И тут из удачно выбранной ложбинке прилетела первая плюха из миномета, которые сталкеры скрытно пёрли от самой трассы — пока из одного, пристреливаются ребята. Мин, насколько я знаю, у них совсем немного. Вот и второй подключился, — снаряды начали накрывать позицию.
Пш-шш…
— 'Броня', вперёд!
Здесь было слышно, как вдалеке заревел хор запущенных двигателей. Колонна рванула, как на гонках, справа раздались хлопки, это пошли тяжёлые Гонты.
— Группа, огонь по готовности.
И мы начали палить от души, особенно эффективно получилось, когда парочка хитрых решила уйти огородами и нарвалась на злую Zicke. Выпустив все мины, над холмиком показались и сталкеры, двое побежали на расстояние броска гранаты, а мы не давали никому высунуть в их сторону ствол. Хотя, если честно, никто толком и не попытался. И в атмосфере, и в эфире стояли крики, гам, приказы и отчёты.
— Группа, к мотоциклам.
И мы пятнистыми молниями ломанулись к стойлу, нечего нам здесь делать, и без нас народу хватает, да и… сейчас последний огонь пойдёт в нашу сторону. Оседлав технику, группа направилась к дороге.
— 'Тунгус', вы куда, приём.
— На трассу, поедем друзей встречать.
— Ну, подожди пять минут, подкатим, — попросил Гоблин.
Они тоже не остались на зачистку, чем больше народу, тем меньше порядка, да и дружескую пулю поймать можно запросто. Пусть тяжёлые дочищают, пленяют и ущут ту самую драгоценную 'металлическую' локалку, за которую зацепились духи.
Техника, возвращаясь на дорогу, постепенно выстраивалась, собираясь втягиваться в развал. Ждали БТР-ку с командирами.
А выстрелы прекратились, амба, последний рубеж пройден.
Дождавшись, когда квадр Гоблина подойдёт ближе, я тронул круизёра.
— Вперёд.
Ехать пришлось недолго, за вторым поворотом послышался звук приближающейся колонны союзников.
Мы повернули за поворот и остановились в ожидании — три мотоцикла и два квадра в ряд. Позади в развале между холмов нарастал грозный гул — наша колонна идёт.
Навстречу первым шёл высоко поднятый над дорогой огромный угольно-синий 'лендкрузер' личной охраны профессора, досточтимого Святого Сакды. Правда, если не знать, какой цвет у машины, то не сразу и поймёшь, 'крузак' весь обвешан мятыми пластинами выносной и навесной брони. Для начала я опознал его по 'максимке' — в верхнем люке через прицел пулемёта на нас смотрел крепкий швейцарский боец в бронике, сфере и с большими 'пылевыми' очками на лбу.
Надо же, сам Тхирасак Сакда свою машину охраны отдал для дела!
Сразу за джипом ехали два китайских грузовичка, те ещё шушпанцеры… И ещё: квадры, пара тяжёлых мотоциклов, даже скутеры есть! На джипе за спиной пулемётчика развевался многозвёздный флаг Свободной Территории Шанхай, а на идущем следом грузовике ещё какой-то, наверное, это стяг Экспедиционного Корпуса.
'Крузак' резко остановился, открылась пассажирская дверь, и из салона медленно вылез главный гуркх с 'томми' в руках, от былой крутой 'цифры' осталась лишь пыльная тряпка.
— Субедар!! — завизжала Ленни и бросилась к нему.
Тот тоже заорал, быстро пошёл навстречу, из грузовиков посыпались бойцы Корпуса, двое сразу кинулись вперёд. Ёлки-палки, да это же Биш с малышом Харом, крестнички мои!
Обалдеть!
— Jai Mahakali, Ayo Gorkhali! — рявкнул под ухом Джай Бодсингх.
— Jai Mahakali, Ayo Gorkhali! — хором заорали братья. — 'Слава Великой Кали, идут Гуркхи!'
Я вот тут я на мгновенье растерялся… Клянусь!
Столько всего пережито, столько пройдено в этих краях…
Да ведь я тоже гуркха! И впереди — мои друзья, даже братья! 'Это же Новый Мир, и ты, как Спасатель родился далеко от России, здесь твои друзья, здесь твои земли', — кто-то словно шептал мне на ухо, велеречивый, тёмный, хитрый…
Растерянно оглянувшись, я сразу поймал хитрый взгляд всё понимающего Кастета, сидящего за рулём квадра, и словно говорящего: 'Ну, что, решай уж сам, Спасатель'.
Перевёл взгляд на Гоблина. Мишка Сомов хитро подмигнул, мотнув головой назад — мол, ты что, думал, мы без символа на войну ездим? Над его бедовой головой в выгоревшей бандане, на высоком штоке красовался Флаг России.
— Русские идут! — громоподобно заорал Гоблин, вскакивая прямо на квадроцикле во весь рост.
— Русские идут! — дружно заорали сталкеры.
Какого чёрта! Что за ёрзанья!
— Русские идут! — прохрипел и я, от волнения забыв вздохнуть.
Как я вообще мог сомневаться!
А позади уже скрипели колодками и резиной тормоза, тяжело вздыхали тяжёлые двигатели боевых машин, глухо хлопали помятые двери, ухала уставшая броня, взбивали дорожную пыль сапоги бойцов, прыгавших с бортов, от толчков лязгало оружие.
— Ру-усские-е иду-ут!! — заревела вся наша колонна так, что даже эти гадские холмы родили эхо.
Наверное, нечто подобное было у разрушенного Рейхстага в том памятном году.
И все начали стрелять. В небо.
Бедные спутники Смотрящих.
Глава 9
«А поутру они проснулись...»
Костя 'Кастет' Лунёв,
шанхайский рыцарь в разгуле.
День начался — хуже не бывает.
Голова — тяжелей не представить.
Представьте себе картину, нарисованную просроченной крошащейся пастелью: хмурое осеннее утро, серо-свинцовая пелена готового к долгому субтропическому дождю неба… Восточная улочка удивительного города, не заброшенного на Платформу заранее, а выстроенного уже здесь, из того, что было. Редкие прохожие, серая пыль проезжей, если можно так сказать, части, дощатая стена маленькой гостиницы со щелями, аккуратно замазанными глиной, и два унылых типа на скамейке, обвалившиеся на неё спинами.
Бесхитростный двухместный номер в 'Луанг-Прабанге', спокойной и тихой гостинице прибрежного лаосского квартала, остановиться в которой посоветовал Федя Потапов, вполне нас устраивает. Вот только тесноват он мальца, особенно для Гоблина. Да и посидеть негде, плетёный стульчик всего один, и он слишком хлипок для гостей, находящихся в похмельном статусе, — когда с координацией проблемы и центр масс гуляет. Так что, разве что на подоконнике можно примоститься, а это ещё менее зашибись, запросто сверзишься на грешную землю.
Смоделировал мысленно… Грешный русский сталкер лежит на грешной же шанхайской земле. Руки в стороны, край кобуры, торчащий из-под пуза, задранная камуфляжная футболка, медленно оседающая пыль, нос набок, слюни и сопли ручьями, восторженные крики всегда весёлых местных детей.
И мерзкое мычание: 'У-у, суки… чем поили…' Бр-р.
