– У меня нет выбора.
Мэйсон смотрела на него во все глаза.
– Нет выбора?
– Меня собираются произвести в рыцари Почетного легиона.
Мэйсон не понимала, о чем он.
– За что?
– За раскрытие преступления века.
– Но вы же знаете, что никакого убийства не было.
– Нет. Но к тому времени, как вы сказали мне, кто вы такая на самом деле, было уже поздно. Я уже убедил министра юстиции, министра культуры и самого президента Карно в том, что совершено убийство. Ваша подруга мадемуазель Ладо уже была арестована. Уже назначена пресс-конференция, посвященная моему «легендарному расследованию». Я стал знаменитым человеком. Так что, как видите, я едва ли могу все это взять и остановить, признавшись в том, что свалял дурака. Моя карьера была бы загублена, моя репутация… вся моя жизнь.
– Вы позволите умереть невинной женщине ради спасения вашей карьеры?
Дюваль заерзал на сиденье:
– Я не ждал, что вы меня поймете. Но мужчина без репутации – ничто. Пария. Даже если бы я смог выстоять в этой буре, моя жена не смогла бы. Она происходит из старинного аристократического рода, и она вышла за простого полицейского. Орден Почетного легиона мог бы отчасти реабилитировать ее и меня в глазах ее семьи. Кроме того, здоровье у нее слабое, и скандал просто убьет ее. Так что мой выбор ясен.
– Значит, вам пришлось выбирать между вашей женой и Лизеттой.
Дюваль отвел взгляд. Повисла пауза. И вдруг Мэйсон поняла.
– Дело не в одной лишь Лизетте, верно? Вы не смогли бы спать по ночам, осознавая, что тот, кто знает правду, еще жив. Вам мало того, что я стану затворницей или попаду в сумасшедший дом. В конце концов, оттуда можно сбежать.
– К сожалению, вы правы.
В этот момент экипаж достиг места назначения и остановился. Дюваль открыл дверь.
– Боюсь, единственным логичным окончанием жизненного пути Эми Мэйсон было бы символичное воссоединение с сестрой.
Когда Мэйсон помогали выбраться под ураганный ветер и проливной дождь, она поняла, что находится на мосту Альма. И только тогда она окончательно поверила в то, что Дюваль не блефует – что сейчас она простится с жизнью. И обратного пути не будет.
Самое печальное, что она сама подвела себя к такому концу. Сама постелила ту постель, в которую ей предстояло лечь. Ее неуемная жажда успеха, славы и ее неразборчивость в средствах, готовность получить желаемое не самым честным способом навлекли на нее беду. И не на нее одну.
Мэйсон повернулась к Дювалю со слезами на глазах:
– Как Ричард?
– Слишком поздно переживать за него, дитя мое. Разумеется. Они не могли оставить его в живых.
– Пора тебе примириться с Господом. Я обещаю, что страдать ты не будешь. Один быстрый удар, и все будет кончено. В объятиях Сены ты забудешь обо всем.
«Поэтический конец. Обезумев от сознания того, что сестра ее была убита той, кто была для нее всем, Эми приходит на место преступления и бросается в реку…»
Дюваль добавил с ласковой интонацией:
– Вы можете утешиться тем, что не будете забыты. Ваши картины станут национальным достоянием Франции. Кампания, которую вы начали, дабы обессмертить свое имя, будет продолжена. Выставка ваших произведений будет открыта под моим личным патронажем, со всеми приличествующими почестями. Вы видите, дитя мое, что чем громче имя Мэйсон Колдуэлл, тем лучше это для Франции и для репутации человека, раскрывшего убийство.
Мэйсон посмотрела вниз, на едва различимые за пеленой дождя бушующие воды Сены. Все равно судьба готовила ей конец в их глубинах. Если бы только все это произошло тогда, несколько месяцев назад. Если бы она знала, что из всего этого выйдет, не стала бы она бороться за жизнь.
Мэйсон шагнула к перилам, безразличная к своей судьбе. Она все это заслужила.
Однако, перед тем как закрыть глаза, Мэйсон огляделась и поразилась странной симметрии ситуаций. Тот же мост. Такая же ночь. Такое же ненастье. И даже… еще один пешеход на мосту, внезапно появившийся из-за кареты и идущий в ее направлении.
Но на этот раз то была не отчаявшаяся женщина. Мужчина шел, сильно качаясь. Пьяница, возвращающийся с ночной попойки. И по мере того как он приближался, становились различимы слова популярной песенки, что он распевал.
Что ж, придется подождать, пока пьяница не пройдет. Полицейские подняли воротники, спрятав лица.
– Доброй ночи, господа, – поприветствовал их пьяница.
– Доброй ночи, – хмуро откликнулись полицейские. Но мужчина не пошел своей дорогой. Он остановился перед ними и одарил их пьяной улыбкой.
