всяких похвал. Спохватившись, что ведет себя как идиот, поскреб затылок и выдавил наконец:
– Не так уж я и хорош в роли экскурсовода.
– Вы думаете? Я в этом не разбираюсь. – Она не отрывала глаз от фигурки Христа.
– Нравится?
– Он здесь такой… добродушный… почти веселый, – задумчиво сказала она. – У нас дома он везде изображен очень грустным, страдающим за всех. И очень… худым, будто умирает с голоду.
– Дома? Так вы путешествуете?
– Нет-нет, теперь я здесь живу… в Лондоне. Уже пять с половиной лет.
– А в Музее Альберта и Виктории раньше бывали?
– В первый раз выбралась, странно, правда? Каждую неделю обещаю себе: «Анжела, завтра ты пойдешь в музей А&В»! Но… знаете, как это бывает… Время бежит быстрее нас.
Уж это-то Роберт знал. Однако пять с половиной лет переплюнули бы любой его рекорд.
– Вам бы целый день здесь провести, да не один… Анжела. – Он произнес ее имя с удовольствием.
– Мне вечером удобнее, – с сожалением шепнула она.
– А в выходные?
– Не получается. Я… как бы это…
– Работаете?
– Д-да. Можно сказать…
– Нелегкая у вас, судя по всему, работа, Анжела. Кстати, меня зовут Роберт.
Обменявшись с ней быстрым рукопожатием, Роберт облегченно вздохнул. Первые сложности позади, с именами покончено.
– Верно. Нет, не совсем. – Анжела, похоже, всерьез решала, трудная у нее работа или нет. – Но времени отнимает много.
– И чем вы занимаетесь?
Черт! Переборщил. Закусив губу, Роберт мысленно отпустил себе оплеуху. Она вновь вспыхнула, морщинка легла между бровями.
– Простите… это непозволительная настырность с моей стороны.
Красные пятна стали ярче.
– Нет-нет, вовсе нет. Я… я… служу… в социальной сфере.
– Нелегкий хлеб. – Роберт избрал суховато-официальный тон.
Сработало.
– Ну что вы, – скромно отозвалась Анжела. Румянец тускнел, отступая перед природной бледностью.
Роберт вздрогнул, сообразив, что молчание затянулось, а они все стоят, уставившись друг на друга. За это время он успел мысленно сделать набросок личика сердечком с ежиком темных волос.
Дальше что? Следует небрежно пригласить ее на чашечку кофе, мимоходом отпустив галантное замечание насчет ее драгоценного времени, которое она на него потратит. Точно. Именно так он и должен поступить. Роберт проглотил комок в горле.
Приподняв плечи, Анжела пятилась меленькими шагами. Секунда-другая – и исчезнет. Тонкая фигурка изогнулась в прощальном полупоклоне.
Роберт потер глаз, переступил с ноги на ногу и издал длинное «э-э-э-э-э», делая вид, будто разговор только-только прервался и продолжение следует. Снова сработало. Анжела замерла, выжидающе вскинув глаза.
– Если не ошибаюсь, вас интересует Викторианская эпоха?
– М-м-м… По правде говоря, я пришла сюда ради мамы.
– Понятно.
– Дело в том, что мама интересуется больше всех нас. Нет, мне, конечно, тоже интересно было. И раньше, и… теперь. Приду еще раз обязательно.
Дело в том, что мамина бабушка видела королеву Викторию, когда та приезжала в Дублин. Говорят, ее – в смысле, королеву Викторию – встречал весь город. Тогда моя прабабушка была совсем маленькой, но это был лучший день в ее жизни. Так она говорила. И еще она говорила, что королева вовсе не была такой уродливой, какой ее все расписывали. Она вообще очень много рассказывала о королеве, вот моя мама и начала читать о Виктории и ее временах все, что только можно было добыть. Понимаете? Я обещала маме сходить в музей и прислать буклет, открытки или еще что-нибудь… – Анжела опасливо глянула на часы: – Киоск уже, наверное, закрыт?
– Думаю, открыт… Скажите-ка, а почему ваша мама не?.. – Роберт умолк, закончив вопрос взглядом.
– Не приедет сюда сама? Боже, да никогда в жизни.
– Правда?
