— Да, — сказала Оливия, — стыдно, не правда ли?
Она убрала свои бумаги в кейс. Ей совершенно не хотелось вступать в политическую дискуссию о Южной Африке с Максом ван дер Кроотом, чей акцент становился все заметнее по мере того, как он возбуждался.
— Это еще не наша озтановка! — Макс выглянул в окно. — Нам еще долго ехать!
— Я как хорошая разведчица, Макс, люблю быть всегда наготове!
Оливия простояла оставшееся время в коридоре, подальше от Макса с его тайным плотоядством, готовая выпрыгнуть из поезда сразу по прибытии на станцию Мидхэрст.
— Похоже, пока меня не было, много воды утекло! — Стюарт зевнул и поднял руки к потолку, намекая, что пропускающий воду брезент все еще занимает свое место над черной софой. Оливия не захотела принять этот намек.
— Если ты считаешь ужин с викарием и его женой в субботу событием, то так оно и есть. Эйдриан написал книгу о Мидхэрстском приходе и просил меня как-нибудь прочесть рукопись — только для того, чтобы знать мнение профессионального издателя. Теодор Гривз предложил мне то же самое, только его темой были тропики. Я чувствую, что большая толпа на сельском празднике, которой так хвастался Эйдриан, собралась в основном поглазеть на меня: как, мол, она выглядит, жена миллионера? Своеобразная разновидность похода в зоопарк. Думаю, что весь Мидхэрст немножко спятил! Может быть, во всем виноваты свежие овощи, которые они потребляют в громадном количестве? Впрочем, Пэтси и Эйдриан предлагали к ужину вместе с цветной капустой и холодное мясо.
— Мне померещилось, или у тебя в голосе действительно прозвучала нотка недовольства сельской жизнью, любовь моя?
— Нет, она мне нравится. Я сама виновата. Меня бесит, когда со мной обходятся, будто я — посмертная маска египетского фараона или что-нибудь в том же роде. Эти люди видят на моем месте тебя — Мистера Миллионера Маккензи. Только ты ведь порхаешь, как бабочка, нынче здесь, завтра там!
— Извини, милая, но дела требуют!
— Дражайший муженек, а мы можем позаботиться о медицинских счетах Бэрди? Только потихоньку, чтобы не смущать ее? — сменила Оливия тему.
— Что ты от меня хочешь — выписать невидимый чек? Разумеется, мы оплатим ее счета, и никаких вопросов. Ее дело — воспринимать это как милосердие или нет.
— Так я тебе о том и говорю!
— Тогда ты должна ввести в игру все свои резервы дипломатичности, такта и убедительности. Ты можешь это сделать.
Вот, опять он свалил ответственность на другого. Ах, как это у него хорошо получается!
— Боже, как я по тебе соскучился! Поди сюда и обними меня, прежде чем принесешь мне тапочки.
Он протянул руки.
— Погоди, мне надо кое о чем еще сказать.
— Если это насчет Тэдди Гривза, Э.Д. Кливера или прав на проход туристов, мистера Рэппса и выгребной ямы — не стоит, все уже улажено.
— Как ты думаешь, мистер Рэппс сможет немного привести в порядок маленький старый коттедж внизу, в зарослях?
— Зачем?
— Эрнст собирается жениться и хочет иметь побольше места для семьи.
— Нет проблем.
— А как думаешь, мы сможем записаться в ясли?
— Смею сказать… Погоди, это тоже для них, что ли?
— Нет, это для нас.
— Для нас?!
— Вот именно!
— А я тут при чем?
— Я беременна!
— Вот так сюрприз! Ты уверена?
— Абсолютно. Утренняя тошнота, головокружения, обморок среди могил и, наконец, мнение доктора Гаррета. Я уверена.
— Милая, это великая новость… — Стюарт не совсем понимал, как надо воспринимать такую великую новость после утомительного перелета. — Мы когда-нибудь обсуждали это важнейшее событие в нашей жизни? — неуверенно спросил он, сдвинув брови.
— Да нет, пожалуй. Похоть опередила обсуждения.
— Моя или твоя?
— Наша.
После долгого молчания мужа Оливия продолжила тему:
— Я знаю, ты думаешь о долговременных обязательствах перед «Лэмпзаузом» и «Маккензи», о том, во сколько обошелся нам этот дом, и считаешь, что я нарочно затеяла это, но уверяю тебя, что нет! Материнство — такой же сюрприз для меня, как и для тебя — отцовство. Я очень-очень тщательно принимала маленькие беленькие таблетки каждый вечер — или, по крайней мере, рано утром, если вечером забывала. Но теперь, когда это случилось, я чувствую, что так было суждено, и очень счастлива. Хорошо или плохо — но это наш ребенок, Стюарт!
Он подошел и обнял ее, она уютно поджала ноги в своем любимом кресле, спасенном ею при разборке генеральского наследия.
— Я тоже счастлив. Или ты в этом сомневаешься? Просто я не знаю, что еще сказать, потому что… потому что я еще никогда не был отцом!
Она крепко обняла его.
— А не пойти ли нам пропустить по кружечке в старом кабачке, да заодно отведать бифштекса и мясного пирога?
Она пыталась произнести это натурально по-кентски, но у нее не получилось.
— А не пойти ли нам в постельку, чтобы поговорить с духом старого генерала и спросить его совета насчет рождения нового поколения? — Он зевнул. — Я страдаю от смены часовых поясов, дорогая, и мне нужно немного нежной ласки!
— Пошли! — охотно согласилась она, отталкивая его ищущие руки. — Марш под душ, а я пока приготовлю ужин.
Он поцеловал ее, сорвал душивший его галстук и сказал:
— Сырное суфле?
— Сейчас будет!
Когда Оливия принесла поднос с ужином на двоих, она застала Стюарта распростертым на двуспальной кровати: он крепко спал, успев сбросить лишь один ботинок. Она нежно посмотрела на мужа, прикрыла его пледом, не разбирая постель, на которой он лежал, и съела суфле сама.
На следующий день Стюарт чувствовал себя значительно лучше, хотя все еще страдал от разницы во времени. Они поехали в офис вместе на «феррари», в то время как «даймлер» был поставлен в гараж на профилактику. У Стюарта в то утро была встреча, но к половине седьмого он обещал зайти к ней в кабинет, чтобы вместе вернуться домой. Оливия позвонила миссис Даннимотт и попросила оставить еду на троих в духовке.
Миссис Даннимотт сказала:
— Видела вас по местному телевидению, Оливия, вы выглядели как картинка. Платье, прелестная шляпка — настоящая хозяйка поместья, вот что я скажу, дорогая!
— Спасибо, миссис Даннимотт. — Конечно, та видела Оливию и во плоти, но телевидение было важнее, оно придавало ей «звездный статус».
— Надеюсь, вы не повредились, упав в церкви, дорогая?
