Оливия потихоньку застонала: ага, значит, телевизионщики ухитрились запечатлеть для потомства ее обморок. Какое безобразие!
— Нет, я всего лишь поскользнулась — ужасно глупо! — не привыкла к таким высоким каблукам.
— Ну, тогда все в порядке, дорогая. А правда, Эйдриан здорово выполнил свой спуск с колокольни? Для викария он несколько неосторожен, но мне вообще-то больше нравится, когда они современные и раскованные, больше заняты с молодежью прихода. Как вы считаете, дорогая?
— О да, миссис Даннимотт! — Оливии хотелось бы знать, долго ли еще будет продолжаться эта болтовня! — Надеюсь, что в буфете хватит припасов на сегодня, я не ходила в магазины…
— Не беспокойтесь, дорогая, я схожу сама. Насчет домоводства можете быть спокойны. Я оставила вам, муженьку и гостю мясо и запеканку с красным вином.
— Спасибо, миссис Даннимотт, вы настоящее сокровище.
— Да что вы, дорогая. Я делала то же самое для старого генерала — только он никогда не давал денег на хозяйство. Ну, пока. В этот уикэнд хорошенько отдохните!
Оливия заехала в Финсбюри-парк, чтобы подобрать Бэрди.
— Вот так так! — вскричала Бэрди, впервые оказавшись в спортивном автомобиле. — Немножко маловат, не правда ли?
— Мне очень жаль, Бэрди, но сегодня «даймлер» на обслуживании.
— Тебе не следовало заниматься мною, Оливия, когда надо управлять бизнесом. Кто должен наблюдать за делами, как не мы с тобой?
— Не беспокойся, я решила делать то, что делает Стюарт с таким блеском.
— Что, лететь в Кент на «Конкорде»?
— Это было бы здорово, но я имею в виду — сваливать свою работу на других. И если хорошо оплачиваемые служащие не сделают эту работу, я им морды набью!
— Надеюсь, это сработает, — с сомнением сказала Бэрди.
Когда они явились в глазную клинику, она попросила Оливию не ждать ее.
— Я уже жду, — подчеркнуто спокойно сказала Оливия. — У меня еще семь месяцев до рождения ребенка, и я потрачу из них столько времени, сколько понадобится, чтобы тебя вразумить. Я ведь знаю, стоит мне отвернуться, ты тут же смоешься!
— Разве я способна на такое?
— Еще как!
— Мне неудобно, что вы платите за меня этому глазнику.
— Пусть будет неудобно! Хуже, если из-за отсутствия лечения ты перестанешь видеть у себя под носом. Новые очки мало что изменят, насколько я понимаю. Зрение — один из драгоценнейших даров природы, Сибилла Бэрди Гу, так что за ним надо следить!
Это заставило мисс Гу задуматься.
Ровно в одиннадцать тридцать вышла медсестра и пригласила Бэрди, которая бросила через плечо:
— Поразительно, как все меняется, когда платишь деньги, — не надо сидеть в очереди и дожидаться приема!
Она поспешила за сиделкой, а Оливия взяла журнал, чтобы скоротать время. Через двадцать минут Бэрди вернулась, и Оливия отложила его.
— Что он сказал?
— Да немного. Он долго пялился мне в глаза, словно влюбился или что-то в этом роде, а потом велел сестре закапать какие-то капли.
— Что он сказал, Бэрди? — настойчиво спросила Оливия.
— Он хочет сначала сделать несколько анализов, прежде чем брать на себя обязательства. Считает, что мне надо лечь в клинику на несколько дней, на следующей неделе. Я не могу себе позволить валяться на больничной койке, пока доктор Глазнюк соображает, что у меня с гляделками.
— Можешь, можешь…
— Я не могу себе этого позволить, Оливия! — огрызнулась Бэрди.
— Я могу, так что заткнись. Пойду сама перекинусь словом с ним, ты безнадежна.
Она спросила сестру, можно ли переговорить с доктором Брэйнтри. Та ушла и вернулась с улыбкой:
— У него есть пять минут.
Оливия зашла к глазному врачу. Он спросил у нее, кем ей приходится мисс Гу, как будто это имело значение!
— Она моя крестная мать и я плачу за ее лечение. Она ведь страдает глаукомой?
— Боюсь, что да.
— О!.. — Оливия запнулась. — Но не закупорка слезного канала?
— Почему вы так думаете?
— Я почитала медицинскую литературу о глазных болезнях. Закупорка слезного канала — меньшее из зол, вот я на это и надеялась. Глаукома — это серьезно, не так ли?
— Так, но могло быть и хуже. — Он встал с кресла, подошел к дисплею и нажал кнопку. Перед ней предстало огромное глазное яблоко, испещренное красными и синими линиями. — У мисс Гу — ранняя стадия хронической глаукомы, в противоположность острой глаукоме. Острая глаукома — это тяжелое заболевание, сопровождаемое сильными болями, но мы не будем вдаваться в подробности, ибо это не ее случай. Хроническая глаукома обычно возникает у людей после сорока, когда трабекулярная сетка — фильтрующая ткань на границе глаза — закупоривается и дренаж замедляется. Такое состояние не лечится, но внутриглазным давлением, предрасполагающим к слепоте, можно управлять.
— Как? — спросила Оливия.
— Обычно путем лекарственной терапии. Лазерное вмешательство в трабекулярную сетку часто улучшает положение, но обычно только на время. Хирургия, при которой проделывают искусственные каналы оттока жидкости, дает более длительное облегчение. Во время этой операции можно прорезать и крохотные окошечки в радужной оболочке.
— Вы имеете в виду, ей надо оперировать оба глаза?
Он выключил экран и снова сел.
— На этой стадии обследования я не могу сказать, что будет полезнее всего для мисс Гу, вот почему я хочу, чтобы она легла к нам в клинику, как только освободится место. Чем раньше мы начнем, тем лучше будет прогноз. Пока что я бы хотел, чтобы она продолжала принимать глазные капли и воздержалась от любого напряжения глаз, будь то даже чтение Библии или работа на компьютере, — Оливии понравилось, что он проявил чувство юмора. — Она сказала, что ее работа включает операции с компьютером, — продолжал врач.
— Да, она мой личный помощник — причем бесценный!
— В таком случае предлагаю вам найти замену вашей крестной матери, миссис Маккензи, пока ее состояние не улучшится.
Снова было сказано это слово — состояние. Врач проводил Оливию до двери кабинета.
— Мы вовремя уловили болезнь, и на том спасибо. Не беспокойтесь за свою крестную, миссис Маккензи, лечение ей скоро поможет.
Бэрди это мало утешит, подумала Оливия. Она вручила ему свою визитную карточку.
— Крестная мать в ближайшие дни побудет у меня. Со мной можно в любой момент связаться в офисе, дома или по мобильному телефону.
— Медсестра позвонит в течение нескольких дней, так что пусть мисс Гу держит наготове чемоданчик для больницы. Всего доброго, миссис Маккензи.
— Спасибо, до свидания! — И Оливия ушла. — Домой, Бэрди, — сказала она в приемной, направляясь к выходу.
— Мне разве не надо вернуться в офис вместе с тобой?
— Нет, нет. Домой. Для тебя — ни чтения, ни письма, ни компьютера, девушка! Телевизор — тоже нельзя, в общем, никакого напряжения глаз, и не дразни меня, понятно?
