Александра в ужасе застыла на месте. Она не видела его уже целый час, и это явно не сулило ничего хорошего. Если Эджмонт напьется, Александра свернет ему голову по возвращении домой, и на сей раз она не шутит — большего позора ей уже не вынести!
— Возможно, нам следует его поискать, — предложила она, ставя чашку на стол.
Оливия вдруг больно ущипнула ее. В этот момент Александра почувствовала на себе его взгляд — взгляд своего спасителя. Горло перехватило, стало трудно дышать, все тело напряглось. Это ощущение, осознание того, что на нее смотрит герцог Клервудский, не было похоже ни на что другое. И Александра медленно обернулась.
Все произошедшее совсем недавно казалось невероятным: и то, что она едва не лишилась чувств у всех на глазах, и то, что он успел подхватить ее, прежде чем она упала в обморок. Это по прежнему выглядело неправдоподобным: герцог был галантен, он даже флиртовал с ней! И совсем уж невероятным было то, что мгновение спустя Александра поймала на себе его пристальный, откровенный взгляд — точно такой же, как тот, что был устремлен на нее теперь. Их глаза встретились.
Сердце Александры едва не выпрыгнуло из груди, замерло на миг, но лишь для того, чтобы с новой силой, бешено заколотиться. Она уже не могла дышать.
Спаситель Александры беседовал с несколькими джентльменами, но его взгляд — уверенный, глубокий — явно следил за ней. Александра знала: она никогда не забудет, что почувствовала, оказавшись в его крепких, сильных руках. И в то же время со всей очевидностью понимала, что таилось за интересом, который герцог выказал к ее персоне.
Богатый аристократ не был связан узами брака, как и она сама — но Александра не принадлежала к его миру. Для герцога она была слишком старой и слишком бедной, а ее имя — чересчур сомнительным, скомпрометированным. Его интерес мог означать только одно. Догадка и потрясла, и встревожила Александру.
— Это Клервуд! — в благоговейном ужасе выдохнула Кори, не зная, чем объяснить его пристальное внимание.
— Я у него в долгу, — коротко бросила Александра. Она переглянулась с Оливией: средняя сестра, разумеется, поняла, что интерес герцога к какой то обедневшей мисс Болтон объяснялся отнюдь не благородными намерениями. И все же Александра не могла до конца разгадать причину его увлеченности, даже если та и скрывала самые постыдные желания. Почему он счел ее привлекательной? В этом огромном зале было так много красавиц… Александра терялась в догадках, когда неожиданно, краешком глаза заметила направлявшегося к ним отца.
Она замерла от ужаса. Эджмонт пошатывался. Она так горячо молилась, чтобы ситуация не ухудшилась, но, совершенно очевидно, ее молитвы не были услышаны. Оливия тоже заметила отца и, едва не задохнувшись в панике, бросила:
— Мы должны немедленно отсюда уехать!
Ничего на этом свете Александра не желала больше. Однако позорно бежать теперь, с длинными шлейфами платьев, то и дело путавшимися под ногами, было решительно невозможно — это оставило бы ужасное впечатление.
— Вы двое останетесь здесь, — распорядилась она. — Я отправлю отца домой и тут же вернусь к вам.
Оливия умоляюще взглянула на старшую сестру:
— Почему?
— Не думаю, что Денни заметил, как напился отец. И мы останемся здесь до тех пор, пока сквайр не соберется уезжать — мы ведь его гостьи.
Эджмонт качнулся к Александре и усмехнулся:
— Моя красавица дочь! Наслаждаешься вечером?
Схватив отца за руку, она затащила его в самый угол зала:
— Ты ведь обещал не пить!
— Я и не пил. Клянусь, Александра! Ни единой капли.
— От тебя омерзительно несет виски, и ты шатаешься, — упрекнула дочь. Ее лицо стало мертвенно бледным, но, главное, она была унижена и встревожена.
— Я не брал в рот ни капли виски, — нечленораздельно произнес отец. — Только немножко джина.
— И чем это лучше? — Александра твердо взяла Эджмонта под руку, но он все равно чуть не рухнул на нее. Покачнувшись под весом грузного отца, который Александра просто не в силах была удержать, она ударилась о стену и покраснела от стыда. — Отец, ты должен уехать. Ты не можешь оставаться здесь в таком состоянии.
— Еще слишком рано, чтобы уезжать, моя дорогая. В игровой комнате как раз раздают карты! — Он попытался оттолкнуть дочь и снова чуть не упал.
Александра поняла, что на них обращают внимание. Крепко сжав руку Эджмонта, она попыталась поставить его прямо. Отец обрел подобие равновесия и застыл на месте, опасно покачиваясь, — Александра не знала, сумеет ли когда нибудь простить ему этот позор.
— Ты хорошо проводишь время, не так ли? — ухмыльнувшись, спросил отец.
— Да, я великолепно провожу время, — резко бросила она, судорожно решая, можно ли постараться сразу, без лишней суеты, вытянуть его из комнаты. Вряд ли это получилось бы: Александра была недостаточно сильной для этой непростой задачи.
— Что ж, это хорошо. — Эджмонт неожиданно вырвался из ее рук и уже сам ударился о стену. — Упс!
Разъяренная, с пылающими от гнева щеками, Александра снова схватила руку отца и перебросила ее через свои плечи.
— Мы уезжаем, — объявила она, стараясь говорить как можно спокойнее, что в таком взбешенном состоянии было ох как непросто.
— Я не хочу уходить, — упирался отец. — Там карты!
Александра укоризненно взглянула на Эджмонта, и, когда он расплылся в пьяной улыбке, к ее глазам подступили слезы. И ради этого отец каждую ночь уезжает из дома? Его поведение разбивало дочери сердце. Больнее всего было осознавать то, что, будь мать жива, пагубное пристрастие Эджмонта к алкоголю никогда не вышло бы из под контроля.
— Вы позволите? — раздался вдруг рядом голос герцога Клервудского.
Александра так и застыла на месте. Она немного помедлила, пытаясь унести на себе половину веса отца, удержать его руку на своих плечах и смахнуть с глаз рассыпавшиеся в беспорядке волосы, и подняла взор…
На нее взглянули ярко синие глаза герцога. На его красивом лице не было ни тени презрения или снисходительности. Казалось, этот крепкий человек был высечен из камня, он выглядел прочным и стойким, как Гибралтарская скала.
Александра почувствовала, как сердце едва не взорвалось в груди.
— Прошу прощения?
— Разрешите мне немного вам помочь? — ослепительно улыбнулся Клервуд.
Против такой улыбки не смогла бы устоять ни одна женщина. Александра с трудом подавила в себе желание сбросить пьяного отца в сильные руки спасителя и разрыдаться. Вместо этого она лишь надежнее закинула руку отца себе на плечи, высоко вскинула голову и несколько раз моргнула, стараясь прогнать коварные слезы. Продемонстрировав свою решимость, Александра вдруг поняла, что не сможет вынести отца из комнаты и уж тем более вытащить его из дома. Но хуже всего было то, что Клервуд, самый сногсшибательный мужчина из всех, на кого она когда либо обращала внимание, был свидетелем ее унижения.
— Вы не сможете удержать на себе его вес, — мягко сказал герцог.
Он был прав. Александра в волнении облизнула губы: ей тут же пришло на ум, что этот жест ее спасителя — жест, который будет по настоящему благородным, даже героическим, — вызовет еще больше ненужного любопытства и толков.
— Вы правы.
