повзрослею и не смогу править сама, я признаю принца Саймона регентом и протектором королевства и призываю всех вас подчиняться ему.
- Я не услышал ни слова о народном правительстве, демократии или конституции, - заметил Траск. - И вы сказали 'править', а не 'царствовать'.
- Верно, - сознался самозваный принц-протектор. - В демократии есть что-то дурное. Иначе ее не смогли бы победить такие люди, как Маканн, нападая на нее изнутри. Мне не кажется, что она совсем не может действовать, но, как говорят инженеры, 'проект недоработан'. На сломанной машине опасно ездить, пока поломку не нашли и не устранили.
- Надеюсь, вам не кажется, что феодализм по-клинковски лишен недоделок? - Лукас привел пару примеров и процитировал фразу Харкамана о варварстве, идущем сверху вниз, а не снизу вверх.
- Может быть, - добавил он, - в самом понятии правительства есть что-то, не способное работать. До тех пор пока Homo sapiens terra остается диким зверем - каким он был и будет, пока через миллион лет не превратится во что-то иное, - стабильное правительство, полагаю, останется квадратурой круга политологии, как было невозможным превращение элементов, пока его пытались осуществить химическими методами.
- Тогда будем жить, как сможем, и надеяться, что в следующий раз получится лучше, - ответил Бентрик.
На телескопических экранах рос Малвертон. Флотский космопорт, где Лукас приземлялся два года назад, лежал в руинах, засыпанный обломками разбомбленных на земле кораблей и опаленный термоядерным огнем. В самом городе - в воздухе, на земле, на крышах домов - шли бои. Видимо, их вели независимые викинги. Королевский дворец, еще не взятый, стоял в центре одного из водоворотиков, на которые распалась наземная битва.
Пэйтрик Морланд отправился с первой волной десантников с 'Немезиды'. Гильгамешец, как и положено грузовозу, имел большие грузовые люки. Теперь из них посыпались машины - от десантных катеров и стофутовых воздушных лодок до воздушной кавалерии. Потом первые машины коснулись земли, обстрел с воздуха прекратился, и десантники, то и дело отстреливаясь, начали расходиться по периметру.
Траск и Бентрик уже надевали боевые скафандры, когда в оружейную зашел двенадцатилетний граф Равари и принялся подбирать себе шлем по размеру.
- Никуда ты не пойдешь, - начал его отец. - Не хватало мне еще за тебя волноваться...
Это был неверный подход.
- Граф, - перебил Лукас, - вам придется остаться на борту. Как только положение стабилизируется, принцесса Мирна спустится на землю, и вы будете ее лично сопровождать. И не думайте, что вас затирают. Она кронпринцесса и через несколько лет станет королевой, если уже не стала. Это будет отправная точка вашей военной карьеры. Во всем флоте не найдется офицера, который бы не позавидовал вам.
- Вы правильно с ним обошлись, Лукас, - заметил Бентрик, когда мальчик ушел, страшно гордый возложенной на него ответственностью.
- Я сказал ему чистую правду, - ответил Траск и секунду помолчал, ошарашенный пришедшей в голову мыслью. - Знаете, через пару лет она станет королевой. Королевам нужны принцы-консорты. Ваш сын - отличный паренек; мне он понравился с первого взгляда, а теперь просто полюбился. Ему самое место на троне рядом с королевой Мирной.
- Нет, это невозможно. Дело не в родстве - они, кажется, шестнадцатиюродные кузены. Но люди скажут, что я воспользовался своим положением, чтобы посадить сына на трон.
- Саймон, как монарх монарху - вам еще многому надо научиться. Один урок вы уже усвоили - правитель должен быть готов применить силу и пролить кровь для укрепления своей власти. Но вам надо понять еще одно - правитель не имеет права бояться, что скажет о нем народ. И даже что скажет о нем история. Единственный судья правителя - это его совесть.
Бентрик подвигал вверх-вниз транспексовое лицевое стекло шлема, проверил патроны.
- Для меня главное - мир и процветание Мардука. А этот вопрос я обсужу... со своим судьей. Пошли.
Когда аэромобиль приземлился, верхняя терраса дворца уже была освобождена от противника. Все новые машины выгружали десант на крышу и спускались к земле. На нижних террасах еще трещали пистолетные и пулеметные выстрелы, гремели взрывы. Машина спускалась в одну из шахт, пока не достигла зоны перекрестного огня снизу, потом резко свернула в широкий туннель на самом фронте наступления. Лукасу показалось, что именно в этой части дворца он жил, будучи гостем, но скорее всего показалось.
Они достигли спешно сооруженных баррикад из мебели и статуй, за которую цеплялись, отступая, 'народные стражники' Маканна и викинги Дуннана. В комнатах столбом стояли пыль и едкий пороховой дым, валялись трупы. Мимо проезжали гравитележки с ранеными. Вокруг толпились десантники. 'Руки убери, мы не грабить сюда пришли!' - 'Кретин, а если там кто-то прячется?' В один из залов - не то концертный, не то бальный - согнали пленных, и люди с 'Немезиды' устанавливали полиэнцефалографические веридикаторы, тяжелые кресла с установленными на них шлемами и прозрачными шарами. Пара людей Морланда пристегивала к веридикатору 'народного стражника'.
- Знаешь, что это такое? - спрашивал один из них. - Это веридикатор. Шар светится синим. Как только ты попытаешься солгать, он покраснеет. А стоит ему покраснеть, как я тебе зубы в глотку вобью.
- Узнали что-нибудь о короле? - спросил Бентрик.
Десантник обернулся:
- Нет. Все, кого мы успели опросить, видели его не позже чем месяц назад. Он просто исчез. - Он хотел продолжить, но, увидев лицо Бентрика, смолчал.
- Он мертв, - тупо произнес Бентрик. - Они пытали его, промыли мозги, использовали как марионетку чревовещателя, пока могли; а когда его уже нельзя было показывать народу, запихали в мусорную печь.
Несколько часов спустя нашли Заспара Маканна. Этот, наверное, мог бы рассказать немало интересного, если бы был жив. Но он вместе с несколькими фанатичными сторонниками забаррикадировался в тронном зале и был убит при штурме. Его нашли на троне с простреленной головой. Мертвая рука сжимала пистолет. Корона лежала на полу; бархатная подкладка была порвана, заляпана мозгами и кровью. Принц Бентрик поднял ее и брезгливо осмотрел.
- Надо будет как-то привести ее в порядок, - заметил он. - Я и не предполагал, что он ее наденет. Мне казалось, он хотел уничтожить трон, а не сесть на него.
Зал Совета министров во время боев не пострадал - только сломался подсвечник и несколько трупов пришлось вынести. Там и устроили штаб. К Лукасу и Бентрику присоединились Вальканхайн и еще несколько капитанов. Во дворце продолжались бои, город по-прежнему бурлил. Кто-то ухитрился связаться с капитанами 'Чертовой скотины', 'Гарпии' и 'Проклятья Кагна' и привести их во дворец. Траск попытался с ними договориться, но безуспешно.
- Слушай, Лукас, ты мой друг, - сказал Роджер-фан-Морвилл Эстерсан, - и мы всегда вели дела честно. Но ты же знаешь, насколько капитан управляет своей командой. Эти ребята прилетели не политические ошибки мардуканцев исправлять, а за добычей. Если я попробую их остановить, они и меня пристрелят...
- А я не стану и пытаться, - добавил капитан 'Проклятья Кагна'. - Я и сам прилетел за добычей.
- Попробуйте, остановите их сами, - предложил капитан 'Гарпии'. - Завязнете по уши.
Траск проглядел приходившие со всей планеты сообщения. Харкаман приземлился на востоке; тамошние жители восстали против маканнистов и, когда им дали оружие, помогли отстрелять 'народных стражников'. Первый помощник Вальканхайна опустил корабль близ концентрационного лагеря, где сидело десять тысяч политических противников Маканна; он уже роздал все наличное оружие и просил прислать еще. Гомперц на 'Погибели Гренделя' сел в Дрепплине и сообщал совершенно противоположное: народ поднялся в защиту маканновского режима, и капитан просил разрешения на ядерную бомбардировку.
- А можете вы уговорить своих ребят переместиться в другой город? - спросил Траск у капитанов. - Крупный промышленный центр. Будет что взять. Называется Дрепплин.
