— Плохое, что Род орет на меня, как будто это я вас спрятала, а у меня ни телефона вашего, ни адреса. Вот он сам идет! Потом за деньгами зайдите, все продали и еще хотим. — Последние слова Лючия уже шепотом...
— Господин Сигорд, пройдемте ко мне, плиз.
Плиз он мне говорит, ха-ха-ха! Вот это есть новость так новость! Ага. Классно. Ну, давай, брат! Так, посмотрим!
Сигорд поднял на магазинщика грустные глаза и кивнул степенно:
— С удовольствием, господин Виталле.
— Родригес.
— С неменьшим удовольствием, господин Родригес.
— Просто Родригес. Давайте экономить друг другу деловое время, мы с вами и так уже его вдоволь потеряли. Короче, ваш товар пошел.
Товар действительно пошел и толчком послужила случайность.
Молодая кинозвезда и модель, по прозвищу Джу, из прихоти завернула к ним в магазин и выбрала себе эту кошмарную противогазную сумку. Было этого примерно через час, после того, как огорченный Сигорд ушел из магазина, разминая в кармане четыре жалких бумажных червонца выручки. Мало того, что купила, Джу тотчас же вытряхнула все содержимое из своей «Versace», передала ее кому-то из сопровождения и отправилась на фотосессию с обновкой. Это попало в телевизионные вечерние новости. По слухам, все отечественные модельные дома вторые сутки строчат такие же брезентовые чудовища, но чего они не в силах и не вправе сделать и подделать, это логотип Бабилонских Вооруженных сил. Патриотизм не подделать, как говорится.
— Короче, сколько у вас этих сумок?
— С тысячу.
— Берем все.
— По сорок. Это мода. А мода — это почти традиция.
— По тридцать. Не зарывайтесь. Мода — это традиция-однодневка, Такие моды скоротечны и риск — он наш торговый риск — так вот любой риск имеет свою цену.
— Хорошо. Тридцать.
— Когда?
— Через час. Но транспорт ваш. Дадите машину?
— Без вопросов. Сколько это по объему?
— Восемь вот таких тюков — Сигорд показал руками.
— Кто там, Марианна? Боба сюда!
— Я выделю двух девиц в помощь к Лючии, чтобы уже после обеда товар был принят и на прилавках, у нас и во всех других филиалах, не то генеральный шкуру с меня спустит, а я со всех остальных! Восемь? Значит, наша курьерская легковушка подойдет. Поедете с Бобом, заодно он же поможет загрузить. Вперед, вперед! Скоро одиннадцать уже, а мы все телимся, митингуем да чаевничаем! Боб!
— Здесь я.
— Все слышал?
— Да.
— Помчались! Что, деньги?.. Учитывая наши с вами особые отношения... Надеюсь, вы нам поверите в долг до обеда?
— До обеда? Это как?
— Господин Сигорд, если не принципиально — когда вернетесь, тогда и рассчитаемся по образцам и основной партии? Да? Ну вот и отлично.
Четверть одиннадцатого — это еще не «скоро одиннадцать» — размышлял Сигорд в недолгой дороге до дому. — надо было не спешить и зарядить с него по тридцать пять...
Таким образом, если сегодняшнее утро не рассеется, как счастливый сон наркомана, проблема выбора решается совершенно неожиданным вариантом: и очки, и зубы!
И уж непременно счет в банке, иначе я сам к себе ночью подкрадусь, ограблюсь и зарежусь.
Пожилой, потрепанный жизнью человечек, сидел в моторе, впереди, по правую руку от водителя Боба и безучастно смотрел в окно...
— ... Реклама закончилась и я напоминаю: в гостях у нашей ежедневной передачи «Лица Города» префект одного из городских округов господин Эдгар Шредер.
— Или, вернее, вы у меня в гостях!
— Ха-ха-ха! Совершенно верно, сейчас мы в гостях у господина Шредера, на его территории.
— Эта территория округа, который я на сегодняшний день возглавляю, а не моя. Ведь я не барон посреди ленных владений, а всего лишь чиновник на службе у государства, возглавляемого нашим Господином Президентом. Чиновник, но с точки зрения привязанности — да, этой район мне родной, ведь я родился и вырос в нем. Это и работа моя, и хобби, и вся жизнь.
— Но если Родина позовет вас на другой пост, более высокий...
— Тогда и поговорим, а сегодня я на этом, как вы выражаетесь, посту.
— Да, извините, мы отвлеклись. Итак, вы говорите, что эта каланча...
— Будет сохранена. Иначе и быть не может и не должно, ведь она — старейшая во всем Бабилоне, уникальный памятник старины. Округ наш не самый центральный, окружной бюджет не резиновый, и мы способны лишь поддержать, косметически подправить, сохранить статус кво, о реставрации пока и речи не идет, если только соответствующие министерства, или городские власти не прислушаются к нашим заявкам.
— Маловат бюджет?
— Ну, мы не жалуемся... И делаем все возможное, чтобы пополнить его, работая при этом на благо народа, а не поборами и штрафами.
— Например?
— Например, обернитесь, поверните камеру. Вот. Перед вами необъятное поле деятельности для власти и для отечественного бизнеса.
— Пустыри?.. Камера, камера, панораму дай справа налево!.. Вот эти пустыри?
— Да, эти пустыри, эти руины. Сюда придет инвестор, и на месте этих жалких строений зацветут парки, откроются уютные кафе, распахнут двери всевозможные магазины, бутики, выставки...
— Но говорят, что фаворит среди проектов — не сады и парки, а сплошная застройка малобюджетными типовыми многоэтажками?
— И жилое строительство предусмотрено, как без этого? Что же до пресловутых многоэтажек... Ну что, вон тот двухэтажный сарай с выбитыми стеклами вам кажется более привлекательным элементом для округа и города?
— Нет, конечно.
— Стало быть — на снос. Даже инвесторы у нас есть. Стадия разговоров давно позади. Дело за документами и делами, простите за неловкий каламбур.
Дом, на который указывал господин префект Шредер, ничего этого не слышал. Человечек, симбионт его и счастливый талисман, внезапно исчез, и словно бы остатки жизни выдуло из полуразрушенных стен. Смерть? Да, он понимает, что это такое. Ну и пусть. Ради чего теперь ждать, терпеть дожди и мороз, каждое утро смотреть на залив и медленное солнце над ним... Скорее бы уж...
А может быть он еще вернется?
ГЛАВА ШЕСТАЯ
