Она быстро перешла на ускоренный ритм обгона.
— Привет, Адам.
Он окинул ее взглядом.
— Привет.
— Здорово бегаешь.
— Не лучше тебя.
Он подстроился под ее темп, и дальше они бежали в полной тишине, охраняемой с одной стороны небоскребами и спокойными водами озера Мичиган с другой. Джессика упорно пыталась сохранить дыхание ровным.
— По скольку миль обычно бегаешь? — спросил Адам, тоже не сбив дыхания.
— Пять, — тихо произнесла она, украдкой вдохнув недостающего воздуха. — А ты?
— Пять.
— За сколько? — поинтересовалась Джессика, стараясь придать беседе как можно более формальный характер.
Он бросил взгляд в ее сторону.
— Обычно за пятьдесят пять минут. Могу минут на восемь быстрее, если сконцентрируюсь. А ты?
Вот он и попался в ловушку.
— Я могу еще быстрее.
— Не уверен, что сегодня самый удачный день для соревнований. К завтрашнему утру мне надо закончить отчет.
— Струсил? — подзуживала Джессика, уверенно продвигаясь вперед.
— Не говори ерунды.
Адам нагнал соперницу.
— Мне открылся такой чудесный вид сзади. Было бы глупо с моей стороны не дать тебе прийти к финишу первой.
— Смотри не ошибись, мальчик с фермы.
— Куда мне.
— Хочешь пари?
Адам рассмеялся.
— На что спорим на этот раз?
Джессика чуть было не сбилась с ритма.
— Это должно быть чем-то более значимым.
— Секс, например. Ему под силу перекроить всю человеческую жизнь.
Джессика запыхтела в непростительной для женщины манере.
— Вспомнил о половых различиях. Проигравший раскошеливается на ужин для двоих.
— Пусть лучше сам этот ужин и приготовит.
— Он еще и шовинист. Бьюсь об заклад, ты не умеешь готовить и просто хочешь побыть со мной наедине.
Он провел рукой по мускулистой, лоснящейся от пота груди.
— Боже, эта женщина просто видит все насквозь.
— Значит, проигравший оплачивает ужин. Причем, в общественном месте, а не у себя дома. Готов на это спорить? — И, не дожидаясь ответа, Джессика резко рванула вперед. — Увидимся на финише.
Мили три они шли практически ровно, хотя ускоренный темп начинал сказываться на дыхании Джессики, и, преодолевая оставшуюся часть пути, она почувствовала, что сердце готово разорваться. Однако упорно продолжала бежать, с трудом концентрируя внимание на поступательном движении ног.
Адам обгонял ее, все значительнее увеличивая разрыв.
Ни при каких обстоятельствах она не позволит ему обойти себя.
Джессика собралась и восстановила ритм.
Впереди уже маячила финишная отметка, за которой стеной стояли заросли деревьев, а сверкающий водяными брызгами фонтан открывался взору измученных бегунов словно оазис посреди пустыни. До цели было рукой подать.
Она все еще отставала. А он уверенно вырывался вперед.
Нет. Никогда.
Адам мило улыбался, лукаво, самодовольно, уверенно. Это была улыбка победителя.
Мобилизуя все свои ресурсы, Джессика резко рванула вперед, неожиданно оставив его за собой.
Адам старался сравняться, но Джессика была решительно настроена на победу.
Еще немного, еще чуть-чуть.
Она чувствовала его горячее, обжигающее ей спину дыхание. И продолжала бежать. Финиш уже скоро.
Она пролетела мимо последней отметки, опередив Адама всего на два шага.
— Есть.
Он стоял рядом, и она с чувством удовлетворения разглядывала его обнаженный торс, вздымающуюся грудь, обильные струи пота, стекающие на грудные мышцы.
— Ты молодец, — еле слышно пробормотал Адам скорее самому себе.
Джессика отвернулась, движение далось ей большим усилием воли.
— И так во всем, Тейлор. — Она прислонилась к дереву, жадно глотая воздух, перед глазами все плыло. Она провела рукой по волосам, вытирая покрывшийся испариной лоб.
Адам нежно провел рукой по ее губам.
— Еще вот здесь.
Джессика опустила глаза и с трудом поборола желание попробовать его палец на вкус. Она отступила назад, словно возвращаясь к реальности.
— Ты мой должник, за тобой ужин.
— Ты честно меня обыграла, Барнс, заезжаю за тобой завтра, часов в восемь.
Он выглядел измученным, и это придавало ей уверенности в собственных силах. Вкус победы был сладок и приятен.
— Западное направление, семьсот семнадцатый дом по улице Паттерсон. Квартира двадцать два восемьдесят пять. Запомнишь, Тейлор?
— Не следует меня недооценивать, Барнс. До встречи завтра.
Джессика вставила ключ в замочную скважину, сделала один поворот и слегка подтолкнула дверь дома номер восемьдесят семь по улице Спрюс. Это был ее родной дом. Мать из кухни крикнула приветствия, сопровождая их попутными поручениями: накрыть на стол, поймать шкодливого кота в дальней спальне, принести выстиранное белье из подсобного помещения. Джессика вдохнула непреходящий запах ароматизатора, отдающего корицей, который мать неизменно добавляла при стирке.
Усадьба была выстроена на юго-западе от города еще ее дедом, Илией Барнсом, в 1937 году и была гордостью семьи. В год рождения Джессики была пристроена дополнительная ванная комната, а чердак переоборудован, когда Патрику, ее брату, исполнилось семь лет. Четыре года назад отец соорудил одноместный гараж, чтобы «бьюик» 1987 года выпуска не стоял больше зимой под снегом.
Исполнив поручения, Джессика пошла на кухню, где мать быстро передвигалась от плиты к мойке и обратно.
Диана Барнс была идеальной домохозяйкой.
Дом сверкал чистотой. Она изумительно готовила.
И была счастлива, когда вся семья собиралась вместе. С раннего возраста Джессика понимала, что ничуть не похожа на свою мать. Диана не могла понять женщин, стремившихся только к продвижению по служебной лестнице и не уделявших должного внимания дому. Джессика, напротив, считала, что самоотверженное пристрастие к быту — это наказание Божье.
Джессика понаблюдала за матерью и стала ради приличия убирать какую-то кухонную утварь.
— Как жизнь, мам?
Мать приоткрыла крышку на кастрюле и стала энергично размешивать содержимое.
— Как всегда, Джесс.
