Шонной, и поменять ее на другую... Да ни за что на свете! Нет, с Лесси считать — это пятый раз получается.
Бобби Бетол авторитетно утверждает, и я по собственному скромному опыту склонен согласиться с ним, что женщины воспринимают своих мужчин чем-то вроде — ослов не ослов — но домашнего скота, на который, стоит лишь не доглядеть за ним хозяйским глазом, всякая наглая бабища может накинуть аркан либо уздечку и увести в другое стойло. В этом основной концепт женской традиционной ревности, в то время как мужской концепт: воспринимать своих подруг кошечками, которые так и норовят интимно, без хозяйского догляда, погулять сами по себе, в компании посторонних, сладко мяукающих мерзавцев. Где тут заблуждения, где зерна истины — бог ведает, у каждого из нас одна отдельная жизнь, слишком приватная и чересчур короткая, чтобы на собственой судьбе успеть выявить весь спектр вариантов, составляющих основную закономерность...
Шонна моя стала чуточку другой после нашего внепланового отпуска, словно бы отстраненной, погруженной в себя... Вот, как мне прикажете реагировать на ее увлечение песенками Чилли Чейна? Накупила компактов, слушает и по плееру, и так... Ревновать более чем глупо, не замечать невозможно, устраивать задушевные аналитические беседы по этому поводу — бессмысленно и столь же глупо, как и ревновать.
— Все нормально, Ши, крошечка моя? — только и решился спросить, но она умница, темное подспудное во мне поняла.
— Да, Ричик, все нормально. Пожалуйста, не волнуйся, это все само собой пройдет в скором времени, я тебе обещаю. Я тебя люблю, мой дорогой, и только тебя! Говорю, хотя и знаю, что ты не ценитель всяких громких клятв и вербального выражения бурных чувств. Ты мой медвежонок. Нет, ну правда...
— Эх... Иногда очень даже ценитель. Короче, я тебя тоже...
Это же надо? Я взял за попу совершенно постороннюю даму, перепихнулся с нею «от нечего делать», без любви и долга, а Шонна еще передо мною и оправдывается. С другой стороны, я ведь мужчина, мне можно. А с другой стороны — почему можно мужчинам и нельзя женщинам? Нам в университете, помню, читали курсы по общей биологии, из которых я немедленно усвоил, что мужчине положено ощущать себя «полигамным», то есть самцом, который инстинктивно стремится окружить себя гаремом из самых привлекательных самочек. И у слонов так, и у львов, и у шимпанзе... И у ослов. А у волков и медведей — не так! Ну? И к кому я ближе: к волку или слону? Внутренний голос нашептывает мне, что — к шимпанзе и ослу, и зеркало с совестью против этого не слишком возражают...
Однажды вечером, когда дети уже уснули, валялся я на супружеском ложе, читал по диагонали какой-то дамский гламурный журнальчик с картинками и ждал Шонну, когда она с кухни придет и возляжет рядышком... А она не приходит и не приходит... Жду, такой, десять минут, пятнадцать... Потом бес подпихнул меня в бок — я и пойди на цыпочках, подсматривать: что она там делает одна, не включая воду, не гремя кастрюлями? Уж и не помню, что я там рассчитывал увидеть — сидит спокойно, в халатике, спиной к дверям, на голове дешевенькие наушники «ПИОН», слушает плеер. Естественно, с песнями Чилли Чейна... Я уж издалека научился отличать, чуть ли ни по комариному писку. Голову отсунул за дверь и точно так же, потихонечку, вернулся — и в кровать, дожидаться... И еще проходит и десять, и пятнадцать, и двадцать минут... Нет Шонны. Вдруг во мне, в сердце моем, словно плотину прорвало: кипящим потоком хлынула в меня классическая ревность... Такая обжигающая, настолько яркая, что даже в армии по ночам не доводилось подобной испытывать... Я думал, что это во время отпуска на море у меня был жестокий приступ ревности — нет! Оказалось, то была прохладная росинка на лепестке левкои, в сравнении с теперешним гейзером... Лежу... пот во все лицо... кулаки дрожат... Дышу — чуть ли ни в крик дышу, а воображение услужливо подсовывает разномастные живые картиночки из пока еще не наступившего будущего: как моя Шонна вживую, наедине, встречается с Чилли Чейном... Любящая меня, своего мужа, но не в силах оказавшаяся противостоять своему увлечению и его обаянию... Почему, почему именно не в силах? Песни слушать — одно, а измена — совсем другое... Какая измена? Если она меня любит — какая тут может быть измена? Физическая — вполне даже может. Да, может, ведь я трахал посторонних замужних женщин, будучи женатым и обвенчанным?.. Стоп, все не так просто... Трахал, а изменой не считал. Какая это может быть измена, когда я больше всего на свете люблю ее и малышей? Я трахнул — а в сердце холодно, сердце мое только для нее одной горит... И у нее вполне может быть так же: меня любить, со мною жить, а с Чилли с этим, или еще каким хмырем, — потрахиваться для разнообразия... Ну, и, там, подругам на ушко похвастаться, что, мол, сам Чилли Чейн... Я его убью!!! Погоди... Чилли класный парень, хороший человек, он ни в чем пока не виноват, за что его убивать?.. Он не то что ее не трахал, он с нею никогда даже по телефону тет-а-тет не разговаривал, а после отпуска и вообще про нас думать забыл... И тогда, когда мы ходили-бродили по пляжам и тавернам — никаких «маяков» в ее сторону, никакого воркования, никаких взглядов с поволокой... Уж я следил. Хорошо, хорошо... пусть так... Не было физической измены... А мысли? А чувства? Она же меня любит... Что значит — любит?.. Я — здесь, вот он, не сплю, жду... Ее жду, и уснуть не могу... А она любит — и сидит на кухне, с ним, не со мною. С его голосом, с ее воспоминаниями о нем... Обоих убью. Его и ее... А за что? Что за слово такое дурацкое — убью? Я ведь не жлоб низколобый, не тупица, не убийца... Как плохо мне... О, как... Идет. Она идет, сейчас я ее обниму, бережно, нежно- пренежно... Нет, не идет... Я слышу и наизусть понимаю: Шонна заглядывает в детскую, наверное, одеяла поправляет, потом шаги обратно пошли... В туалет. В ванную. Вода урчит-шумит... И нет ее, опять на кухню... Что же делать? Еще немного — и не выдержу, побегу звать... Нет, дождусь! Завтра вставать рано, вот елки-палки... Позову. А плеер к чертям собачьим в форточку выброшу, вместе с диском. Остальные переломаю... Предположим, что физически она мне остается верна, более того, не собирается искать другого спутника жизни, кроме меня, отца ее детей, ее мужа, любовника и друга, но... мечтает о романтических отношениях с... кем-то. Предположим, с нашим дорогим Чилли Чейном. Устраивает меня это? Ни под каким видом! Пусть только попробует заикнуться об этом!.. Хорошо... все то же самое, но она переживает это внутри себя и не собирается посвящать меня в фантазии, которые она призывает во время наших супружеских игр и объятий. И волки сыты и овцы не волнуются. Так гораздо лучше? Н-нет, не лучше. Резоннее задуматься: что хуже, а не что лучше... Нет, в таких делах надобна башка и мысли, а не только кулаки сжимать и разжимать под зубовный скрежет... Ну-ка, ну-ка, почеши себе репку — не растут ли уже рога? Нет, шутки шутками, но я не знаю, что я сейчас с нею сделаю. Возьму для начала за волосы и сдерну со стула... Спокойно, ты в засаде. Лежи, жди... Идет.
— Ричик, спишь? Не спишь? Что с тобой, тебе плохо?
— Ой, плохо.
— Боже мой, ты весь мокрый, что случилось, что болит? В неотложку, может быть?.. Давай, позвоню!..
— Не-е-ет, не волнуйся на этот счет, здоров я. Шонна, не суетись, все нормально с организмом. То, что у меня заболело — никакой врач не лечит. Просто мне стало обидно, что я тебя жду, жду, а тебя все нет и нет...
— И все? Ах, ты бедненький. Но почему же ты меня не позвал? А я сижу, сижу, музыку слушаю, да о своем о чем-то думаю. Я была уверена, что ты уже пятый сон видишь, ты ведь мгновенно засыпаешь, как выключаешься.
— Я? Правда, что ли? Но вот видишь, сейчас-то не спал?
— Да, чистая правда. Только что в ушко целовал, всякие непристойные глупости шептал... — и вдруг уже спишь, похрапываешь. Мне поначалу было непросто к этому привыкнуть, чтобы не обижаться. А почему же тебе сейчас не спалось?
— Ну... Я же сказал: обидно стало мне, что я тебя так долго и безуспешно жду.
— Бедненький. Надо было позвать, я бы сразу же прилетела, на крылышках.
— Вот, не догадался. А что ты там за музыку слушала?
— Всякую разную, даже не помню. Чилли Чейна альбомчик слушала. Песни из «Пяти друзей».
— Так это же старый сериал? И не сказать чтобы удачный. Тупое мыло с пеной.
— Но песни там все равно замечательные.
— Все равно... и песни пустяковые.
— А что мне прикажешь слушать? Роллингов твоих?
— Почему бы и нет? Ты же раньше тоже их любила?
— Никогда! Как начнет этот твой Джаггер мяукать гнусавым голосом всякие скабрезности, а то и
