Ангел в доме

Кейт О'Риордан Ангел в доме

Джеку и Джесс, ангелам моего дома

Глава первая

Вот она, его родительница, во всей красе – стихийное бедствие, тайфун по имени Бонни. Кивнув Роберту с палубы своего плавучего дома, она развела в стороны грязные руки, демонстрируя плоды дневных трудов над зеленью в кадках. Мокрая простыня в длинном ряду сохнущего белья хлопнула ее по лицу. Тяжкий денек. Бледно-усталая улыбка Бонни кольнула Роберта в сердце.

В воскресенье? – прочитал он по ее губам и закивал в ответ с пылом, которого не испытывал вовсе. Отойдя на пару шагов, остановился, чтобы взглянуть на мать еще раз, порадоваться ее успехам, проникнуться собственной виной и убедиться в том, что не так уж он и плох, но Бонни успела скрыться в каюте.

Небо над Ричмондом кишело хищниками. Сытая, расплющенная тварь с белым брюхом и устрашающими когтями едва не полоснула Роберта по голове. Еще одно глянцевое, юркое создание черной искрой промелькнуло над Ричмондским мостом. Чуть восточнее и выше в тусклом осеннем небе зависла стая стервятников – трансатлантические рейсы запаздывали.

Забавно все же, как небо со временем становится частью твоей жизни. Сидя с приятелем в саду, привычно повышаешь голос в унисон с приближающимся гулом. Самолеты приземляются в северном аэропорту каждые сорок пять секунд, а путь их к посадочной полосе лежит над домом Роберта. В конце концов, чей-нибудь дом должен был пострадать, так какой смысл переживать? И тем не менее время от времени случайные визитеры возмущались, а Роберт тушевался и испытывал дурацкую неловкость – то ли извиняться, то ли затаскивать гостей внутрь дома?

Миссис Лейч, живущая через дорогу, до посадки десятичасового «Конкорда» даже и не пыталась заснуть. Пока не сядет, говорит, считай, день не закончился. Роберт ее отлично понимал. Случалось, в ночные часы затишья он и сам чувствовал себя не в своей тарелке.

Роберт направлялся к Питеру и Аните на поздний обед или ранний ужин – в зависимости от прихоти хозяйки. Его дружба с Питером, начавшаяся еще в школе, насчитывала два с лишним десятка лет. В школьные дни они мало чем отличались друг от друга, если не считать некоторой пухлости Питера, его карманов с неиссякаемым запасом ирисок и, разумеется, ржаво-медных волос. В общем и целом он был идеальным другом, о каких многие только мечтают. За прошедшие годы кое-что изменилось: Питер стал стоматологом, завязал с дешевыми сластями, предпочитая расправляться с коллегами-конкурентами. Однако кое-что в нем осталось неизменным: все та же упитанность и право называться лучшим другом Роберта, несмотря на прорезавшуюся любовь к словесным и прочим излишествам. Примером этой любви вполне мог служить его псевдотюдоровский особняк в фешенебельном проулке с деревьями в три ряда. Все эти радости были совсем рядом, за ближайшим поворотом.

Роберт, как обычно, сначала покормил уток. Как обычно, поздоровался с местным бродягой Марти, занимавшим свое законное место на скамейке.

– Привет, Марти. Все в порядке?

– Не жалуюсь. А у тебя, парень?

– Нормально.

Хотелось бы, конечно, хоть раз выдать что-нибудь свеженькое, встретиться с Марти взглядом, побеседовать по-мужски… Но что скажешь человеку, который день-деньской проводит на скамейке у реки? Тут, пожалуй, и завзятый болтун потерпел бы крах, а Роберту до болтуна было далеко.

Вот от чего он сейчас не отказался бы, так это от хорошего глотка какого-нибудь коктейля. Зубами банку вскрыл бы. В такие дни только и напиваться… Куча счетов, стол на кухне окончательно охромел, розы почернели от тли. Не драма, конечно, но вполне достаточно, чтобы разбудить мятежника в его душе. Плюс два сообщения, которые он оставил на автоответчике Фелисити, – и оба без ответа. И зачем только позвонил во второй раз? Это ведь на него не похоже. Да и Фелисити в последнюю встречу высказалась более чем определенно, дав понять, что ей нужно либо все, либо ничего, – а именно тот, кто будет потрясающе влюблен в нее. Так и сказала – по-тря-сающе. Однако конец всему положило другое слово. Парень. Роберт был для нее кем угодно, только не этим самым парнем. Он отлично ее понял и все равно позвонил. Если на то пошло, нудным субботним вечером, зевая перед ящиком, он вполне мог бы сделать усилие и изобразить потрясающую влюбленность.

Анита настежь распахнула дверь:

– Роберт!

– Анита!

– Питер! – крикнула она через плечо. – Роберт пришел.

Роберт вытер ноги о коврик, следуя не только собственному побуждению, но и привычно указующему персту хозяйки. Настолько привычно, будто палец действовал самостоятельно, независимо от Аниты. В гостиной Роберт появился вместе со скатившимся по лестнице Питером. В ожидании, когда Анита спасет их от неловкости первого момента, оба неуклюже хлопали друг друга по спинам. Со стороны и не скажешь, что эти двое добрую часть прошлого воскресенья провели вместе на матче по регби, после чего нагрузились в баре. Дружеское общение лучше удается на нейтральной территории; домашняя обстановка невольно наводит на воспоминания, здесь сами собой напрашиваются сравнения, зачастую нелестные для одного из приятелей. Дом – это… собственно, это дом. Родной для хозяев – чужой для гостей. Через пару минут неловкость пройдет и Роберт позволит себе расслабиться, но не раньше, чем сдаст еще один экзамен.

– Я позову девочек, – сказала Анита. – Тамара! Ванесса! Спуститесь на минутку, дорогие. Дядя Роберт пришел.

Девчонки, семи и девяти лет, набросились на него с радостью, отозвавшейся довольной улыбкой на губах матери. Обе выглядели так, словно выпрыгнули из рекламного ролика «Ойлили». Ярлыки виднелись на краешках носочков, язычках туфель и поясках юбочек. Девочки громко галдели, как и положено детям; хвастались и красовались, как и положено юным барышням. Пока одна крутилась перед Робертом волчком, вторая повисла на руке, требуя гостинец. «Кит-Кэт» и «Чьюитс» – по плитке для каждой – перекочевали из кармана Роберта в детские ладони на мгновение позже, чем следовало.