— Целкой? — Оливия притворилась, что не поняла.
— Девственницей, милочка. Стюарт — счастливчик!
Мэгги отошла, и Оливия направилась постоять около счастливчика на палубе. Фантастический багровый закат догорал над Лазурным берегом. Она тихо сказала ему:
— Бедной маме приходится жить в своем собственном мире. Мне кажется, она так несчастна!
— Потому что ты вышла за меня? — испуганно спросил он.
— Нет, дурачок! Не подтрунивай над серьезными вещами, Стюарт.
— Извини, милая.
— Потому что она вышла за моего отца и не родила ему сына, вот почему. Па всегда заставлял ее чувствовать себя виноватой. Я сама слышала, как он упрекал ее. Думаешь, Гарольд и Мэгги могут глубоко любить друг друга?
Стюарт ласково сжал ее руку.
— Я уверен, что они любят! Мэгги обожает своего старого повелителя, ты только посмотри, как она вокруг него суетится! Она молодчина — мы все так думаем. «Хочешь знать, во что превратится невеста, — погляди на ее мать», — говорила моя тетка, и я вижу, что мне нечего беспокоиться!
Оливия положила голову на лацкан его элегантного свадебного костюма, придавив гардению в петлице, и с удовольствием вздохнула. На фоне заходящего солнца ансамбль наемных музыкантов начал играть на палубе сентиментальную музыку, вполне подходящую для свадебной вечеринки.
— Потанцуем? — спросил Стюарт, наблюдая, как отблески света играют на ее лице, а губы повторяют слова песенки того времени, когда она была школьницей.
— Давай немножечко подвигаемся…
И они поплыли, обнявшись. Молоденькая дальняя родственница, проходя мимо, ткнула Оливию под ребра.
— Держу пари, что ты не могла дождаться сегодняшнего вечера! Он классный парень, Олли! Надеюсь, когда-нибудь найду себе такого же миллионера!
— Извини ее, ей всего тринадцать, — сказала Оливия. — Теперь ты понимаешь, почему я была против «маленьких подружек»? Они мне уже все вот как надоели!
Оливия посмотрела в его внимательные голубые глаза, и ей захотелось, чтобы этот вечер длился вечно, а ночь еще дольше.
— Мне тоже, но ведь они скоро уйдут, надеюсь?
«Они», свадебные гости с обеих сторон Атлантики, зарегистрировались в знаменитом бело-розовом отеле на Антибском мысу. Ее родители возвращались на свою виллу, папе надо было отоспаться с похмелья. А завтра будет следующий день медового месяца, и они со Стюартом окажутся в пути на греческие острова.
На палубе Винни Легран в своем наряде подружки невесты, библейски черном и пуритански белом, говорила с кем-то по мобильному телефону. Потом она взорвалась, как вулкан:
— Ты только представь себе, кто это, Стю!
В день своей свадьбы, рядом с очаровательной невестой, залитый лучами заходящего солнца, он казался совершенно беззаботным.
— Да кто бы это ни был, пошли его подальше! Я занят…
— Это Кашилогган! — прошипела Винни.
— Кто?!
— Кашилогган! Торговец оружием, миллиардер, недавно освобожденный из тюрьмы. Он хочет знать, почему «Маккензи, Торонто» не продало его мемуары, купленные всеми странами мира, в Израиль!
— Так объясни ему, Винни, тебя для этого и взяли на работу в Торонто.
Стюарт обладал редкостным умением без лишних слов спихивать на других свои неприятности. Она бы на его месте, подумала Оливия, засуетилась и поспешила выхватить у Винни телефон, чтобы поскорей все уладить. Как бы ей хотелось иметь такой талант — сохранять спокойствие, когда речь шла о больших деньгах. Даже на ее свадьбе, украдкой шепчась на палубе, другие важные «шишки» из числа Маккензи не отходили далеко от телефонов и факсов, чуя запах денег.
Винни схватила за руку Эштона Доура Кливера, который мучился морской болезнью, хотя в это время яхта стояла на якоре и никуда не двигалась.
— Эштон, мне нужен ваш официальный совет!..
— Только и всего? — спросил Стюарт, и они с Оливией рассмеялись.
Мэгги снова проплыла в своем кремово-розовом кружевном платье и картинной шляпке с искусственными шелковыми розами — больше похожая на невесту, чем сама Оливия.
— Дорогая, — сказала она Оливии, — уйдем с палубы — закатный свет тебя не красит. Ты вся какая- то розовато-лиловая — я тебе говорила, не надевай голубое! Но ты еще не такая розовая, как твой отец. Старый господин в подпитии становится вообще пурпурным, когда солнце заходит над его лысой головой.
— Ну, разве она не прелесть? — сказала Оливия мужу, и оба хихикнули. Семья — это была такая помеха, такая обуза!
Медовый месяц оказался для Оливии радостным опытом. Стюарт был терпелив, восхищался ее невинностью и под его уверенным руководством она превратилась в страстную, удовлетворенную женщину, которой и рождена была стать.
Нежный, страстный, веселый и возбуждающий, Стюарт превратил каждый день — и каждую ночь — медового месяца в замечательное воспоминание. Оливия была в восторге, что вышла за него — совершенного любовника, о котором всегда мечтала и которого подсознательно ждала.
ГЛАВА 8
Завершив четырехнедельный свадебный круиз по Эгейским островам, Оливия вернулась на рабочее место загорелой, отдохнувшей и бесконечно счастливой.
Бэрди Гу оставалась чужой в этом шикарном здании двадцать первого века с компьютерными экранами в кабинетах и незаполненными ящиками столов. Она плакалась Оливии: ее кофеварка безнадежно устарела в сравнении с канадскими автоматами на каждом углу, которые изрыгали не только кофе любой крепости, сладости и температуры, но также чай, какао, горячий шоколад, молочные коктейли и фруктовые соки. С этим она конкурировать не могла, теперь никто больше не желал отведать ее кофе из свежеподжаренных зерен!
Может быть, думала Оливия, это потому, что мисс Гу как следует кофе не фильтрует и впечатление такое, словно пьешь раствор вулканического пепла. Однако ей не хотелось задевать чувства Бэрди и она лишь спросила:
— А почему у вас рука перевязана?
— Обожглась, вот почему! — Бэрди стремительно развернулась и бросилась бежать, врезавшись в Броди Форрестера, коммерческого директора.
— Смотрите, куда идете, мистер Форрестер! Сюда никто не позволяет себе заходить без приглашения!
Самодовольный, как всегда, он игнорировал ее выпад.
— Я принес вам оттиски, которые вы хотели видеть, Оливия.
— Спасибо, Броди. Бэрди как раз принесла мне чашечку кофе; садитесь и присоединяйтесь, пока мы обсудим последние итоги продаж.
Тем временем Данкерс, затянутый в красивую новую форму службы безопасности, темно-зеленую с золотым шитьем, стоял за красивой новой приемной конторкой и вручал входящим, желающим посетить внутренние помещения корпорации «Маккензи», маленькие пластиковые пропуска.
Он продолжал воевать с другими охранниками фирмы, которым не нравилась его привычка сушить
