— Да, Тэнди, будь добра.
— Не знаю, что это со мной! — пробормотала Оливия, когда приступ потихоньку прошел.
— А я знаю. Вы беременны, вот что, — заявила Аннабел.
— Да нет, не может быть!
— Очень даже может. Я распознаю раннюю беременность, как только вижу ее. Принимать противозачаточные таблетки — все равно что произносить заклинания! Вы бездумно повторяете их снова и снова, а потом все летит за борт, смытое нахлынувшей похотью! Безопасность секса — в руце Божией, поверьте мне. Я это испытала много раз. Сначала похоть, потом презерватив. Поздравляю, Оливия, через семь месяцев вы станете матерью!
— Не говорите ничего Стюарту — пока не надо, может, это ложная тревога!
Аннабел собрала стопку грязных тарелок.
— Я не упомяну о вашей беременности даже ближайшей соседке!
Это сделала Тэнди. Она привела Стюарта из сада, ее рука крепко сжимала его запястье.
— Ты в порядке? — спросил он. — Тэнди сказала, то ты упала в обморок из-за бэби.
— О Господи, откуда у нее такая идея? Она, наверное, имела в виду Эми… — Оливия повернулась к «бэби» и мягко отняла у нее котенка. — Сейчас так жарко, Стюарт! Я немножко перегрелась, вот и все, так же как этот бедный котенок…
Перегретый и обсосанный котенок вылетел в сад, как только избавился от объятий Эми.
— Ты уверена, что все хорошо? — спросил Стюарт, внимательно взглянув на нее.
— Не беспокойся, милый. Я в полном порядке!
Он успокоился. Оливия была готова убить малышку Тэнди! Они со Стюартом присоединились к хозяевам во внутреннем дворике, имея повод для ухода в любой момент.
Когда они пришли домой — неправдоподобно рано, еще не было десяти, Стюарт сорвал с себя галстук, сбросил туфли и со вздохом облегчения плюхнулся на черную замшевую софу.
— Спасибо, милая, за невыносимый вечер. Если бы мы остались еще на минуту, я бы врезал этому Максу ван дер Кретину по морде. Что за самодовольная скотина!
— Я иду спать, — сказала Оливия. — Не забудь, ты договорился с ними насчет сельского праздника.
— Этот праздник хуже смерти… Я тоже иду спать, радость моя.
Он вскочил с софы, и Оливия вдруг вспомнила, сколько они провели на ней счастливых часов. Приложенного усилия хватило ему только на то, чтобы достать виски с содовой, потом он снова плюхнулся обратно перед телевизором.
— Кстати, — надо бы мне сказать раньше, — завтра к ланчу приедет Эштон.
— Зачем?
— Чтобы разобраться в наших текущих юридических проблемах.
— Юридические проблемы позади… Мы ведь уже купили имение. Ему следовало разобраться в земельной регистратуре до того. Эштон — зеленый новичок насчет проблем выгребной ямы или охоты на туристов, выбирающих маршрут через наши владения. Дай ему только переделать юридическую работу — и на этот раз как следует!
— Да, мэм! — Стюарт отсалютовал ее откровенности. — Я не понимал, что женился на мегере… простите, на педантке! — поправился он, когда она швырнула в него подушкой.
Оливия пошла в постель. Теперь надо думать, что приготовить к воскресному ланчу, чаю и обеду, да как следует! Хорошо бы Стюарт сказал ей пораньше… Она-то надеялась провести тихое воскресенье вдвоем с мужем, пожевывая тосты с сыром и читая воскресные газеты в двуспальной кровати с четырьмя столбиками по углам.
Эта единственная стоящая вещь из обстановки поместья была слишком велика, чтобы вытаскивать ее из хозяйской спальни, поэтому и осталась. Символ их супружеской жизни — тогда как черная замшевая софа Стюарта представляла его холостую жизнь, — она пережила и смерть старого генерала, и продажу имения. Впрочем, возраст не сказывался на ее удобстве — матрац-то был новенький.
Было бы ужасно стыдно порубить такую величественную «символическую» кровать на дрова. Но… она, пожалуй, может так поступить, подумала Оливия, если надежды на мирное решение «дровяного пути» Теодора Гривза и его туристов не сбудутся. В этом случае она задаст перцу тому, кто напросился на завтрашний ланч!
Его Оливия решила устроить попроще — на свежем воздухе и с использованием доморощенных овощей, которыми снабдила ее Аннабел.
Жизнь в поместье Мидхэрст оказалась чем-то вроде саги, которую она сама ни за что не смогла бы написать, разве что издать по чьему-нибудь заказу! Оливия зевнула, со вздохом блаженства нырнула в генеральскую кровать с четырьмя столбиками и быстро заснула, пока хозяин поместья допивал вечерний стакан виски на замшевой софе внизу.
ГЛАВА 12
Началась новая рабочая неделя. В понедельник Оливия почувствовала, что теперь ее очередь, образно говоря, ездить первым классом. Стюарт слишком долго пользовался бывшим отцовским «даймлером», без сомнения считая себя вправе на это после того, как она сама, сокращая семейный бюджет, настояла, чтобы они избавились от «роллс-ройса» с шофером фирмы «Маккензи».
Дорогой, любимый муж предложил ей пока оставаться дома, чтобы разобраться в домашних проблемах. Оливия не могла сдержать возмущения. Она покинула его крепко спящим в их двуспальной кровати, в то время как Кливер занимал замшевую софу, укрывшись пуховым одеялом. Эштон и Стюарт до рассвета пили, болтали и играли в шахматы. Она надеялась, что к ее возвращению этот «друг с четвертого курса» уберется восвояси.
Бэрди выругала ее за помятый вид.
— Ты выглядишь ужасно!
— Я и чувствую себя ужасно.
— Совсем не умеешь отдыхать, — сказала Бэрди и добавила ради Оливии: — Никто из оставшихся здесь так тяжело не приживался, как Данкерс и я. Рада, что ты вернулась, Оливия.
— Да я была здесь в прошлую среду!
— А кажется, будто вечность прошла. С тех пор многое случилось.
— Да уж, у меня тоже! Знаешь, у нас ночевал американский юрист, друг мужа. Так они игнорировали проблему с правом общественного прохода через наши владения, а говорили в основном о том, как бы приобрести титул, чтобы нас со Стюартом называли «барон» и «баронесса»!
— Это серьезно?! — Бэрди не удержалась от возгласа неподдельного удивления.
— За 30 тысяч фунтов, Бэрди! Неужели можно так тратить с трудом заработанные деньги?
— Для твоего мужа это всего лишь карманные деньги! Я была бы на твоем месте очень счастлива… — Бэрди сегодня казалась совсем унылой.
— Если он не уберется из нашего дома до моего возвращения — я имею в виду Э.Д. Кливера, — я дам ему еще кое-какие бумаги на имя Стюарта. Заявление о разводе! Не желаю быть посторонней в собственном доме, не говоря уже об этих проклятых туристах!
— Ну, ты так не думаешь!
Бэрди, хромая, пошла было из кабинета, но была остановлена на пороге вопросом Оливии:
— Что с ногой, Бэрди?
— Свалилась с лестницы, упала с последней ступеньки, когда выходила во двор развесить белье. Потянула мышцу и все, так что нечего на меня пялиться!
Она исчезла, а Оливия улыбнулась про себя. Бэрди порой нравилось преувеличивать мучения, которые она испытывала, работая среди толпы Маккензи…
Потом случилось еще очень многое, а кое-что важное не случилось. Оливия взяла у местного химика
