— Кого-нибудь поранило? — спросил Арт.
— Женщину одну — мимо проходила. В нее, видно, попало. Не знаю, я только шум слышал.
Арт пробился поближе и увидел кучу мусора, а посреди всей этой помойки — обломки прозрачной сферической оболочки. Полицейский записывал то, что ему рассказывал пожилой господин с тростью.
Сойдя с тротуара, Арт прошел мимо «Скорой» и стал удаляться от толпы. На углу перед ним выехала полицейская машина, в глаза ударил свет.
— Документы предъяви, парень, — сказал коп.
Арт стал рыться в бумажнике. Два копа вышли из машины и направились к нему.
— Почему после одиннадцати на улице? Ты что, не знаешь про комендантский час?
— Я вышел письмо в ящик бросить, — сказал он.
— Покажи письмо.
— Я уже опустил его.
Он все возился с бумажником, потянулся было к внутреннему карману куртки — проверить, не там ли у него лежат личные документы, но тут один из копов схватил его за руку. Другой толкнул к стене.
— Что тебе известно про эту дрянь с крыши? — спросил первый коп.
— Про какую дрянь?
— Которую с крыши гостиницы сбросили. Ты был наверху?
— Нет, — сказал он, его голос прозвучал как-то тонко и слабо. — Я просто мимо шел… — Он показал туда, откуда пришел. — Я письмо вышел в почтовый ящик опустить…
— Почтовый ящик вон там.
— Я знаю, — сказал Арт. — Я туда его и бросил.
Еще один коп привел троих парней. Все они были напуганы до дрожи.
— Эти за гостиницей торчали.
Он пихнул их, и они подались вперед, чуть не упав.
— Через черный ход, наверно, выскочили, — сказал один из копов.
— Забирай, — сказал другой, отъезжая.
Рация в полицейской машине у тротуара громко вызывала кого-то, выкрикивала какие-то номера.
— Комендантский час нарушили — бери их пока на этом основании, а там расколются.
Вместе с другими ребятами Арта оттащили от стены и запихнули в машину. Пока выруливали на проезжую часть, он смотрел, как полицейские хватают все новых парней. К кварталу подъехало еще несколько автомобилей полиции. «Если бы не это письмо…» — подумал он.
— Честно, — говорил один из парней, негр, — мы ничего про это не знаем. Просто шли мимо. В драйв-ин шли, понимаете?
Никто из копов не отвечал.
Арт смотрел в окно и держал в руке свой бумажник и документы. Копы даже не взглянули на них, в спешке погрузив его в свою машину. Интересно, они вообще будут проверять документы, спросят, как его зовут, или им вообще нет до этого никакого дела?
21
За выходные краску с мебели и стен квартиры Джима Брискина удалось отскрести. После уборки квартира приобрела прежний вид. Патриция спрятала мольберт, кисти и краски в шкаф, и ни он, ни она больше не говорили о том, что произошло. Он предоставил ей возможность почти все почистить, вымыть и оттереть самой. Сидя на полу в джинсах, хлопковой рубашке, с убранными в тюрбан волосами, Пэт трудилась, вооружившись мылом, водой, ведром и большой щеткой. Она, по-видимому, была не против. На это у них ушел весь день в субботу и воскресенье, а в воскресный вечер они пригласили в гости Фрэнка Хаббла. Втроем они пили вино и разговаривали.
— Что у тебя с рукой? — спросил Хаббл.
— Порезалась, — ответила Пэт, пряча руку.
— Печатать сможешь? — спросил он.
— Попробую.
Хаббл поинтересовался:
— Вы снова поженились?
— Еще не совсем, — сказал Джим. — Сдаем кровь на анализ. Через несколько дней получим разрешение и тогда поженимся. Не горит.
— На работу завтра выходишь?
— Да, — сказала Пэт. — В понедельник.
— А ты? — спросил он у Джима.
— Я вернусь, — ответил Джим. — В конце месяца.
— А если тебе дадут читать рекламу Полоумного Люка?
— Буду читать.
— Почему?
— Потому что хочу остаться в эфире.
Пэт, сидевшая рядом с ним, заерзала. Она подтянула ноги и подобрала их под себя.
— Джим хочет увеличить время «Клуба 17», — сказала она, — чтобы он по вечерам шел. Собирается вернуть его в восемь и продолжать до конца вещания.
— Если получится, — добавил Джим. — Если Хейнз согласится.
— Будешь много рок-н-ролла крутить? — спросил Хаббл. — Сети начинают давить — видел последний список запрещенных дисков? В основном это малые фирмы грамзаписи, негритянская и блюзовая музыка. Мне тут показали пресс-релиз Би-би-си: они уверяют, что у них нет списка запрещенных записей, есть просто список музыки, которую они не передают.
— Музыки ограниченного пользования, — сказал Джим.
— Да, это у них список произведений ограниченного пользования. Ты поосторожнее с этим. Тебе же старушки будут писать. Держись лучше привычных оркестров и мелодий.
— Гая Ломбардо[66]? — сказал Джим.
Хаббл рассмеялся:
— Почему бы и нет? Многим нравится такая сентиментальная музыка: возьми хотя бы Либераче[67]. Это увеличивает аудиторию. Рок-н-ролл выходит из моды. Пресли уже выдал публике все, что мог — через полгода о нем и не вспомнят.
Джим встал и подошел к проигрывателю. Закончилась долгоиграющая пластинка Бесси Смит[68]. Он перевернул диск. Старушки, подумал он, те же самые старушки, которые поддерживали его программу классической музыки. Будут писать. Первыми начнут давить.
В дверь позвонили.
— Кто это? — удивилась Пэт. — Ты звал кого-то еще?
Она все еще была в джинсах и хлопковой рубашке.
Джим открыл дверь. В коридоре появились двое — Ферд Хайнке и Джо Мантила.
— Здрасьте, мистер Брискин, — сказал Ферд. — Арта Эмманьюэла в полицию забрали.
— Что?
Слова Ферда показались ему бессмысленными, он пытался понять, что они значат.
Ферд объяснил:
— Гриммельмана взяли — вы его не знаете, а потом схватили Арта — из-за того, что кто-то с крыши гостиницы на Филлмор-стрит кучу дерьма сбросил, типа это Организация все устроила.
— Типа банда, — сказал Джо Мантила. — Но мы про этот мусор с крыши ничего не знаем.
— На каком основании они его задержали? — спросил Джим.
— Не знаю, — сказал Ферд. — Там Рейчел, пытается увидеться с ним. Они говорят, что он несовершеннолетний, что за ним родители должны прийти. А родителям наплевать. Так что он в отделе по делам несовершеннолетних, или как оно там. А под ее залог его не отпускают — она ведь тоже
