решаясь предупредить Мейера — мало ли, как бы отреагировал немец, если б узнал о таком вот «веселом» сувенире в печке.
— Герр Мейер, — окликнул он коменданта, — может, мы на улице вас подождем? Жарко здесь… — он демонстративно отер крупные капли пота, выступившие на лице.
— Проваливайт! — отмахнулся комендант, потирая ушибленное место.
— Все, пошли! — Вовка едва ли не силой вытолкал друзей из каморки.
Мейер пошерудил в печке кочергой, разбивая спекшиеся от жара угли. Прикрывшись рукой, чтобы не опалить остатки волос на плешивой голове, комендант подкинул в топку несколько толстых поленьев. Закрыв лючок топки, немец заметил распахнутую дверку поддувала. Не заглядывая внутрь, он захлопнул её ногой.
— А я бы внутри подождал. Чего зря мерзнуть? — выскочив на улицу, попенял приятелю Сашка. — Там хорошо — тепло… А здесь? — он выразительно потер кончик носа, покрасневший от холода.
— Да ну его, этого Мейера! — попытался сгладить ситуацию Вовка. — Он хоть и не Ланге, но выслушивать его «не мешайт», «работайт» и «проваливайт», — передразнил он коменданта, — уже мочи нет! Лучше уж на морозе потоптаться…
— Слушай, а похоже получилось! — неожиданно громко заржал Сашка.
Истомившись в ожидании неминуемого взрыва, Вовка вздрогнул.
— Не ори ты так! — накинулся он на Чернюка, толкнув мальчишку кулаком в грудь.
— Ты чего, Вован, взбесился? — обиженно засопел Сашка. — Я только…
— Гут, Путилофф! Орднунг — есть не орать! — в дверях склада появился комендант. — Лучше лампочка крутить! — Мейр протянул Сашке новую электролампу, которую принес с собой. — Свет есть карашо! — довольно потер он руки, когда свет от «свежевкрученной» лампы осветил складские ворота. На этот раз комендант справился с привередливым замком куда как ловчее. Уже через минуту возле помещения склада не осталось ни одной живой души. Вернувшись усадьбу, Вовка не находил себе места — взрыва до сих пор не было.
«Может, граната бракованная? — мучительно размышлял он. — Или учебная? Да, какая, итить твою за ногу, учебная! — сам себе возражал мальчишка. — Может, пронесет?».
Не пронесло: через несколько минут Вовка услышал пронзительный вой сирены, а на пороге возник один из невезучих курсантов, попавших в караул вместо рождественского ужина.
— Пожар на складе! — срывающимся голосом, выкрикнул он. — Пожар!
— На каком складе, дубина?! — перекрикивая поднявшийся гвалт, уточнил Франц.
— На… вещевом… складе… — с трудом переведя дух, ответил караульный.
— Не может быть! — не поверил Мейер. — Мы только оттуда…
— Зря мы Ланге в карцер не поселили, — недовольно произнес Роберт. — Все-таки отличился, сволочь! Курсанты, слушать мою команду! — гаркнул старший мастер-наставник. — Вооружаемся ведрами, лопатами, совками, топорами и ломами! Командирам взводов — обеспечить курсантов всем необходимым! Быстро! Дорога каждая минута!
Пожар на складе удалось погасить только к утру. Среди дымящихся развалин бродил комендант Мейер, поминутно охая и хватаясь за голову: оценив нанесенный огнем ущерб, прижимистый немец пришел в ужас.
— Как же так? — бормотал он себе под нос. — Я же все проверял… Сколько добра пропало: полушубков овчинных, новых — пять десятков, обмундирования — на пару взводов, плащей кожаных десятка три… Все пропало! Все… Все что нажито, выбито, выменяно… Пропало…
На покрытым сажей снегу возле обугленного долговязого тела, накрытого прожженным одеялом, топтались мастера-наставники.
— Я вот одного не пойму, Михаэль… — задумчиво произнес Франц, разминая пальцами сигарету.
— Да, Роберт?
— Ты печь в клетушке Мейера видел? — спросил он Сандлера.
— Видел.
— Ничего странного не заметил?
— Что ты имеешь ввиду? Там от печки-то фактически ничего не осталось — так, горстка кирпичей…
— Вот именно! — воскликнул Роберт. — Не могла она вот так взять, и развалиться от пожара.
— Ну, и какие выводы?
— Знаешь, мне показалось, что в ней что-то взорвалось…
— Взорвалось? — фыркнул Сандлер. — Да что там могло взорваться?
— Ну… Например — граната.
— Граната? Откуда ей взяться в печке? Уж не Мейер ли её туда подкинул?
— Да нет, Максимилиан божиться, что все было нормально… Да и ему-то зачем? Если только Ланге хотел приголубить?
— Они вроде и не цапались, — пожал плечами Сандлер. — Разве что из-за Эрмы пару раз разборки устраивали… Если кто и хотел кого приголубить, так это Ланге Мейера, а не наоборот — кухарка-то на нашего коменданта запала.
— Ну, не сам же Ланге себя подорвал? Хотя… Нет, — отмел Франц безумную с его точки зрения версию, — он хоть и псих, но отнюдь не сумасшедший.
— Тогда кто? — спросил Михаэль.
— Диверсия… Партизаны…
— Диверсия? Да брось, Роберт, какие у нас партизаны? Уже и местные-то унтерменши забыли как они выглядят! Это случайность, Роберт.
— Что-то здесь не так! — не мог успокоиться старший мастер наставник. — Я это печенкой чую! Ладно, пойдем — занятия никто не отменял.
Глава 12
03.05.1963
Рейхскомиссариат «Украина».
«Псарня» — первый детский
военизированный интернат
для неполноценных.
Год пролетел незаметно, только мелькали перед глазами курсантов похожие друг на друга, словно близнецы-братья, дни, недели и месяцы. Подъем, зарядка, развод, завтрак, занятия в классах, кроссы, стрельба, полоса препятствий… Однако со временем нагрузки и сложность упражнений возрастали. Многокилометровые марш-броски уже мог выдержать далеко не всякий подросток, а уж спарринг-бои со взрослыми наставниками-воспитателями и подавно. Уже через полгода состав кадетов первого набора сократился на треть, разделив участь несчастного Федькина, а к концу учебного года — вполовину. Остались самые стойкие, крепкие и выносливые. От мальчишек, так и не оправдавших высокое доверие отцов-командиров, быстро избавлялись. Куда на самом деле отправляли бывших курсантов «Псарни», кадеты не знали. Со слов Сандлера выходило, что их раскидывали по близлежащим интернатам для унтерменшей.
— Быдло должно работать, — заявлял мастер-наставник, — они вам не ровня!
Ходившие же по спецшколе слухи, что отчисленных курсантов расстреливают и зарывают на стихийном кладбище возле оврага, где, кстати, закопали и случайно подорвавшегося кантиненляйтера Ланге (об этом случае Путилов не поведал ни одной живой душе, даже Петьке), Вовка опроверг лично, еще
