— Тогда приготовьте сразу два имени: мужское и женское. Я, например, ожидала Джеклин или Джека. Ну, ладно, разговоры — чуть позже. А пока присядьте. Сейчас Бен растопит камин, и станет совсем тепло. Энни, а у вас уже начинает изменяться фигура. Правда, чуть-чуть, пока почти незаметно.
— Да, уже есть немного. — Энни засмеялась, осторожно похлопав себя по животу.
В гостиную вошел Бен в клетчатой байковой рубашке и джинсах на широких подтяжках.
— Привет, Энни, — улыбнулся он. — Как дела?
— Великолепно.
— Я сейчас разведу огонь, садитесь поближе к камину, вот в это кресло.
Энни всегда с большим уважением и почти с благоговейным страхом относилась к Бену. Поэтому его приветливость и доброта были ей особенно приятны. Но тут же она подумала, что повышенное внимание Хантеров к ее особе в последние дни объясняется тем, что она неожиданно действительно стала полноправной женой Стива. Забеременела. Бросила сцену. Осела дома. В этой совершенно новой ситуации все члены семейства оказались на ее стороне. Но не поздно ли? — с грустью подумала Энни…
Рэйчел извинилась, что должна проверить, все ли в порядке с ужином, и ушла в кухню. Бен же направился в погреб за напитками. Поскольку Энни уже не рисковала пить вино, то попросила принести ей апельсинового сока.
Пока хозяева разошлись, Энни пододвинула кресло совсем близко к трещавшему сухими дровами камину и блаженствовала в тепле и уюте. Стив расположился в кресле-качалке за ее спиной и тоже с наслаждением вытянул ноги к огню.
— Тебе хорошо здесь? — спросил он.
— Да, очень комфортно, — кивнула она в ответ. — Наверное, и малышу тоже нравится.
— Очень рад, что ты так внимательна к нашему ребенку.
— Ты думаешь, что я могу сделать что-нибудь ему во вред?
— А я?
— Родительская любовь не всегда равноценна. Мой отец любил меня беззаветно, бескорыстно, безоговорочно. Невзирая ни на что. Ни на какие обстоятельства. И даже на мои выверты. Мать же никогда не была столь великодушной. А может быть, просто не хотела показывать своих чувств. Но, так или иначе, она всегда ожидала от меня чего-то большего. Я хочу относиться к своему младенцу так, как покойный отец относился ко мне самой. И уверена, что в ответ получу такую же бескорыстную любовь.
— Я буду к нему относиться точно так же.
— Надеюсь, Стив.
Энни почувствовала, как между ними опять растет напряжение. Ей стало мучительно жалко, что они не сумели сохранить в отношениях недавнюю теплоту и взаимную привязанность. Это ушло. И, видимо, безвозвратно. Исправить все способны только двое, вместе, соединившись в единое целое. Но возможно ли это?..
По дороге домой, в машине, Стив сказал:
— На сей раз они очень по-доброму отнеслись к тебе.
— Потому что я беременна. Это считается респектабельным. Вот и вся причина.
— Не думаю. Мне кажется, что оба они по натуре так же искренни, как и ты. Рэйчел никогда намеренно не сделает никому подлости. Она просто очень беспокоилась за меня.
— Потому что считала, что я для тебя — не та женщина? Что ж, наверное, так оно и есть, тебе нужна была другая партнерша. Впрочем, ты ведь и сам воспользовался мною как запасным вариантом.
Пальцы Стива сжали баранку руля. Он бросил на жену неприязненный взгляд и сухо сказал:
— Лидия солгала, неужели ты все еще не понимаешь?
— Не знаю, заботит ли меня теперь это.
— Но тогда что происходит между нами?
— Думаю, что мы либо не любим друг друга — ты женился на мне ради карьеры, как и я вышла замуж за тебя для ребенка, — либо все-таки любим, но никак не можем справиться с трудностями семейной жизни. В этом случае следует постараться вернуть то, что было между нами с самого начала. Пусть даже частично!
— Ты рассуждаешь, как сторонний наблюдатель, Энни!
— Мне приходится быть сторонним наблюдателем, Стив. Чтобы не потерять рассудок. И не думай, что это так легко.
— Мне тоже очень трудно, черт побери! Хочу, чтобы мы отдохнули вместе до рождения ребенка. Я возьму отпуск на неделю, тебе, видимо, такового уже не потребуется. За это время нам надо обо всем договориться и прийти к какому-то разумному решению.
— Я согласна.
Прежде чем решить, куда им лучше поехать подальше от любопытных глаз и досужих разговоров, Стив хотел окончательно во всем разобраться сам. И при этом без участия остальных родственников. Кроме Рэйчел: сестра все-таки могла очень многое прояснить.
Утром он позвонил ей из офиса.
— Мне надо тебя увидеть, Рэйчел.
— Мы же виделись вчера за ужином, Стив. Хотя, должна признаться, ты показался мне очень неразговорчивым и даже… угнетенным.
— Нам необходимо поговорить наедине.
— Ладно. Приезжай сейчас. Я пока подогрею кофе. Черт побери, давно мой маленький братец не обращался ко мне за советами!
— Мне нужен не столько совет, сколько ответ на вопрос.
— Жду тебя.
Стив повесил трубку. Он должен, непременно должен, знать всю правду! Ради своей семьи, будущего ребенка, душевного спокойствия.
Энни перешагнула порог студии Рэя со странным чувством, будто бы не приходила сюда уже целую вечность. Впрочем, это так и было: последние месяцы она постоянно танцевала на сцене театра «Империал». Но теперь ей стало больно от щемящего ощущения своей непричастности к студии, театру, вообще к прекрасному искусству балета. Сейчас она увидит Рэя, и он расторгнет контракт. Хотела ли Энни этого? В какой-то степени — да. Но как тяжело оказалось порвать цепи, привязывавшие к волшебному миру танца. Перечеркнуть два десятилетия своей жизни. И пытаться начать новую…
Рэй сидел в своем офисе за столом, заваленным какими-то, видимо очень важными, бумагами. В прошлом роль секретаря выполняла Патти. Лючинда же не могла себе позволить подобного: у нее было собственное дело, занимавшее весь рабочий день.
— Хотите стать моим секретарем на полставки? — спросил Рэй, приглашая Энни сесть.
— Нет, спасибо! У меня очень скоро дома будет рабочий день не на полставки, а на все две. Если не больше… Во всяком случае, в ближайшие несколько месяцев. Кроме того, пока это возможно, я буду партнером Джони в ее новой балетной студии.
— Так и знал, что этим кончится, — сказал Рэй, откидываясь на спинку стула.
Рукава рубашки Рэя были закатаны выше локтей. Он выглядел сильным, здоровым, но глаза выдавали усталость.
— Знаете, Энни, а вы отлично выглядите! — сказал Рэй.
— Спасибо. И все же, Рэй, я пришла порвать наши деловые связи.
— Догадываюсь.
Рэй порылся в папках и открыл одну из них, на обложке которой была указана фамилия Энни.
— Вот смотрите, — сказал он, — в тексте контракта указано, что его срок истекает тридцатого июня. Но если вы уходите раньше, то указанная в документе дата теряет силу. Вы считаетесь уволенной с того дня, когда покинете труппу.
Энни поняла, что Рэй все детально продумал задолго до ее прихода. И нахмурилась.
— О чем вы говорите?
— О том, что вы ушли из студии.
— Знаю. Но мне, верно, причитаются какие-то деньги?
