Украденная невеста

Шон трясся всем телом и не мог остановить дрожь. Оставалось лишь ждать, когда она прекратится. Отошел на край поляны, встал на колени, и его вырвало.

Он вспомнил, что он в Адере. Недалеко отсюда, на другой стороне леса, был его дом, где он жил с восьми лет. Сейчас в этом огромном доме находится его семья: граф, который воспитывал его как сына и которого он любил как родного отца, мать и братья. И Эль.

Он поднялся с земли, постоял, пошатываясь.

Но она больше не была той Эль. Она вызывала у него теперь другие чувства. Это было неприкрытое вожделение, он видел вместо прежней девочки и юной девушки женщину, понимал, что это неправильно, он страдал, в нем поднималась паника, которую он не мог подавить.

Эль превратилась в прекрасную женщину, он с трудом узнавал ее. Впрочем, она осталась такой же бесстрашной и упрямой, как когда-то. Он мог отнести свое влечение на счет того, что он два года не был с женщиной и поэтому его тело так ответило на ее соблазнительную красоту. Но ведь он едва замечал женщин на улицах Корка. Даже хорошенькая дочка сапожника вызвала в нем лишь легкий, мимолетный интерес.

И он не обманывал Эль, предупреждая, что ей следует его опасаться, он уже не контролировал себя. Он боялся солдат, которые явятся за ним, потому что не хотел подвергать ее риску. Ее взгляд говорил, что она все еще любит его, и, может быть, сильнее, чем прежде. Она не хотела его понимать, отказывалась бояться и не собиралась от него убегать. И хуже того, предложила ему укрыться в своей комнате, в своей постели.

Скорее, он должен ее бояться. Она предложила ему свое тело.

Он никогда не согласился бы, но при одной мысли об этом безумное желание поднималось в нем, туманило разум. Он не пойдет ночью в дом, несмотря на искушение, потому что это привяжет его к ней. Она все еще обожала его, готова была на все ради него, она хочет отдать ему свое тело, но взамен потребует его сердце.

А это невозможно.

Хотя он давно похоронил в себе Шона О'Нила, какая-то часть жила в нем до сих пор и не позволяла теперь поступить с Элеонорой так, словно он изголодавшийся по женщине преступник. И не только потому, что она завтра будет принадлежать другому. Он не хотел, чтобы она стала несчастной из-за него.

Он покинет страну, она выйдет замуж. Но почему-то ее жених вызывал в нем ненависть. Шон достаточно трезво мог оценить ситуацию — она выходит за титул и богатство. Но при мысли о том, что скоро она будет принадлежать другому, этому ненавистному англичанину, он задыхался и терял разум, возникло безумное желание остановить венчание любой ценой. И хуже всего было то, что его тело не хотело слушать голос разума, оно жаждало ее и не могло отказаться от ее предложения. Он сам себя не понимал.

Нет, надо признать, что, хотя Синклер и англичанин, он прекрасная партия для Эль. В любом случае она не сможет бежать с ним в Америку. Их будут преследовать, скорее всего, поймают, и тогда ее ждет участь Пег. Его душа не настолько огрубела и он не пал так низко, чтобы взять ее с собой как любовницу, и никогда не сделает своей женой. Ее ждет жизнь с Синклером, полная благополучия и семейного счастья.

Она всегда добивалась своего. Поеду с тобой.

Память подбрасывала новые воспоминания.

Вот она стоит на пороге его комнаты. Волосы стянуты в косу, в мужском платье. Он только вздохнул, потому что не сомневался, что она обязательно объявится, если узнает, что они собрались на два дня охотиться. Ведь он просил Тирелла не говорить Эль. И сам всю неделю пытался избавиться от ее слежки.

— Тебе девять лет, ты девочка, даже если и хочешь быть мальчишкой. Ты не поедешь с нами, — твердо сказал он.

— Нет, поеду! — Она топнула ногой. — И что в этом плохого, если я хочу быть мальчиком? Быть девочкой глупо! Я ненавижу играть в куклы. Мне нравится охотиться и ловить рыбу. Мне нравится нанизывать червяков, я их не боюсь. И не такая я маленькая — папа брал тебя на охоту, когда тебе было только девять!

— Откуда ты знаешь, ты тогда была младенцем!

Она отвернулась, надув губы. Раздосадованный ее упрямством, он повернулся и вышел из комнаты. Она последовала за ним.

— Я спрашивала, и папа мне рассказал.

Он так резко остановился, что она налетела на него.

— Тебе еще не говорили, что ты слишком умна и это принесет тебе неприятности? Ты не поедешь, Эль. И смотри, берегись, а то можешь превратиться в мальчишку или умрешь старой девой.

Она начала хныкать:

— Я ненавижу быть девчонкой! Я хочу превратиться в мальчика, и тогда буду такой, как ты.

Он не нашелся что ответить. И хуже того, ему даже стало жаль ее, и он уже винил себя за то, что был с ней жесток, поэтому поспешил уйти. Удивительно, но несколько часов спустя, когда они собрались около дома, отправляясь на охоту, ее нигде не было видно. Неужели она отступила? Он сильно в этом сомневался. Дуется на него, сидя в своей комнате? Все еще плачет? На сердце стало тревожно. Ее слезы обычно были притворными, просто игрой и представлением, но все равно ему было каждый раз больно, когда она плакала.

Несколько часов спустя они были уже далеко от дома, остановились на отдых, напоить лошадей и перекусить, и он уже забыл о ней. Клифф их веселил своим рассказом о последнем завоевании — леди на семь лет старше Клиффа была невестой одного из старинных приятелей отца. Они весело смеялись, когда вдруг на поляну, где они расположились, вышел рыжий пони Эль, но без всадницы.

Страх сжал ему сердце.

Они бросились на поиски. Он уже воображал, как они находят ее бездыханной, со сломанной шеей — обычная причина смерти сброшенных на скаку с лошади. Он не переставал себя ругать и винить и молился, чтобы с ней ничего не случилось. Он никогда себе не простит, если с ней случилось несчастье.

Она брела по лесу им навстречу, вся в грязи и ссадинах, но живая и невредимая. Увидев его, она остановилась, и лицо ее осветилось как маяк в ночи, потом протянула к нему руки.

Он соскочил с лошади, подбежал к ней и прижал к себе.

— О чем ты думала? — рассерженно вскричал он немного погодя, потом приподнял ее лицо и заглянул в глаза. — Ты не ранена?

Она помотала головой, глаза ее стали огромными, и вдруг объявила:

— Шон, я заснула!

Он не мог поверить, что она могла во сне свалиться с пони. Опять обнял Эль и прижал к себе.

— Через час стемнеет, кругом бродят дикие львы и волки, — сказал он глухо. — Эль, обещай мне, что никогда не станешь больше так делать.

Она серьезно смотрела на него.

— Я просто хотела поехать с тобой.

Шон сидел, прислонившись спиной к дереву. Ему было уже давно не пятнадцать, и ей не девять. Когда-то она манипулировала им с легкостью, и он делал все, что она хотела. Но те дни давно прошли. Никто теперь не мог диктовать ему свои условия, и тем более Эль, потому что больше она не была надоедливым и капризным ребенком. Она превратилась в женщину, соблазнительную и опасную.

Я знаю, что ты испытываешь ко мне. Приходи сегодня поздно вечером, и я о тебе