снаряды, не останавливаясь ни на секунду. Мы попрощались с водителем и спрыгнули на землю.
Не успел я подумать к кому бы обратиться, к нам уже бежали военные:
— Стой вы, кто?
Мы показали удостоверения, командировочные предписания.
— Журналисты? Ни хуя себе! А как вы тут оказались? С колонной? Ну, бля хитрецы. Сюда же запрещено приезжать.
Нас куда-то повели. Я стал размышлять над словом «хитрецы». Хорошо это или плохо в данной ситуации? Ангелы что-то тоже помалкивали или не хотели со мной разговаривать. Вскоре мы очутились на аэродроме Северный. Нас передали какому-то генерал-лейтенанту. Он был вдрызг пьян. Его лицо сияло пурпурно-красным от мороза и алкоголя. Генерал проверил наши документы и судя по всему сразу же нам поверил:
— Так значит, хотите смерти в лицо посмотреть? Ну, бля, я вам с удовольствием покажу, — его голос звучал с каким-то надрывом.
Он схватил рацию и начал кого-то вызывать. Потом обернулся к нам.
— Отойдите пока к стене.
— Это зачем? — спросил я, — Расстреливать что ли будете?
Шутка ему понравилась.
— Ребята, — захохотал генерал, — Когда мы решим вас расстрелять, торжественно обещаю, что вы узнаете об этом первыми.
Мы встали под стеной. К нам стали подходить военные. То что они офицеры, я мог заметить только по следам от звездочек на погонах. На этой войне снайпера выбивали их в первую очередь. Весть о нашем появлении похоже облетела все позиции.
— Вы правда журналисты? — спрашивали офицеры. Мы кивали.
— А в Москве, бля, знают, что здесь происходит? Знают, бля?! — тон вопросов меня насторожил. Я понял, что дела идут не блестяще. Но отвечать за просчеты так сказать официальной Москвы мне не хотелось.
— Мы приехали как раз для того, чтобы об этом написать, — ответил я.
— Ну напишете, вам ептать голову за это оторвут! Или не напечатают ни хрена, понял?
— Это почему?
— Потому что здесь массовое убийство, бля, происходит! Здесь людей, блядь, пачками кладут. Ты в городе был?
— Мы только приехали.
— Оставатесь, я вас бля по всем местам проведу, вы охуеете, что здесь твориться и своим уебкам в Москве расскажешь потом! — в общем благие пожелания сыпались на нас ос всех сторон. Наверное, офицеры были благодарны судьбе, что здесь оказался хоть кто-то из этой ненавистной всем Москвы. Кто-то показал на курившего в сторонке капитана: — Вон у него, бля, спроси. От его подразделения вообще ни хуя не осталось.
Капитан подошел к нам и с ходу начал говорить обращаясь не к нам, а куда-то в пустоту:
— Когда нас расхуячили, меня сильно добануло. Я встал на карачки, а дальше — ну никак. Пополз на четырех костях вдоль улицы. Кругом одни трупы. Столько убитых я никогда не видел. Кругом стрельба еще. Хер поймешь кто-где и кто в кого стреляет? Смотрю: подъезд. Я туда. К стене прислонился, достал сигарету, а настроение такое похуистическое. Думаю: да пошли вы все на хуй! Это что, война? Закурил, сижу, смотрю в потолок. Дверь хлопнула. Забежал солдатик какой-то сел рядом и тоже сидит. Курим вместе. Потом еще, еще прибегали. Все молча садятся рядом. Мне по хуй. Я в поток смотрю, как в прострации какой. Ну сидим так час-другой, потом чувствую что на меня все смотрят. Я огляделся, а солдатики так молча вперились в меня и молчат. Потом один говорит:
— Слушайте вы офицер, знаете что нам делать, командуйте, мы готовы.
Меня, бля, как током пронзило. Прикинь, от этого вопроса в себя сразу пришел! Вывел их из окружения. Причем, как было нас пятнадцать, всех вывел, без единой царапины.
Нас позвал генерал. Мы попрощались с капитаном и отошли.
— Ща за вами приедут, — сказал генерал.
— Кто?! — не понял я.
— Смерти в глаза вы хотели посмотреть? — спросил он с нажимом. Видимо ему это «смерти в глаза» — очень нравилось. Я уже пожалел, что все генералы умеют читать. Вычитал где-то это выражение и теперь давит на всех.
— Ну и кто едет? — спросил я.
— Приедет щас, посмотришь.
— Смерти в глаза? — переспросил я.
— Вот именно, подтвердил он.
Из темноты вынырнула БМП. Водила на полном ходу вдарил на тормоза и машину юзом понесло к нам. Остановилась она в полуметре от нас. Мы уже хотели разбегаться. Трюк довольно рискованный. Но видимо экипаж знал, что делает. БМП ровненько развернуло к нашей группе бочком. Откинулся башенный люк и выскочил молодой офицер в шлемофоне. У меня отвисла челюсть. Этот парень как две капли воды был похож на моего погибшего брата. И, как оказалось, даже звали его также. Ночь, снег, огни прожекторов, канонада, зарево и встретить своего погибшего брата на войне — у меня голова пошла кругом от этой мистики.
— Сергей, — представился офицер, — Это вам надо смерти в глаза посмотреть? — сказал он со смешком. Видимо не только нас генерал доставал этим выражением.
— Кравченко, бля! — накинулся на него генерал, — Какого хера ты по взлетной полосе гоняешь?
— Так путь короче, товарищ генерал.
— А самолеты? Врежешься!
— Никак нет! Внимательно смотрим по сторонам.
— Я те дам, бля, по сторонам! Они сверху летают. Забирай вон журналистов.
— Полезайте, — сказал нам Сергей, — Я пока с генералом еще потолкую.
Мы вскочили на броню. Кругом уже стояла непроглядная ночь. Ветер прошивал наши тулупы насквозь. Хотелось поскорее в тепло. Чего-нибудь выпить и закусить.
— Вы че, там наверху делаете? — вернулся Сергей, — Внутрь полезайте.
Вообще внутри боевых машин мне никогда не нравилось ездить. В бронетехнику, как известно, обычно стреляют из гранатомета. И если попадают, то тем, кто в десанте остается только молится. Но мы все же полезли внутрь. Сергей спросил: умеем ли мы открывать люк десанта? Мы честно признались, что не уверены. Он показал и добавил: — На всякий случай, нам еще в одно место надо заехать, встретить кое- кого.
— Куда это? — спросил я. Но дверь десанта захлопнулась, мы оказались в полной темноте. Машина тронулась.
Я человек уравновешенный, но мне это уже начинало надоедать. Один, понимаешь все со своей «смертью в глаза», второй — чего-то тоже темнит.
Я уже так вымотался за день, что ни на что не хотелось реагировать. Хорошо думалось только об одном — поскорее добраться до места где можно обогреться, выпить и пожрать.
БМП неслась куда-то изо всех сил. Скакала на ухабах. Закладывала виражи. Ее носило по дороге, то влево, то вправо. Словно самолет выполнял противоракетный маневр. Я нашел в темноте какую-то лямку и держался чтобы не свалиться на пол. В темноте противно звякала об стену подвешенная к потолку солдатская каска. Дзинь-дзинь. Дзинь-дзинь-дзинь. Меня это достало в конец! Я решил уже лезть вперед в этой кромешной тьме, найти ее и снять.
Быть тупым, это значит обладать одним из элементов человеческого счастья. Тупой человек воспринимает ужасные события не напрямую, а с некоторым опозданием. У организма есть время перестроиться, приготовиться к сюрпризам и избежать инфаркта. Когда я уже собрался на поиски, то до меня неожиданно дошло, что каска, как-то необычно звякает, то есть ее звяканья никак не совпадают с
