– Вон. – Я качнул головой влево.
«Милиционер» приближался, слегка косолапя для большей устойчивости на тряском полу. Он уже сдернул автомат с плеча, но держал пока небрежно, ухватив одной рукой под цевье, как бы не собираясь никому угрожать, а так, на всякий случай.
Теперь для четверки моих попутчиков наступила очередь впадать в ступор. Все взгляды были устремлены на «милиционера», все слова, рвущиеся с языка, остались невысказанными, только Игорек выдохнул негромко что-то двухбуквенное, вроде «ах!», после чего шепотом конкретизировал:
– АК – семьдесят четыре.
– Рядовой отряда милиции особого назначения третьего уровня Савельев! – громко и длинно представился «милиционер», останавливаясь в нескольких шагах от нас.
Ответного представления не прозвучало, впрочем, едва ли рядовой Савельев его ожидал.
– Тэ-э-эк, – глубокомысленно протянул он, откровенно разглядывая нашу компанию. – Нарушаем, значит. Стекла разбиты, бутылки тоже… – Он поковырял носком сандалии в груде осколков, поднял с пола зеленый осколок и с тоской поглядел сквозь него на свет лампочки. Наконец, констатировал: – Выходит, пили. Тэ-э-эк… И еще… – Он жадно принюхался. – Дымом пахнет! Курили, значит? – И с надеждой заглянул каждому в глаза.
– Не курим, – пробурчал Ларин.
– Что ты сказал? – Рядовой резко обернулся к Жене.
– Не курим, – повторил тот внятно, опуская глаза.
– А-а… Жаль. А зачем в вагон забрались? – спросил Савельев и сам себя перебил: – Отставить! Я спрашиваю, каким путем проникли в вагон?
Признаться, в других обстоятельствах именно этот вопрос я охотно задал бы ему самому. Но почему-то загадочная штука жизнь устроена так, что «другие обстоятельства» никогда не наступают, и приходится довольствоваться теми, что есть, то есть данными. А в данных обстоятельствах раздражать этого… рядового третьего порядка… или разряда?.. или все-таки уровня?.. в любом случае, не стоило. Поэтому я ответил как можно спокойнее и понятнее:
– Обычным путем. Зашли на станции, сели и поехали.
– На станции? – Савельев недоверчиво посмотрел на меня. – На какой?
– Добрынинской, накх, какой же еще! В некотором роде, на Парке Культуры. На Сходненской! На Комсомольской, – одновременно ответили Петрович, Ларин, Игорек и Лида, соответственно.
– На Павелецкой, – подытожил я.
– Да? – На лице рядового отразилась растерянность. – Это в Москве, что ль?
Я кивнул. Выражение его лица усугубилось. Рядовой был близок к тому, чтобы почесать пятерней в затылке, и сдерживался лишь оттого, что чесать там особо было нечего.
– И что мне теперь с вами делать?
– А какие варианты? – спросил я, на всякий случай, подтягивая левую ногу и ставя ее на носок.
– Да вообще-то, – рядовой ухмыльнулся, – если по инструкции, то никаких. У меня вообще-то приказ: всех посторонних, кого замечу, без разговоров пускать в расчет. – Он повторно ухмыльнулся и даже всхохотнул слегка, маскируя неловкость.
– В расход, – машинально поправила Лида, потом до нее дошло. – То есть, как это? Из автомата?
Петрович тоже что-то пробормотал, но так тихо, что я не расслышал ничего, кроме нескольких легко узнаваемых конструкций.
– Ну… – Рядовой смутился. – Погодите, давайте я у начальства спрошу.
Он выудил из кармана шорт некое переговорное устройство. Что-то вроде радиотелефона: прямоугольная коробочка черного цвета, на передней панели которой я разглядел несколько рядов кнопок и прорезь микрофона. Только антенна отличала данную модель от виденных мною ранее: она была выдвижной, состояла из нескольких сегментов разного диаметра и в рабочем состоянии представляла собой перевернутый конус. Мне невольно вспомнился «телескопический» стаканчик Петровича. Савельев неловко потыкал большим пальцем в кнопки.
– Радио, – негромко, чтобы услышал только я, сказал Игорек. – В тоннеле. Стены должны экранировать.
А ведь верно! Зачем рядовому понадобилось разыгрывать этот спектакль?
Я сделал глубокий выдох и расслабился. Как обычно, нехитрый прием помог, по истечении нескольких секунд я ощутил себя собранным и готовым к любым неожиданностям. В особенности к тем, которые собирался устроить сам.
– А что, твое начальство в соседнем вагоне едет? – спросил я.
– А? – Савельев стрельнул в мою сторону – пока только взглядом – и чертыхнулся. Видимо, я сбил его с мысли. – Чего? – переспросил он, повторяя набор. – В соседнем? Не-е, начальство – в головном, как положено.
Ну, не знаю! На сотню метров по тоннелю сигнал, может, и дойдет. Посмотрим…
– Получается, мы в одном поезде ехали? – уточнил я.
Ответить рядовой не успел: кто-то отреагировал на вызов. Савельев вытянулся по стойке смирно, приложил рацию к уху, отдавая честь невидимому собеседнику, и даже свел вместе подошвы сандалий, рискуя потерять устойчивость. Вот только автомат он держал не по уставу: пристроив на предплечье правой руки и небрежно поводя стволом из стороны в сторону, так что каждый из нас поочередно оказывался под прицелом. Как бы случайно. Пока еще – как бы.
– Да, я это, товарищ майор, – сказал рядовой в трубку. – Тут у меня эти… посторонние… Нет, нет… Да наши они, из
Именно в этот момент я решился.
Пользуясь временным замешательством Савельева и тем, что дуло автомата не смотрит в мою сторону, запоздало прикинув, что, черт, могу ведь и не достать, посетовав: эх, надо было пораньше, пока рядовой трепался со своим майором, передвинуться хоть на полметра влево, и в то же время отчетливо понимая, что другой возможности у меня уже не будет и поэтому я просто обязан достать, а значит, достану – хоть в полете, хоть одной рукой, хоть пальцем – словом, не тратя ни секунды на пустые размышления, я прыгнул.
И достал. Плечом. Приклад автомата.
Увы, этот рядовой третьего уровня оказался не так прост, как мне сначала показалось. По крайней мере реакция у него была отработана на совесть.
Уже в следующее мгновение я корчился на грязном полу, ослепший и оглохший от боли в сломанной ключице. Даже кричать не мог: болевым спазмом намертво свело челюсти.
– Сидеть! – рявкнул Савельев. От его недавней растерянности не осталось и следа. – На место, я сказал!
– Не могу. – Я медленно процеживал слова сквозь зубы, как кашалот – облако зоопланктона. – Ты мне плечо… сломал.
– А ну! – Рядовой замахнулся прикладом. – Или добавить?
Его лицо взошло надо мной бледной луной. А ведь он не даст нам ни единого шанса, подумалось вдруг.
Я стал отползать назад, на место. Петрович, Игорек и Лида помогли мне подняться на ноги. Только Ларин остался сидеть, всем своим видом показывая, что он здесь ни при чем и вообще не с нами. Кажется, он даже, воспользовавшись суматохой, отодвинулся подальше от меня, поближе к своей драгоценной сумке.
Еще бы, там же «Домик в деревне»! – вспомнил я. – Любимый напиток трусов и предателей! Кто не рискует, тот пьет «Домик в деревне»!
Мне захотелось плюнуть в его сторону, однако пришлось сдержаться: если честно, я плохо переношу