Антибард: московский роман

Чем это все кончится?

А хрен его знает.

— Ну ладно, — говорю я, — все это были шуточки. А напоследок я спою песню о нас, настоящих мужиках.

И веско смотрю на Крюгера. У Крюгера в глазах загорается огонек надежды. Он как бы спрашивает: «Нет, правда?» Правда, Крюгер, правда… И, ободряюще улыбаясь, говорю:

— Давайте, что ли, по последней.

И сам разливаю остатки.

— Мне больше не надо, — говорит Вера.

Не надо так не надо.

Это сколько же мы выпили? Почти две бутылки. Круто, Батхед! Правда, мужественно помогала Вера. Мое состояние можно назвать легким охуением. Главное, не сломаться дома. Не вырубиться. Продержаться до Алферова. А потом можно отключиться. В конце концов, Вера дотащит домой.

Чокаемся с Крюгером.

В движениях Крюгера все еще чувствуются какие-то сомнения. Опаска. Да, Крюгер, жизнь — штука поганая.

Заглатываю водку, как воду. Запиваю Вериным чаем.

— Песня про порно!

Крюгер оживляется. Вера настораживается. Ну, поехали.

Ночь, как остывший в стакане чай,
Вялый комар, вековая печаль,
Тусклая лампа желтеет
В дыму беломорном,
Я, как и вчера, как и всегда, один,
Уже не страшась ни живота, ни седин,
Пью пиво, закинув бутылку
С изяществом горна…

…Мужик, лет под сорок, сидит дома, пьет пиво и смотрит порно. Натурально — майка, трусы до колен… Когда тебе под сорок и ты был женат хотя бы раз, имел любовниц, подруг и случайные связи, если ты не полный дебил и оттопыра, уверенный в том, что весь мир должен упасть на колени перед бампером твоего джипа, ты вдруг понимаешь однажды, что все эти женщины, начиная с самой первой, соседки- одноклассницы, имели тебя по полной программе. Отымели на всю катушку.

Ты понимаешь, что это не ты выбирал, а всегда выбирали тебя, арканили между многими в топочащем потном стаде гогочущих самцов, оценив твои стати по какой-то ведомой только женщине шкале. Что, с торжествующей ухмылкой овладевая покорным трепещущим телом, ты вовсе не был победителем, добившимся своего в жаркой схватке полов, а совершал именно то, к чему тебя старательно и терпеливо, как коня к выездке, готовила женщина. И что, сколько бы ты ни бегал на воле, опьяненный свободой, всегда прибегал в какое-нибудь стойло, где тебя ждали тепло, кормушка и утешение плоти. Но чтобы удостоиться уютного гостеприимства конюшни, ты должен быть или горячим жеребцом-мачо, или работящим сивым мерином-бизнесменом. Ты должен быть послушным добрым конягой, которым твоя хозяйка хвасталась перед другими наездницами, всегда готовыми оседлать какого-нибудь скакуна.

Ты понимаешь, что вся твоя половая жизнь — это история лошади.

Когда тебе под сорок и ты не дурак, ты понимаешь: что бы ты ни делал — хватая за жопу, залезая под юбку, срывая бюстгальтер, соблазняя верных жен, гнусно пользуясь слабостями, подпаивая девственниц, ревнуя с мордобоем, — ты делаешь только то, что нужно женщине.

И ты понимаешь наконец, что ты есть не что иное, как белковый агрегат для удовлетворения желаний, фантазий и амбиций слабого пола, один воспаленный член с приделанными к нему руками, ногами и головой, чтобы добывать с их помощью средства к существованию. И, поняв это, ты склоняешься перед мудростью Неба, создавшего Ее, этот мощнейший стимулятор с тремя контактными отверстиями, необходимый для выведения мужчины из статического состояния сна, обжорства и покойной задумчивости. Подключенный к женщине, мужчина заводится, как мотор, и начинает выполнять свои прямые функции — трахаться и зарабатывать деньги, обеспечивая, таким образом, космос энергией, а женщину возможностью производить потомство, будущих ебарей-биороботов.

Еще Господь сказал женщине: «Ебитесь и размножайтесь», — и она выполняет этот завет ответственно и неукоснительно, поражая убогое мужское воображение своим напором и выносливостью.

Одна моя знакомая медичка назвала это «доминантой беременности».

Дьявол тоже шепнул женщине что-то такое, от чего перед ночными фантазиями какой-нибудь тихони десятиклассницы блекнут похождения самого развращенного плейбоя. Никто и ничто не может остановить женщину.

Но когда тебе под сорок, тебе начинают надоедать наложенные на тебя требы. Сказывается однообразие и усталость. Раздражает необходимость быть самцом, ведомым за яйца на случку. Хочется быть вялым и небритым…

Тут возникает парадокс почти оскаруайльдовский: чего хочет женщина — того хочет Бог, но не хочет мужчина.

Хочется воспротивиться.

И тогда мужчина срывается с постели, как с креста, и ударяется в бега наперегонки со своим естеством.

Существуют несколько способов оградить себя от посягательств со стороны слабого пола. Самый, пожалуй, эффективный и распространенный из них — алкоголизм. Алкоголиком может стать каждый, причем довольно быстро, в зависимости от количества и регулярности потребляемого бухла. Полгода, год… Как известно из профилактических брошюр, алкоголизм хорош тем, что он не признает никаких социальных и образовательных рамок, одинаково бескомпромиссно выводя из активной общественной, а главное, половой жизни ученого, поэта, брокера и сантехника Сопрыкина. Замечательно и то, что практически не имеет значения семейное положение спивающегося. Конечно, будучи женатым человеком, алкоголиком стать более проблематично, особенно когда жена начинает всеми способами противиться этому, но при известном упорстве и желании человек все равно добивается поставленной цели. Единственным препятствием на этом пути может стать собственный организм, не способный по состоянию здоровья выдерживать идейное пьянство. В этом случае не стоит его насиловать.

Много других дорог открыто мужчине, которому под сорок.

Можно, например, вдруг, ни с того ни с сего, запасть на мальчиков.

Такое случилось с несколькими моими знакомыми, солидными, если не сказать благообразными, людьми, многодетными отцами, которые все почему-то так или иначе связаны с кино. Кучкуясь у одного из них, нарочно для этого бросившего семью и снявшего роскошную трехкомнатную квартиру, они за короткое время с каким-то жизнерадостным неистовством переебали всю Плешку на «Китай-городе», половину ВГИКа, Щуки и ГИТИСа, Детский театр Татьяны Сац и растлили множество юных журналистов, приехавших из провинции покорять Москву. Когда им хотелось чего-нибудь остренького, они всем кагалом отправлялись в засаду к ближайшей воинской части и там, за шоколадку или бутылку водки, снимали бойцов, отпущенных в увольнение. И тогда начиналось что-то уж совсем невообразимое.

Такой отрыв, однако, предполагает определенный эстетизм мышления, наличие немалого дохода и мощный заряд похуизма, чего нет у большинства наших мужчин.

Самый тернистый путь, чреватый многими неприятностями, это путь насильника-маньяка.

В основе маньячества лежит эгоистическое желание получить максимум удовольствия, не связывая себя при этом никакими обязательствами и длительными отношениями. Розовая мечта любого мужчины, не осуществимая при обоюдном знакомстве. Не считая проституток, на которых у среднероссийского мужика